Серебром и солнцем

''Переливание крови''...
– что-то шевельнулось в памяти. Ну конечно!

– Возьмите мою кровь!
– глухо сказала Мира, шагнула вперед. Дара, эмоционально говорившая Меркесу что-то про камфару, медленно обернулась и как-то бессмысленно поглядела на нее, будто только что проснулась.

– Возьмите кровь carere morte, если другого средства нет! У нас сейчас есть дар, значит, и надежда на исцеление!

– Инициация умирающих долгой мучительной смертью дает безумных от голода и совершенно неуправляемых carere morte, не способных исцелиться, - быстро, четко возразил Меркес, точно говорил это не впервые, и только потом обернулся к ней.
– Вако? Что вы тут делаете? Выйдите немедленно!
–

Его слова произвели прямо противоположное действие: Мира бросилась к Карлу. Она почти дотронулась до его бессильно лежащей поверх одеяла руки, когда ее остановила Дара.

– Мира, и правда, выйди, - тихо сказала она.
– Потом придешь, не сейчас.
–

– Да почему?! - она не сдержала рыдание после этого крика, вся боль от того, каким она увидела любимого, выплеснулась в нем.
– Карл... - тише не то позвала, не то всхлипнула она, но потусторонне бледная Меренс упрямо вцепившись в плечи, не пускала ближе к нему.

– Пойми ты! – крикнула она, эхом Миру ударило то же, что и у самой, отчаяние в голосе охотницы.
– Ты carere morte! У него осталось так мало сил, а ты вытянешь последнее! Ты его убьешь за минуту даже не прикосновением - взглядом!

Мира застыла, как от пощечины, и в молчании позволила вывести себя в коридор. Она отошла к противоположной от двери стене, уперлась ладонями в нее, бесполезно пытаясь успокоить себя этим холодным прикосновением и не броситься на Меренс. Ведь то, что та сказала было такой жестокой... правдой.

Дара тоже отступила.

– Я говорю это не потому, что хочу занять твое место... хоть так, - тихо, без сотой доли прежней ярости сказала она. - Потому что это правда! Ты убьешь его! Я пошлю за тобой, когда ему станет лучше. Или хуже...

– А сейчас какой прогноз?
– прошептала Мира. Дара устало и печально поглядела на нее... и вздохнула с безнадежностью, в которой без слов можно было прочитать ответ.

– Я дам вам попрощаться, - пообещала она и скрылась за дверью палаты. Мира дрожаще выдохнула, прислонилась к стене спиной. Несколько минут она еще постояла так, прислушиваясь, но за дверью было тихо. Потом вышла в сад.

Неподалеку было церковное кладбище, и Мира задрожала, бросив случайный взгляд на длинный ряд свежих могил. Скоро там появится еще одна, со знаком принадлежности к ордену на надгробной плите – кинжалом и солнцем. И печальный мраморный ангел с перепончатыми крыльями демона будет склонять голову над этой могилой… Так, через века, заканчивается сказка о любви охотника и carere morte.

Она обратила лицо к небу. Снежинки из сгустившейся в центре небесного купола тучи падали на закрытые веки и не таяли, кололи холодными острыми лучиками, застревали в ресницах. Послушные воле хозяйки чёрные твари слетелись на зов, закружились воронкой над ней - оком бури. Опять пришло ощущение пустоты внутри. Не голода, какой-то другой, которую можно было заполнить чем угодно. Мира заполнила ее тоской и страхом перед тем, что скоро предстоит принять, и черные твари зашныряли в небе. Закручиваясь в штопор они уходили к земле и оттуда, внезапно распахнув широкое полотно крыльев, взмывали вверх. А солнце вставало. Кровавый край его диска показался из-за горизонта.

''Исцелись'', - зазвенел вдруг красный тревожный свет, разливающийся по миру нового, рождающегося в муках дня.
– Исцелись и приди к нему в последний раз живой... настоящей. Может быть, это его спасет?'' -

Но Мира знала: не спасет. У нее не было волшебной силы сделать что-либо для его спасения, была только сила принять то, что случится.

''...И все-таки исцелись...'' - слышалось в шорохе крыльев крылатых тварей. Это шептал ветер, это пело сердце, не желающее принимать пустоту безнадежности... И Мира резким вздохом отпустила всех кукол. Не посмотрев, как они черными метеорами развеивающихся теней падают на камни, развернулась и пошла к Источнику. На поиски избранной.

...Нет, одна кукла все же осталась: в небе парила крылатая тень. Мира краем глаза следила за ней, пока шла. Странные движения, также отражающие то, что хозяйка чувствует сейчас, но... свободные. Вот тень снизилась, ступила на землю, преобразилась... И Мира поняла, что все это время, с Бала Карды, удерживало ее от просьбы об исцелении. Ее первая кукла. Винсент.

Глава 35

ИСЦЕЛЕНИЕ

Она стояла, безвольно опустив руки, и только смотрела, как он подходит к ней... И Винсент, заметив её растерянность, остановился в нескольких шагах. Такой же, каким она будет помнить его в любом мире и времени: высокий, худощавый, с творческим беспорядком на голове и в одежде. С солнечной улыбкой и пронзительным взглядом Избранного... Как Латэ и Карл могли вообразить, что он - кукла-копия Алана? Он ее мальчик, ее сокровище, которое Бездна хотела обратить ее проклятием, да не смогла.

Винсент не двигался с места и молчал. Наконец сказал беспомощно, тихо:

– Мира… Я так рад, что ты жива.

– А я рада, что ты пришел... сейчас, - проговорила она. Они оба будто обратились в статуи - больше ни шага навстречу. Что их по-прежнему разделяет? Мира не знала. И Винсент нахмурился, чувствуя то же беспокойство:

– А по твоему лицу не скажешь. Ты... боишься меня?

– Боюсь, - прошептала она, осознав это.
– Но не тебя, а себя. Своего отражения в тебе. Зачем я сделала с тобой то, что сделала? И ты тоже меня боишься...

– Своего отражения в тебе, - согласился Винсент и опять повисло молчание. Прищурившись, вампир посмотрел за спину Миры, на церковь, и во взгляде метнулась радость.

– Что там? – прошептал он.
– Это же… Это…

– Дар, - зазвенел её голос. – Ты узнаешь теперь? Это дар. Твой…

– Да, - нахмурившись, удивлённо. – Ты всё-таки привезла его…

Мира шевельнула губами, чувствуя, что не сможет ничего сказать.

– Этот дар исцеляет?

– Да. Избранная уже исцелила многих, я видела. Просто находясь рядом с ней, чувствуешь, что оживаешь. Сердце бьётся быстрее, ровнее, теплеет кровь...
– необдуманно сказала она и испуганно замолчала, увидев, как внезапно сталью заблестел его взгляд. Он уже принял и решился на то, что никак не могла принять, на что никак не могла решиться она сама.

– Ты и сама хотела исцелиться... Перед тем, как сейчас появился я, - прошептал Винсент. Мира отступила от этих болезненных слов, как от толчка в грудь, чувствуя что к горлу подкатывает давешний ком.

– Я не отпущу тебя!
– вымолвила она.
– Отпустила бы, будь ты действительно марионеткой, копией Алана, но... не так!

– Я ведь тоже давно мертв. Как и Алан...
– Мира помотала головой:

– Нет, нет... Живи, пожалуйста! Ты не должен был тогда умереть! Сама мысль об этом слишком ужасна! Несправедлива! Ты должен жить! Ты моя надежда, моя сказка...

– Твои надежда и сказка будут живы и без меня, - Винсент шагнул к ней и обнял, прежде чем она отступила еще, зная, что расплачется и сдастся в его объятиях.

– Я хотел представиться тебе марионеткой, - тихо сказал он.
– Сыграть Алана. Тогда бы ты отпустила меня легко... Но тогда я не смог бы сказать тебе спасибо за подаренные мне сверх отпущенного срока годы. И не смог бы попросить прощения за то, что вел себя с тобой в эти годы как свинья.

– Нет, - Мира едва подавила рыдание. Сердце билось, грозя выпрыгнуть из тела прочь.
– Я тогда хотела подарить тебе жизнь! Хочу этого и сейчас, больше всего на свете! Винсент, неужели ты не мечтаешь о жизни?