Серебряная герцогиня

Её щёки горели нездоровым румянцем, глаза сверкали. Король хмыкнул.

— И тебе доброе утро, Джай. Давно не видел тебя… такой.

— Уль! — крикнула она. — Перестань! Я думала, что мы — союзники. Но ты мне и половины сведений не говоришь. Даже тех, которые напрямую касаются меня.

— Джай, сядь.

— Ульвар! Я не хочу, чтобы ты играл мной, как марионеткой…

Ульвар резко выдохнул, встал, обошёл стол и резким, жёстким голосом приказал:

— Сядь, Джайри.

Девушка вздрогнула, бросила на него возмущённый взгляд и села.

— Хорошо. Если ты хочешь вот так…

— И заткнись.

— Что?!

Она снова вскочила, и тогда Ульвар рывком притянул её к себе, потянул за волосы, вынуждая запрокинуть лицо и тихо, но жёстко сказал:

— Джайри, послушай меня и помолчи.

— Что ты делаешь? — тихо поинтересовалась девушка.

— Закрываю вопрос. Послушай меня. Я тебя люблю. Сильнее, чем могу себе это позволить. Настолько, что поднимаю тебя до себя. Настолько, что из подданной делаю союзником и другом. У короля не бывает друзей, и я знаю, что рано или поздно мне придётся за эту слабость заплатить. Джай… Мы не равны, моя девочка. Равными нас делаю я сам. И я не хочу, чтобы ты это забывала.

— Ты снова мне угрожаешь?

Ульвар усмехнулся. Отпустил её волосы, потёрся кончиком носа о кончик носа и шепнул:

— Нет. Но даже для тебя, моя хорошая, я прежде всего король.

— Ты очень изменился с тех пор, как стал им, — ехидно заметила Джайри.

— Конечно. Так и должно было быть. Джай, несмотря на всю мою любовь к тебе, ты должна запомнить: ты ничего не имеешь права требовать от меня. Ты — моя подданная, а я — твой король.

Девушка выразительно подняла брови:

— И давать тело по первому требованию?

Ульвар тихо рассмеялся и отпустил:

— Соблазнительно звучит. Нет, Джай, это твой исключительно добровольный дар. Но врываться в мой кабинет без спроса, повышать на меня голос, истерить и чего-то от меня требовать — вот об этом забудь. Я — твой друг, да. По-прежнему, но есть черта, за которую даже ты перейти не можешь.

— И что будет, если перейду? — Джайри скрестила руки на груди и с любопытством посмотрела на любовника.

— Я не знаю, — король ответил ей задумчивым взглядом. — Я не думал об этом, Джай. Но проверять не стоит.

— Хорошо.

Она снова опустилась в кресло и неожиданно покладисто и спокойно посмотрела на него.

— Отлично. Я рад, что ты всё ещё владеешь собой, что остаёшься той разумной Джайри, которую я знаю с детства. Итак, ты спросила насчёт Фьерэя. Я не обязан отвечать. И не обязан делиться с тобой этой информацией. Но ты спросила, и я отвечу. Потому что так хочу. Ты знаешь, кто это такой?

— У меня по-прежнему хорошая память, Уль. Ты говорил: Железный дракон, один из двух профессиональных убийц княжества Тинатин.

— Верно. Догадываешься, о чём он хотел с тобой поговорить?

— Это как-то связано с Тивадаром?

Ульвар снова усмехнулся, присел рядом, на краешек стола.

— Как-то связано. Фьерэй хотел узнать, носишь ли ты под сердцем ребёнка Тивадара.

Джайри вздрогнула и побледнела. Опустила взгляд.

— И ты…

— И я сказал, что — да.

Она сглотнула, скомкала платье. Стиснула кулаки.

— Зачем? — спросила глухо и с силой закусила губу.

— Я тебе говорил зачем. Фьерэй — мой союзник в Тинатине. Ему не нравится князь Эвейк. Железный дракон умён, и глупцы его раздражают. Нет ничего отвратительнее в природе, чем дурак, руководящий умным человеком. Но и идти против собственного князя он не хочет. Твой сын — законный наследник, и это даёт Фьерэю моральное право выступить против Эвэйка.

— А если дочь?

— Значит, князем станет её муж.

— Уль… — Джайри с ужасом взглянула в его лицо. — Но ты же обещал… Что не причинишь моему ребёнку зла…

Он взял её руки в свои, ответил терпеливо и мягко:

— Я сдержу своё слово, Джай. Зла я не причиню.

— Но замуж…А если… все эти драконы… Это ужасно, Уль!

Он осторожно вытер большим пальцем прорвавшуюся слезинку с её щеки.

— Беда мне с ларановскими девочками, — вздохнул притворно. — Все девочки как девочки, знают, что рано или поздно их выдадут замуж за того, за кого решит отец. И только вы с чего-то решили, что должны решать этот вопрос сами.

— Уль!

— Это будет так нескоро, Джай. Я не отдам твоего ребёнка, пока он ребёнок.

— Уль!

Король вздохнул, встал перед ней, притянул её голову и обнял.

— Джайри… Что ты со мной делаешь? Хорошо. Я обещаю, что не выдам её, если это будет девочка, за того, за кого она откажется идти замуж. Это всё, что король может сделать. Даже для любимой женщины.

— А… если она за кого-то захочет сама?

— Вот этого обещать не могу. Я и сам женюсь не на том, на ком хочу.

— Не сравнивай! Ты — мужчина. Ты можешь иметь любовницу… да хоть десяток любовниц. А она…

— Может, это он?

— … а у неё такого права нет.

— «Глупое сердце не видит, не слышит: ухей и глазков у оного нет», — процитировал Ульвар, хмыкнув.

Джайри рассмеялась. Отстранилась и снизу-вверх посмотрела на него. Ей вдруг стало теплее.

— Ты ещё помнишь нашу хулиганскую поэму?

— «Трагичная и мерзопакостнейшая гибель сира Арчисвалдуса Баранорогистого»? Конечно. Могу читать задом-наперёд, если хочешь.

— Богиня… Уль, но ведь десять лет прошло с тех пор, как мы её сочиняли?

— «Я вас любил, но годы и морщины…»

— «… сожрали всю мою любовь. И пузо. И паштет ослиный…»

И оба рассмеялись.

— Джай, — он снова сел на стол, — не бери всё это в голову. Ты родишь только осенью. Ещё лет четырнадцать-шестнадцать пройдут раньше, чем будет заключён брачный союз. За это время может произойти всё, что угодно: я присоединю Тинатин, Фьерэй погибнет, Эвэйк поумнеет, в княжестве сменится династия, в конце концов, я помру. Да мало ли что!

— «Слово короля — флюгер, который поворачивается туда, куда дует ветер политики»?

— И это — тоже. Так что нет никакой необходимости волноваться обо всём этом сейчас. А союзник нам нужен. Эвэйк напал на Шёлк.

— Когда?

— Вчера вечером, на закате.

— И кто…

— Лорд Дайос.

— Ты думаешь, он справится?

— Нет. Если, конечно, Эвейк даст себе труд прислушаться к своим драконам. Но завтра на помощь Шёлку поспешит Яр.

Джайри изумлённо взглянула на короля: