Серебром и солнцем
Шрифт:
Его улыбка ничуть не уступила её:
– Сначала ты пыталась меня зачаровать, потом съесть, а теперь велишь обращаться к тебе «госпожа Вако»! Что ты хотела сообщить Латэ? Я могу передать главе ордена твои слова.
– Я буду снова искать дар. Я здесь одна знаю, как. Но мне нужна будет помощь ордена, – громко сказала Мира, надеясь, что и глава в соседней комнате её услышит.
– Напрасная затея, - заметил Карл. Он снова занялся своей странной схемой.
– Однажды я до него докричусь.
Охотник отрицательно покачал головой:
– Ты не понимаешь. Однажды ты откроешь наши архивы и многое станет ясным.
– Когда?
– Далеко не все охотники имеют
– Сидеть тихо и ждать, когда меня позовут?
– Очень правильная мысль, - он бросил взгляд на часы.
– Смотри-ка, наша беседа не заняла и часа. У меня дар убеждения, - рассеянно отметил он себе.
– Я всё равно добьюсь своего, охотник, - пообещала на прощание Мира.
– Это не от тебя зависит, - сказал Карл Хортор.
«Жалость опять только почудилась ей в его взгляде?»
Извещения Мира дождалась на следующий день. Судья Краус ждал её в седьмом часу вечера в здании суда близ Белой площади Пенны.
К подобной беседе она готовилась, и всё же оказалась не готовой. Допрашивать её собрались двое: один - Феликс Краус, давний друг семьи Линтеров, знакомый Миры ещё по прошлой жизни, он помнил её… смертной, вторым оказался новый знакомый – Хортор. Мира хотела было осчастливить его злым презрительным взглядом, но передумала: «Ничто не должно выдавать мою слабость».
– Что мне говорить? – довольно равнодушно осведомилась она у Крауса. Это был немолодой, добродушный на вид толстяк, менее всего, как и Латэ, похожий на классического охотника на вампиров.
– Начни с себя.
– Меня обратили двадцать один год назад, – Мира сделала долгую паузу.
– Кто?
– Мой сводный брат, Алан Вако, - выговорила Мира и опять замолчала надолго. Образ Алана, брата и возлюбленного, явился ей: молодой темноволосый человек с пронзительными светлыми глазами. Давно он был убит охотниками, но скоро к ней явилось его отражение. Винсент, сын старшей сестры, оказался похож на него, как две капли воды. И вот она, истинная причина того, почему Мира решилась встать на пути владыки вампиров: Винсент был слишком похож на Алана, сошедшего с ума от пустоты вампирского бытия… - а Мира не хотела, чтобы он тоже стал вампиром, пусть Великим.
– Расскажи о нём.
– Винсент… То есть Алан. О, это был изощрённо-жестокий дикарь!
– ей не раз пришлось смутиться на протяжении печальной истории первых лет жизни. Но вот она добралась до времени службы Дэви…
– Теперь - всё о владыке и его окружении, - потребовал судья, и Мира смешалась.
– Александр Дэви – наш владыка уже больше двухсот лет, - запинаясь на каждом слове, сказала она. – До того, как меня ввели в ближний круг, я полагала, что господин - фигура номинальная, его власть призрачна. Я ошибалась. Нити, которыми он удерживает своих подданных, тонки и незаметны глазу, но прочнее всего на свете. Это страх перед Бездной. Все вампиры рано или поздно узнают его и или гибнут или приходят к Дэви и подчиняются владыке, как сильнейшему. Дэви считается стражем Бездны. Он управляет нами легко, незаметно. Иногда кажется, что он медлителен, что он… упускает возможности. Но нет: побеждает всегда он, несмотря на то, что внешне он абсолютно равнодушен к власти. Потому что он – Бездна! А кто вампиры? – Всего лишь рабы…
– Эта метафизика мне неинтересна, - скучно сказал Краус, уставший ждать прекращения её словесного потока.
– Да? – Мира сбилась, замолчала. Через минуту начала:
– Приближённых у Дэви немного. Калькары, одни из старейших, Митто, Гелер… Я знаю, что владыке близки также кое-кто из Лакусов. Все они обладают способностями,
возможностями хозяев, но не все пользуются. Истинные хозяева, у каждого из которых десятки рабов единовременно: Калькары, Герман Гелер, Оскар Мерго… Последний - хозяин слуг «Тени Стража», пожалуй, самый сильный из всех. Впрочем, я могу ошибаться, я знаю далеко не всю верхушку.– То, что ты говоришь, в общих чертах известно всем.
– Связи владыки в столице! – печально объявила Мира.
– Клеменс Грата в Северной Пенне, Камилл Плага, Амабэль Лапис - во Дворце.
Краус и Хортор переглянулись. Очевидно, для ордена это была новость. Тогда, подумав, Мира рассказала и про Его Высочество…
– Ещё! – потребовал судья.
– Есть ещё некий Вердэ… Август, кажется. Там же, в Сатуре. Но он пока смертный…
– Далее…
Перевалило за полночь, когда она, кажется, закончила.
«Почти вся наша кардинская группа погибла, - грустно подумала Мира, впервые за много лет остановившаяся, чтобы оглянуться назад. – И Гектор, и Селена, и Патрик…»
– Вам следовало бы спросить меня обо всём этом раньше, - ехидно заметила она. – Владыка наверняка в первую очередь занялся тем, что обрубил нити, о которых было известно мне.
– Также, как и мы, - задумчиво сказал Карл и пояснил. – Лира Диос! Дэви также получил ценный источник сведений.
– Да. И, пожалуй, потеря ордена несоизмеримо выше, - печально согласился Краус.
– На этом наша беседа окончена? – несмело спросила Мира.
– Что ты! Мы только переходим к главной её части, - добродушно сказал судья, довольно поглаживая усы.
– Я рассказала о всех своих связях.
– Только за последние десять-пятнадцать лет. А ранее?
«Ранее! Столица. Весёлая сумасшедшая юность. Друзья-дикари…»
– Дэви ухмыляется, когда слышит обращение «владыка вампиров», - дрожащим голосом сказала Мира.
– Он предпочитает: владыка бессмертных. И звание Бессмертного нужно заслужить. Те carere morte, кто не признаёт власти Бездны или избегает её, слабые, хищники столицы или Карды, те, кого вы убиваете десятками в год, для него значат не больше, чем пыль. Он именует их зверьми. Он сквозь пальцы смотрит на несоблюдение ими законов, ведь звери не могут ведать, что это такое. Все, кого я знала до Дэви, не имеют ни малейшего отношения к владыке! Они не могут быть опасны для вас!
Краус нетерпеливо постучал пальцем по столу:
– Имена, Мира.
– Большинства моих тогдашних друзей уже нет в живых. Я недавно заходила на Закатную. Вы убили там всех!
– Ваш дом на Закатной - №38?
– …Да.
– Ну, ведьма! Так ты была в команде тех сумасшедших? Старая история, - пояснил он Карлу.
– Да, их ловили в пятьдесят шестом, они потеряли тогда нескольких. А окончательно угомонили их совсем недавно… Продолжай, Мира.
– Что мне ещё сказать?
Нетерпеливый стук продолжился.
– Все мои старые друзья убиты. Конечно, остались знакомые, но вряд ли кто-то из них сейчас в Доне и на прежнем месте…
Стук был быстрым. Такой же быстрый, как стук сердца. Внезапно он оборвался... Мира облокотилась о стол, спрятала голову, скрестив над ней руки:
– Я не помню!
– Конечно, - снисходительно согласился судья, и, не меняя тона. – Если это – твоё последнее слово, ты умрёшь прямо здесь и прямо сейчас. Если расскажешь всё до конца – покинешь здание свободно.
– Я не могу сказать!
– умоляюще прошептала Мира. Она сама не понимала, почему так упрямится: все, не названные ею, были лишь знакомые, не друзья. Конкуренты, могущие предать в любой момент. Может быть, ей важно было сохранить хоть что-то из той, прежней жизни?