Серебром и солнцем
Шрифт:
…Огонёк жизни дрожит, обрывается, затухает. Мертвое лицо. Мёртвые глаза. Узнаешь смерть, carere morte?
Она боялась думать об этом. Она начала боятся мёртвых. Она больше не могла: убить. Убить значило - вспомнить. А она боялась вспоминать это…
Мира дунула на свечку. Тонкое острое пламя затрепетало, отрываясь от фитилька, и исчезло, быстро сдавшись неживому холодному ветру. Мгновение горячий фитилёк ещё мерцал красноватым тревожно, но потух и он. Она же снова углубилась в книгу, и каждое слово так же тревожно полыхало, будило страшные, верные догадки:
«Алитер
Исцелить обращённых рабов водой Источника невозможно: в мёртвом теле нет ни капли жизни. И место улетевшей души занято хозяином-вампиром. Куклу можно уничтожить, убив кукловода…
Кукловодом способен стать каждый вампир, перешагнувший тридцатилетний рубеж, а в редких случаях эта способность проявляется и ранее. Но немногие carere morte пользуются ей. Даже проклятые страшатся кощунственной силы, дарованной им Бездной, и лишь полностью отрекшиеся от жизни нарекают себя хозяевами…»
«Довольно!» - она резко вскинула голову, точно сбрасывая груз с шеи, захлопнула книгу.
Однако глаза-предатели успели выхватить ещё фразу, и она, вопя, развязно покачиваясь, плясала перед её мысленным взором и когда Мира убирала фолиант в шкаф, и когда она бежала из архива – в библиотеку Академии и дальше, коридором на улицу:
– «Удивительно, что история чёрных господ – кукловодов и их отвратительных марионеток – рабов начинается, по легенде, с Эрвина и Лелии – с трагической истории любви…»
Хлопнула, огрызнувшись по-своему, дверь. Мира бежала вниз, не видя ступеней, натолкнулась на кого-то, не извинилась, не остановилась… Она тяжело мотала головой:
«Эрвин и Лелия» - нет, не может быть!»
– …Не может быть, Мира?! – окликнул её господин в цилиндре и пальто-крылатке, с которым она только что неудачно разминулась.
Услышав знакомый голос, она остановилась, обернулась.
– Не узнаёшь?
– он шагнул к ней, приподнял цилиндр, здороваясь.
– Короткая же у тебя память, бессмертная!
«Бессмертная», - только один из здешних знакомых мог бы обратиться к ней так. Мира улыбнулась, обрадованная этой встречей:
– Карл? Прости, но ты так… изменился.
Они остановились в шаге, изучая друг друга. «Наш новый глава», - подумала Мира. Она едва узнала Карла и тщетно пыталась сосчитать теперь, сколько же ему должно быть лет. Откуда в его чёрных волосах седина? Резче стали черты лица, еще темнее и строже костюм. Никогда им не догнать друг друга! Сначала он был моложе её, и вот – уже старший.
– Да? – охотник, казалось, огорчился. – Зато ты - совсем как прежде.
– Диана рассказала мне о твоём визите. Не ожидала от тебя столь безумного поступка! Я ждала, что ты ещё навестишь меня… нас.
– Прости. Главе ордена не так-то просто вырваться хотя бы за пределы Академии. Но я готовился к твоему приезду…
– Какие здесь новости? Я слышала, carere morte здорово расплодились.
– Да. Очень тяжёлая зима, – Карл вздохнул. – Потери у нас небольшие, но орден понемногу вытесняют из Ориенса. Я уже три раза
устраивал там ловушки со снятием покрова. И попадались в них не дикари, а куклы старейших.– Даниель меня пугал, что Дэви готовится к войне за столицу.
– Да, это так. И мы готовимся. Будь осторожна здесь. Когда ты вернулась? Вчера… сегодня?
– Сегодня вечером.
– Что ж, - Карл хитро улыбнулся.
– Беги домой, собирайся в новую дорогу. Я пошлю тебя на Бал Карды.
– Он завтра!
– Да, именно. Потому я и вызвал вас с Даниелем из Прэсто в такой спешке. Соберись и возвращайся. Я объясню тебе новое задание.
Мира нахмурилась, недовольная его начальственным тоном:
– Верно говорят: те, кто поднимаются на высокие должности из низов, сильно меняются! Что за задание? Важное?
Карл оглядел тёмный и кажущийся пустым парк.
– Я не могу говорить здесь, - мягче сказал он. – Твоё задание касается избранной. Недавно я понял, кто он, наш неуловимый обладатель дара... Собери всё, что нужно для путешествия, и приходи в кабинет Латэ.
Услышав об избранной, Мира отступила и опустилась на ступени. Сердце забилось часто-часто, почти как у человека. Сейчас разорвётся… и это, пожалуй, лучшее, что теперь может с ней случиться. Избранный, дар – какие пустые слова! В них больше нет надежды. Бессмыслица. Чернота.
Пустота…
– Что с тобой? – спросил Карл. Он с тревогой следил за ней. – Ты до сих пор нездорова? Этот инквизитор опять морил тебя голодом?
– Нет, Даниель ни при чём, - почти беззвучно прошептала она.
– Просто ночь сегодня какая-то… очень уж тёмная. Какой же тогда будет следующая?
– Если бы ты сказала, что случилось… - охотник опустился на ступени рядом с ней.
«О, ты обязательно помог бы!» – про себя усмехнулась Мира. – Нет. Нет. Нет… Ничего, - вновь обронила она.
Её снова затрясло.
«Я ведь умер. Я должен был, чтобы остаться собой…»
«Но ты... Что ты сделала со мной? Это… чудовищно».
– Ты здесь… замерзаешь. Пойдём в Академию.
Она усмехнулась, ничего не сказала, осталась на ступенях. Но неосознанно, робко Мира потянулась к охотнику: к чужому теплу, к свету чужой жизни. Он встревожил её. Он пообещал краткое спасение от тьмы и пустоты, от призраков и страхов. Он разбудил голод, но не до крови - до ласки. Задавленный голод её одиночества. Забыться в объятиях, все равно, чьих, лишь бы сильных, таких, чтобы не думать, хоть краткий миг, что впереди дороги больше нет!
– Я очень рад, что ты вернулась, - тихо сказал Карл.
– В Прэсто ты заставила меня поволноваться.
Она обернулась на тон этого голоса, взяла охотника за руку:
– Пойдём сейчас ко мне…
– Я давно должен был тебе сказать… - он осёкся, нахмурился, глядя, как ее холодные пальцы ласково, завлекающее щёкочут его ладонь. – Мира, ты что делаешь?
– Мне страшно одной, - призналась она и потерянно улыбнулась, не зная как еще намекнуть ему, чего ей сейчас действительно хочется. – Я… боюсь темноты.