Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Уилла поцеловала его в уголок рта:

– Все в порядке. Я бы хотела познакомиться с твоим сыном. Ты позволишь мне приехать в форт Ливенворт? Я могла бы отправиться туда пароходом по Миссури – скажем, в августе. Август – худший месяц в театре. Уверена, Сэм легко найдет мне замену.

Чарльз, хотя и испугался немного такой перспективы, все же ответил:

– Мне бы этого хотелось.

Когда на следующий день, обняв и поцеловав Уиллу возле служебного входа в театр, он вскочил на Дьявола, в дверях внезапно появился лучший актер Америки и велел девушке уйти внутрь, чтобы поговорить с Чарльзом наедине.

– То, что я должен вам сказать, сэр, предельно просто, – объявил Трамп, подойдя к беспокойно перебиравшему копытами пегому коню. – Возможно, вы думаете, если я артист, то непременно хилый и слабовольный? Все как раз наоборот. Хотя мне пятьдесят, сил у меня еще достаточно.

Он согнул руку под прямым углом и грозно потряс кулаком. Чарльзу хотелось рассмеяться, но лицо актера было предельно серьезным. Трамп ухватился за уздечку коня и выпятил нижнюю челюсть.

– Уилла влюблена в вас, мистер Мэйн, – продолжал он. – Это даже мраморная статуя заметила бы. Что ж, прекрасно! Уилла – чудесная девушка, и она мне как дочь. Поэтому если вы вздумаете играть ее чувствами и причините ей боль, видит Бог, я… – Он снова взмахнул кулаком. – Я сотру вас в порошок, сэр! Я вас из-под земли достану и уничтожу!

– Я не собираюсь причинять ей боль, мистер Трамп.

Актер отпустил уздечку:

– Тогда счастливого вам пути. И мои благословения.

Однако, выехав из города и повернув на запад, Чарльз уже знал, что так или иначе, но ему придется причинить ей боль. Он понял, что по-настоящему любит Уиллу, и это открытие обескуражило его; он даже немного злился на себя за то, что позволил их отношениям зайти так далеко и что он сам захотел этого. Но это уже случилось. И теперь нужно было что-то исправить, и как можно скорее.

Глава 22

В форте Ливенворт Дункан сообщил ему, что в конце июля Джонсон подписал закон, согласно которому количество пехотных полков увеличивалось с девятнадцати до сорока пяти, а количество полков кавалерии – с шести до десяти. Такое усиление армии больше соответствовало огромным расстояниям Великих Равнин.

Бригадный генерал, который теперь носил оливково-зеленые галуны окружной казначейский службы, был очень взволнован этой новостью.

– Это значит, что к следующему году мы сможем выставить против врага настоящие силы!

Чарльз пожевал незажженную сигару и промолчал. Джек Дункан, как и Шеридан, считал, что индейские племена необходимо оттеснить в резервации, чтобы Запад стал безопасен для белых переселенцев и торговли. Он не видел ничего дурного в захвате индейских земель, и Чарльз знал, что не сможет поколебать его в таком мнении. Поэтому он и не стал пытаться, а вместо этого сообщил о предстоящем визите Уиллы.

– Понятно, – с улыбкой откликнулся Дункан.

– Что значит «понятно»? Она приедет не просто повидаться со мной, а хочет присмотреть залы, которые труппа сможет арендовать для гастролей.

– Ну да, конечно, – серьезно произнес Дункан.

Ему понравилась очень непосредственная реакция Чарльза на его подтрунивание. Может, молодой человек и вправду начал оправляться от уныния, которое так долго мучило его.

Уилла приехала в конце августа. Она уже побывала в городе Канзасе – его еще называли Канзас-Сити – на противоположном берегу Миссури, чуть севернее Ливенворта, и сказала, что «Фрэнк-Холл» идеально подойдет для их выступлений.

В домике Дункана, стоящем в ряду таких же каркасных домов с северной стороны строевого плаца, была одна лишняя комната, в которой жила Морин. Маленького Гуса укладывали в самодельной колыбельке. Когда Морин предложила Уилле спать в одной постели с ней, девушка без колебаний согласилась. Морин понравились ее простота и естественность; и вообще Уилла прекрасно поладила со всеми. Она непринужденно рассказывала о Сэме Трампе, его театре и сама внимательно слушала рассказы об армейских буднях и жизни рядом с индейцами. Она не стала скрывать, что стоит на стороне индейцев, в отличие от большинства местных жителей и военных, однако это не рассердило Дункана так сильно, как боялся Чарльз. Бригадный генерал спорил с Уиллой, но явно уважал ее как умного оппонента.

В первый вечер, когда женщины пошли отдыхать, Дункан в крошечной гостиной плеснул виски в два стакана. Через открытое окно ветер доносил вкусные запахи хлеба из гарнизонной пекарни, стоявшей неподалеку. Несколько минут Дункан жаловался на казначейскую службу. Работа там была неблагодарной; офицеры, которые ездили верхом от форта к форту с солдатским жалованьем, никогда не доставляли его достаточно быстро, чтобы все остались довольны.

– Чудесная молодая женщина, – наконец сказал он. – Ну разве что излишне свободомыслящая, если быть честным. Но она может стать прекрасным…

– Другом, – перебил Чарльз, прикусывая сигару.

– Именно так.

Дункан решил больше ничего не говорить. Чарльз как будто разозлился. Возможно, он еще не настолько был готов вернуться к нормальной жизни, как это казалось Дункану.

В день отъезда Уиллы они с Чарльзом отправились погулять к заросшему дубами и тополями утесу над речным причалом. Гус ехал на отцовском плече, радостно разглядывая мир с высоты. Теплый воздух воскресного дня наполняли приятные звуки: солдаты с веселыми возгласами играли в бейсбол; тихонько стрекотал паровой насос, качавший воду.

Уилла нервничала и чувствовала себя немного несчастной. Здесь, в гарнизоне, Чарльз вел себя не так, как в Сент-Луисе. Уилла любила его и бежать от своей любви не собиралась, но понимала, что не стоит напоминать о ней слишком часто. Усталый, измученный взгляд, который она иногда замечала у Чарльза, говорил ей, что он еще не готов к глубокой привязанности.

И все же она не могла заставить себя изобразить равнодушие. Поэтому, когда они стояли у края утеса, испещренного пятнами света и тенями краснеющих листьев, дрожащих на ветру, она взяла сына Чарльза на руки. Довольный малыш затих у нее на руках, глядя через ее плечо на белочек, которые прыгали с ветки на ветку или собирали с земли орехи гикори, осыпавшиеся в середине лета.

– Гус – прекрасный мальчик, – заговорила Уилла. – У вас с его матерью получился замечательный сын.

– Спасибо…

Сунув руки в карманы, Чарльз смотрел на гладь воды, блестевшую в полутора сотнях футов под ними. Здравый смысл подсказал Уилле, что продолжать не стоит, но она так любила его.

– Это была чудесная поездка. Надеюсь, меня еще когда-нибудь пригласят.

– Конечно, если тебя все устраивает.

Гус опустил руку на плечо Уиллы и сунул в рот большой палец. Глаза ребенка закрылись, лицо расслабилось в блаженной улыбке. Уилла коснулась рукава Чарльза:

– Ты говоришь со мной так, словно мы только что познакомились.

Чарльз нахмурился:

– Я не хотел, Уилла… Просто у меня возникло ощущение, что Джек и Морин… ну, толкают нас друг к другу, что ли. А это нехорошо. Через неделю я должен встретиться с Джексоном в форте Райли. Я уже говорил: торговля с индейцами – ремесло небезопасное, хотя большинство южных шайеннов и дружат с моим партнером. Но я все равно не хочу, чтобы ты страдала, если со мной что-нибудь случится. Представь, что однажды мы уедем и не вернемся. Это было бы нечестно по отношению к тебе.