Сердце на двоих. Истинная друга

— Красная ворона, — зло процедила чародейка. — Вернулся. Он вернулся. Вернее, теперь она. Проклятье! Стража!

Сина Инграда кинулась к лестнице за углом.

— Стража! Бросить все силы на охрану сокровищницы! Красной вороне нужен артефакт. Она пришла за Сердцем Ультуна.

— Вы пытались меня убить, — нагнал чародейку растерянный принц. Ему вдруг показалось, что он спятил, попал в чужой бредовый сон. Что вообще происходит?

Ондина выжила после смертельного ранения, обернулась птицей и улетела, а магичка его отца едва не превратила Арквэна в горстку пепла.

— Я должна была остановить Красную ворону. Любой ценой. Вы ведь знаете, кто она, чей это дух, — сина Инграда торопливо спускалась по лестнице, продолжая отдавать приказы.

Поднялась суматоха. Эхо гнало по дворцовым коридорам звуки тяжелого топота. Бренчали мечи и доспехи. Мимо по двое, по трое проносились стражники. Вооруженные эльфы спешили в сокровищницу.

— Дух предводителя демонов, — медленно прошептал Арквэн. — Отец убил его во время войны.

— Я убила, — поправила чародейка. — Но неважно. Его дух пробудился в этой рыжей девчонке. Если Сердце Ультуна попадет в руки Красной вороны, Энвед падет. Его захватят безликие.

— Ваши дни сочтены, — повторил принц последние слова Ондины и сжал челюсти. — Как изгнать из нее эту тварь?

— Предупредите Его Величество короля! — крикнула сина Инграда пробегавшему мимо стражнику и, подобрав юбки, заспешила вперед по коридору. — Никак. Никак не изгнать. Вы не поняли? — запыхавшаяся, она тяжело дышала. —Думаете, что ваш друг в своем теле пронес в Энвед демона и передал ей? Нет. Никто в нее не вселился. Она просто вспомнила. Генерал волк вернул ей воспоминания о ее прежних жизнях, помог ее силе пробудиться. Красный ворон не захватывал тело вашей драгоценной Ондины. Она и есть новая Красная ворона. Зло во плоти.

— Она не зло! Ондина добрая, благородная девушка. Ее сердце полно сочувствия. Она спасает раненых животных и…

— Любовь ослепляет.

— Нет. Ее прежнюю личность можно вернуть. Заставить ее вспомнить, какая она на самом деле.

Бледный, как смерть, навстречу им спешил советник короля Дарон Канаган.

— Пропал, — Его Светлость схватил чародейку за руки. Пальцы его тряслись, губы и подбородок дрожали, глаза лихорадочно блестели, широкие от ужаса. — Артефакт пропал из сокровищницы. Сердце Ультуна исчезло.

Первое, что сделал Его Величество Миримон Третий, когда они вошли в его кабинет, — отвесил чародейке хлесткую пощечину.

Арквэн вздрогнул и от возмущения набрал полную грудь воздуха. Бить женщину? Как можно!

Звук шлепка все стоял в ушах. Рука у владыки была тяжелая, и от удара голова сины Инграды дернулась. Схватившись за щеку, чародейка метнула в короля яростный взгляд, почти зарычала, но тут же одумалась и силой воли заставила себя успокоиться. Она опустила веки, но принц успел заметить обиду и бешенство в фиолетовых глазах.

— Ты заслужила! — прогремел правитель Энведа.

— Заслужила, — покорно согласилась чародейка, но при этом с такой силой сжала челюсти, что мышцы на ее лице напряглись.

Арквэн почему-то решил, что отец разгневан покушением на жизнь наследника, но нет, король был зол по другому поводу.

— Упустила! Все это время Красная ворона была у тебя под носом, и ты ее не заметила! Ты позволила ей забрать Сердце Ультуна.

— Ворона нас погубит, — дрожащим голосом прошептал Его Светлость Дарон Канаган. — Ее надо остановить. Надо вернуть артефакт.

— С вашего позволения, я знаю, как это сделать, и в который раз готова спасти свой народ, — в голосе эльфийки отчетливо сквозила обида. На бледной щеке наливался алый след от удара.

— Говори, — Миримон сложил могучие руки на груди.

Взгляд необычных фиолетовых глаз нашел принца.

— Его Высочество связан с новым воплощением Красной вороны зовом истинности. Я смогу провести его к ней по дороге сна, когда девчонка выбьется из сил и остановится отдохнуть. Путь за теневую грань неблизкий, Ворона ослаблена, она не сможет лететь долго. Пара часов — и усталость вынудит ее спуститься на землю. Когда она уснет, принц пройдет к ней тропами межреальности и…

В руки Арквэна легли кожаные ножны. Сина Инграда потянула за рукоятку из рога, и в свете масляных ламп сверкнула острая сталь.

— Нет, — замотал головой Арквэн. — Нет, нет. Есть другой выход!

— Кто тебе дороже, — взревел отец, — сиськи какой-то бабы или твой народ?

— Ондина — моя истинная.

— Не твоя, — возразил король, — а Канагана. Настоящий правитель всегда готов пожертвовать личным счастьем ради общего блага.

— Столько детей в Энведе, столько беззащитных женщин, — взывала к его совести чародейка. — Кто их защитит? Кто спасет?

— Принесешь их в жертву своему эгоизму? — подхватил владыка. — Пусть их убьют, пусть их пожрут демоны, зато ты пристроишь свой стручок в желанную норку?

— Отец!

Арквэн поморщился. Пошлость и вульгарность он не выносил на дух.

— Сделайте это, — сина Инграда вернула клинок в ножны и прижала те к груди принца. — Умоляю, выполните свой долг. Избавьтесь от угрозы.

— Убей Красную ворону! — приказал отец.

Арквэн почувствовал себя загнанным в угол.

Следующие пять часов никто не покидал королевский кабинет. Все ждали. Через связь принца с Ондиной чародейка следила за ее состоянием.

За окнами сгущались черные тучи. Ветер изменил направление и пригнал с моря грозу. На каменный подоконник упали первые капли воды.

— Она устала, — выдохнула в тишине сина Инграда. Ее пальцы лежали на горле Арквэна, прямо на горящих узорах метки. — Скоро выдохнется, да и дождь начинается. Хочешь не хочешь, придется искать убежище. Чувствую ее желание устроиться на ночлег. Приготовьтесь, Ваше Высочество. Не за горами ваш выход.

Пальцы Арквэна сжались вокруг ненавистных ножен.

Он сидел как на иголках и ощущал в душе звенящую пустоту. Его выпотрошили, словно пойманного в лесу зайца. Вскрыли и освежевали. Ничего не осталось, кроме боли. Разум его корчился в агонии.

Убить любимую.

Вырвать из груди собственное сердце.

Пожертвовать одной жизнью, чтобы спасти многие.

Нет, не одной. Тремя. Потому что со смертью Ондины их со Сверром жизни оборвутся тоже. Арквэн уже чувствовал себя мертвым.

Перед внутренним взором возникли качающиеся весы. Выбор без выбора, потому что любой плох, невыносим, чудовищен.