Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Спустите с него штаны, – сказал он. – Ты попал, парень. Мы варим суп из ниггерских яиц.

– Нет! – Главарь взмахнул трубкой. – Пусть расскажет другим о том, что увидел здесь. Покажите ему гроб.

Мужчина силой развернул голову Энди так, чтобы он видел лежащий на земле открытый ящик. Внутри лежала грубо сделанная из кукурузного початка кукла в бархатной одежке с оплавленной дырой от пули. Главарь показал на черные буквы, выжженные на крышке гроба. Они были корявыми, но вполне читаемыми.

– Кто-нибудь, прочитайте ему!

– Я знаю этого ниггера, – сказал другой куклуксклановец. – Он из Монт-Роял. Сам может прочитать. – Хотя он старался изменить голос, Энди узнал Геттиса.

От страха у него все расплывалось перед глазами. Пришлось собрать все силы, чтобы не опозориться перед ними и не помочиться в штаны.

– Отлично! – рявкнул главарь. – Ты расскажешь той женщине о том, что здесь видел, и о том, что прочитал, ниггер!

Он снова махнул рукой, Энди отпустили, повернули в сторону леса и пнули в зад.

Шатаясь, он побежал вперед. Сзади грянули один за другим четыре выстрела, и каждый раз он вздрагивал всем телом, ожидая пули, но продолжал бежать. К счастью, он ни разу не упал и, только когда наконец достиг подлеска, оглянулся и увидел оружейный дым, поднимавшийся в воздух над красными колпаками. Все громко смеялись над ним. Он снова повернулся и забежал в темноту леса.

Не могла уснуть всю ночь. Энди видел Клан и этот страшный спектакль с сожженной куклой, который они нарочно устроили, чтобы показать: так будет с их будущими жертвами. Когда Энди писал для меня те слова с крышки гроба, его рука дрожала, а со лба градом лился пот на старую коричневую бумагу.

«Смерть проклятой ниггерше МЭЙН!»

Глава 44

В тот день Чарльз проснулся на час позже обычного – в пять вечера. Перед тем как встать с постели, он сунул руку под кровать, достал бутылку и сделал первый глоток. Теперь у него вошло в привычку начинать день именно так.

Август уже перевалил за половину. В сарае, где он спал, было жарко и душно. А еще шумно. Рядом, в главном здании, техасские скотоводы с топотом и криками отплясывали польку, которую наяривал Профессор на новеньком пианино от «Фенуэя», недавно приобретенном заведением.

После второго глотка Чарльз неохотно поднялся. Почти всегда он спал не раздеваясь, поэтому и одеваться не пришлось. Пора было собираться на суточную смену в «Солдатку Нелл», где он работал ночным вышибалой. Это был процветающий салун с комнатами наверху – для шлюх и их клиентов. Находился он на Техас-стрит, между Эпплджек и Перл, южнее железной дороги. С улицы доносились пьяные крики ковбоев, которые уже получили свое вознаграждение и теперь собирались потратить его в этой не самой респектабельной части Абилина.

«Солдатка Нелл» никогда не закрывалась. Абилин быстро рос, превращаясь в крупнейший в Канзасе центр по отправке скота в восточные штаты. Авантюрная затея Джозефа Маккоя, скромного фермера из Иллинойса, обладавшего хорошим деловым чутьем, неожиданно принесла успех. В прошлом году, когда он только начал, они с партнерами закупили, разместили в специально построенных для этого на двухстах пятидесяти акрах загонах, а потом перегрузили в вагоны Восточного отделения «Юнион Пасифик» тридцать пять тысяч голов техасского скота. На второй год они уже планировали удвоить это количество. Несмотря на стычки с индейцами, стада продолжали стекаться из Хамбаргерс-Форда, перегоночного пункта, расположенного недалеко от города. Почти каждую ночь Чарльзу приходилось усмирять толпы пьяных ковбоев. Шериф округа Дикинсон в этом никакого участия не принимал. Он был бакалейщиком и не умел обращаться с дебоширами.

Чарльз кое-как расчесал пальцами длинную спутанную бороду. Потом снял с колченогого стула холщовые ножны, которые сшил сам, внимательно изучив картинку с изображением японского воина в старом номере «Леслис». Самурай – так их называли – носил свой длинный меч в таких же ножнах за спиной, так чтобы рукоятка торчала над его левым плечом. Чарльз надел ножны и сунул в них свой верный «спенсер». Винтовка и кольт за поясом обычно охлаждали пыл не в меру разошедшихся ковбоев. Он взял пример с Дикого Билла, ставшего настоящей легендой приграничных районов Канзаса. Иногда Хикок носил целых пять пистолетов, да еще и нож. Этого было достаточно, чтобы просто напугать людей, не убивая их. Чарльз уже давно не видел Дикого Билла, но слышал, что тот сейчас доставляет армейскую почту.

Сам Чарльз, к сожалению, такой работы получить не мог. После того как его выгнали из Десятого, он не видел ни одного индейца, а с тех пор прошел уже почти год. Зима прошла вполне мирно. Но потом вашингтонские политики не смогли договориться о сумме выплат, которые полагались племенам по условиям договора, заключенного у Медисин-Лодж-Крик. Продовольствие, оружие и патроны также не были доставлены, и прошлой весной разгневанные команчи нарушили соглашение и вышли на тропу войны в Техасе. После них шайенны под командованием Высокого Быка, Шрама и других военных вождей ворвались в Канзас, видимо, чтобы напасть на своих старых врагов пауни. Но уже скоро они обратили свою враждебность на белых.

Переселенцы, жившие вдоль рек Салин, Соломон и Репабликан, быстро почувствовали их ярость на себе. Только за пару недель было убито пятнадцать белых мужчин и изнасиловано пять белых женщин. Пока август был самым паршивым месяцем: индейцы напали на обоз возле форта Додж, убили трех лесорубов, которые работали рядом с фортом Уоллас, а один денверский дилижанс попал в четырехчасовую перестрелку, из которой кучер и пассажиры спаслись только чудом.

Агент Уинкуп мог договариваться только с мирными вождями, но не с молодыми воинами. Шеридан оказался в большом затруднении. В его распоряжении было всего две с половиной тысячи пехоты и кавалерии, чтобы прекратить налеты. Он отправил двоих опытных разведчиков, Комстока и Гровера, чтобы те попытались наладить мир с шайеннами. Отряд Индюшачьей Ноги встретил разведчиков вполне приветливо, а потом напал на них без предупреждения. Комстока убили, а Гровера тяжело ранили до того, как он успел сбежать. Такое вероломство ничуть не удивило Чарльза.

Собственное бездействие бесило его, но он не знал ни одной воюющей с индейцами части, которая захотела бы его принять, а становиться мстителем-одиночкой было бы совсем глупо. Поэтому он работал в Абилине и пил, снедаемый яростью и разочарованием.

Сделав еще глоток, он вышел из сарая и ленивой походкой прошел через засыпанный мусором задний двор к большому двухэтажному зданию. Спал он крепко, но во сне его снова мучили кошмары. Обычно ему снился один и тот же страшный сон, в котором он пробирался через пылающий лес, вокруг падали раненые лошади, а потом он постепенно задыхался в дыму. Но в этот раз ему приснился новый кошмар: он видел, как Елкана Бент размахивал перед ним жемчужной сережкой, а потом пронзал его огромным ножом.

Об убийстве жены Джорджа Хазарда ему сообщил Джек Дункан, прислав телеграмму. Давняя вендетта Бента против двух семей только еще больше укрепила Чарльза в его мысли о том, что весь этот мир и почти всё в нем ничего не стоит. Он не думал, что Бент придет и по его душу, хотя и помнил, как напугал его тогда в Техасе, еще перед войной.

После января он ездил в Ливенворт всего дважды. Дункан разговаривал с ним с высокомерной учтивостью, без следа прежней теплоты. Он ясно дал ему понять, что не одобряет его чрезмерного пристрастия к спиртному. Попытки поиграть с сыном или поговорить с ним тоже не увенчались успехом – мальчик не хотел оставаться с ним наедине и каждый раз старался поскорее вернуться к Морин или к генералу.