Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940
Шрифт:
Книга С.С. Ольденбурга действительно даёт основную положительную оценку Самодержавной Монархии Николая II, а не призрачного столыпинского конституционализма. Никакого ясного перехода не могло произойти, поскольку сам главенствующий принцип Самодержавия остался в Основных Законах и на нём держалось всё Русское Царство, а не на Г. Думе или Столыпине.
Тем не менее, сторонники недостоверно раздутого столыпинского мифа всячески старались отнять у Самодержавия и приписать конституционализму выдающиеся успехи Императора Николая II и монархической государственности. Такие суждения просачивались и в СССР к противникам большевизма. Про одного из относительно правых ельцинских министров, позднее ставшего распространителем полного комплекта лжи путинской советской мифологии, вспоминают, что он ещё до 1985 г. «рассказывал о том, какие яркие и значительные личности были в Белом движении», «говорил
Такие суждения являются показателем значительного отхода от советской идеологии, но заметна нехватка доступа к достоверным историческим исследованиям. Книга С.С. Ольденбурга отлично показывает, что П.А. Столыпин не единоличный титан-реформатор, а продолжатель прежней Самодержавной политики Императора Николая II, в которую вносили свой вклад все русские политики.
Даже чрезмерно осторожные газетные заявления С.С. Ольденбурга, который излишне расшаркивался перед институтом Г. Думы, казались вопиюще непозволительными для левых интеллигентских традиций. В «Последних Новостях» ему возразил эмигрантский масон П.П. Гронский, бывший член ЦК к.-д. 27 июня Ольденбург отвечал ему статьёй «Против исторических шаблонов»: «чтобы научиться чему-либо из уроков прошлого, надо подойти к ним без прежней партийной предвзятости. Настолько же ошибочно порицать “по старой памяти”, как и оправдывать всё прошлое из протеста против большевиков»
Полемика даёт возможность извлечь некоторые исторические уроки и из личного опыта С.С. Ольденбурга как историка. Безусловно, было бы непродуктивно и исключительно вредно заниматься недобросовестной апологетикой Российской Империи. Полезно лишний раз убедиться, что ею Ольденбург никогда не интересовался и честно преследовал свои исследовательские цели. Но когда речь заходит о предпочтении стороны в политическом противостоянии между Императорским правительством и Г. Думой, монархическим принципом и парламентаризмом, то правоцентристские соглашательские попытки не достигают целей примирения. Г. Дума действительно создавалась для обезвреживания в ней оппозиционных сил. Но бесполезно жертвовать позициями монархистов ради удовлетворения демократических аппетитов какого-либо выборного представительства. Политические союзы могут и должны заключаться только по принципу взаимной выгоды, а не односторонних “уступок”.
Предлагаемый историком Ольденбургом политический компромисс при определённых условиях может оказаться оправдан задачами усиления правого фланга и борьбы с гораздо более опасным противником. Монархистам всегда будет что предложить правым либералам, конституционалистам и т.п. Но такое соглашение самоцелью никогда не является. Оно должно быть оправдано определённой результативностью, иначе оно не имеет смысла.
С.С. Ольденбург относительно этого отвечал П.П. Гронскому: «период 1905-07 г.г. можно скорее называть революционным, чем конституционным. Основные законы нельзя было считать нормально действующей конституцией. Ответом на манифест 17 октября были новые всеобщие забастовки и московское восстание».
Политически это означает, что тогда партия к.-д. и другие левые партии хотели связать Императора Николая II обязательствами перед Г. Думой для захвата более широких властных полномочий, нежели предоставленные по ОГЗ. Государь, в свою очередь, стремился разгромить революционное движение, а вовсе не сдаться своим врагам на растерзание. Никакой конституции в парламентском смысле, разумеется, не существовало. Ольденбург с полным основанием называет несостоятельным утверждение Гронского, будто во 2-й Г. Думе начался нормальный ход «конституционной жизни», прерванный 3 июня. Ольденбург правильно полагает, что «поворот влево» со стороны Императорского правительства «был бы стремительным скольжением в пропасть». П.Н. Милюков летом 1917 г. говоривший о необходимости потушить пожар революции, оказался не в состоянии сделать это, в отличие от Николая II летом 1907 г. «Поворот вправо, на почву “цензовой конституции”, дал России, во всяком случае, семь лет несомненного экономического и культурного расцвета».
Этот несомненный расцвет ни в какой мере не может считаться заслугой Г. Думы, которая до 3 июня только умножала революционные разрушения, а после 3 июня всего лишь не мешала развивать творческие силы России. Значение 3 июня первостепенно только для сохранения самого учреждения Г.
Думы, а весь порождаемый правой политикой русский расцвет происходил помимо неё, как и до 1906 г. Тем самым, выступая против схемы 3 июня, либералы только подрывали институт Г. Думы, никому кроме них и не нужный.1 июля 1932 г. Ольденбург опубликовал в «Возрождении» отзыв на первые два тома сочинений Густава Штреземана (1878-1929), состоящие из статей, речей, дипломатических нот, писем, отрывков из дневников немецкого министра иностранных дел. «Штреземан был человеком правых, монархических убеждений. Он всегда поддерживал связь с кронпринцем, которого навещал ещё в 1921 году». Будучи недолгое время канцлером, в августе-ноябре 1923 г., Штреземан сумел добиться от социал-демократов возвращения кронпринца в Германию. Республику он считал временной формой государственного строя и крайне негативно относился к национал-социалистам. Хитлеровская пропаганда называла Штреземана представителем масонских и еврейских кругов. Опубликованные документы показывают, что хотя Штреземан и состоял в масонской ложе «Трёх Глобусов», но негативно отзывался о наблюдаемых в ней политических выступлениях. Штреземан писал о масонах: «можно было думать, что находишься в избирательном собрании хитлеровской партии». Сочинения Штреземана содержат также критические высказывания о требованиях полного подчинения мировому еврейству: «пока следуешь той же политической линии, как они – являешься великим человеком». «Примешь другую сторону – их симпатии сейчас же обращаются в ненависть» (собственно, вся критика монархистов в адрес еврейских заговоров вызвана достоверностью этой формулы).
Летом 1932 г. многие немецкие монархисты высказывали самое обоснованное опасение, что победа НСДАП и назначение Хитлера президентом или канцлером сделает реставрацию Гогенцоллернов невозможной.
5 июля Ольденбург опубликовал продолжение «Штреземан и “политика Локарно”», где настаивает, что настоящий Штреземан был правым националистом, а вовсе не поборник пацифистской интернациональной все-Европы, каким его пытались изобразить противники правых. К тому же, подстраиваясь под них по законам демократического популизма, Штреземан, по его же собственным словам, «надевал маску, и разные маски соответствовали тому, с кем говорил». В 1923 г. во время рурского кризиса Штреземан отказался от вооружённой борьбы с Францией не потому что являлся её союзником, а поскольку правильно понимал что новая война разрушит Германию. «Целью Франции является уничтожение Германии», - говорил Штреземан в январе 1923 г. О дальнейшей позиции немецкого МИД со вступлением в Лигу Наций Ольденбург пишет: «сейчас, на седьмом году после Локарно, можно сказать, что эта политика привела к разочарованию с обеих сторон. Расчёты на эволюцию сменяются в Германии надеждами на “революцию”: это показывают успехи Хитлера».
8 июля 1932 г. в «Возрождении» обзор Ольденбургом собрания сочинений Штреземана завершился демонстрацией его отношений с СССР и спрятанной за дипломатической умеренностью боязни коммунистической мировой революции.
После некоторого перерыва 13 августа появилась статья Ольденбурга «Парагвай» о периоде управления иезуитами, переходе от владения Испании к Франции, чудовищном поражении в войне на истребление от Бразилии. Подобно многим русским монархистам, Ольденбург увидел сходство с советским социализмом в тяжёлом опыте истории этой страны.
5 сентября Ольденбург опубликовал рецензию на книгу Жана Прево «История Франции со времени войны»: «возможно ли писать историю нашего времени?». По его наблюдению, многие описания современных политических событий являются «простым политическим памфлетом, выражением личного мнения о том, что совершается» (таковыми были в эпоху Императора Николая II многочисленные левые опусы, в т.ч. посвящённая 1-й Г. Думе книга С.И. Варшавского, ставшего постоянным автором «Возрождения», затем арестованного красными в Праге и погибшего в советских концлагерях в 1945 г.).
«Абсолютная объективность вообще недостижима: для историка это только предел стремлений, предел, недостижимость которого он должен неизбежно сознавать. Но только тот, кто стремится к этому пределу, вообще может притязать на звание историка, так как иначе его писания обращаются в политическую стилизацию фактов».
Ольденбург показывает полное понимание правильной методологии: чем более отдалено изучаемое время, тем труднее поиск источников. Чем ближе эпоха, тем труднее выбрать факты, их нужно тщательно отбирать и взвешивать и особенно важно успеть проверить их, что позднее станет сложнее или невозможнее.