Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Мисс Мэйн… – Тео Джерман поклонился ей и снял соломенную шляпу с павлиньим пером – он снова был в штатском. – Вы позволите? – Он присел на корточки и быстро поднял книги.

– Я думала… – Держи себя в руках, дуреха! – Я думала, вы больше не захотите со мной говорить после того ужасного вечера. Вы должны были подумать, что я вас нарочно не заметила.

– Конечно нет! Я видел, как вас увел отец. – Тео выпрямился и предложил ей руку. – У вас найдется немного времени для прогулки по набережной?

Если я задержусь, мама устроит мне допрос. А еще если папа узнает?.. Но поведение Купера в тот вечер разожгло в его дочери пламя неповиновения и только еще больше усилило ее интерес к молодому офицеру.

– О, конечно! – воскликнула девушка.

Ее грудь на секунду коснулась его рукава, и она вспыхнула так, словно ее ударила молния. Тео улыбнулся, заметив, как порозовели ее щеки. Впрочем, он и сам покраснел.

Сияющие пятна отраженного солнечного света плясали на воде залива. За рыболовным судном, возвращавшимся из Атлантики, с громким криком летели чайки. Над руинами форта Самтер развевался на ветру флаг Союза.

– Вы часто выходите в город без мундира? – спросила Мари-Луиза, отчаянно пытаясь припомнить уроки светской беседы миссис Алвик, но в голове, как назло, все перепуталось.

– Часто, – ответил Джерман. – Генерал Канби не возражает, а мне так легче разговорить людей. Я получил много полезных знаний о местных настроениях. Конечно, есть и такие, кто просто отворачивается, как только услышат мой голос.

– Это из-за вашего акцента.

Тео рассмеялся:

– У меня нет акцента. Это у вас он есть, и я нахожу его очаровательным.

– О, мистер Джерман… капитан Джерман…

– А если просто Тео? – сказал он, невинно глядя на нее своими смешливыми голубыми глазами.

Мари-Луизу вдруг захлестнуло чувство такой огромной любви к нему, что она готова была умереть от восторга и провалиться сквозь землю до самого Китая.

– Хорошо, но тогда вы должны называть меня Мари-Луизой.

– С удовольствием.

Над бухтой с пронзительными криками кружили чайки. Молодая пара медленно шла по набережной, проходя под величественными старыми деревьями, растущими недалеко от воды. Тео рассказал, что ему двадцать четыре года – Мари-Луиза сразу поняла, что он уже умудренный жизнью человек, как только его увидела, – и что он служит при штабе генерала Канби.

– Тогда в поезде я ездил знакомиться с достопримечательностями. Но самую прекрасную достопримечательность нашел в том пассажирском вагоне.

– Папа ужасно разозлился, когда вы уступили место цветной женщине. – Девушка вздохнула. – Для него война так и не закончилась.

– Как и для половины Чарльстона. Зато другая половина просто чудесная. Я раньше никогда не встречался с южанами, только с пленными, а они, естественно, были не в лучшем настроении. Теперь я вижу, что южане – теплые и обаятельные люди. И в Каролине замечательный климат, если не считать летней жары.

– А почему вы упомянули о пленных?

Тео объяснил, что записался в армию в последний год войны и его сразу направили в Кэмп-Дуглас, огромный лагерь для военнопленных, расположенный южнее Чикаго.

– Там были тысячи людей, но я слышал выстрелы только однажды, когда с полдюжины заключенных попытались бежать. Один раз мы почувствовали настоящую опасность. Это было в ноябре шестьдесят четвертого, в воскресенье, тогда по Чикаго разнесся слух, что тайные агенты Конфедерации собираются поджечь город и освободить пленных. Но ничего такого не произошло. Когда через год лагерь закрыли, я решил остаться в армии и увидеть страну. До этого я никогда не уезжал из Иллинойса. – Он снова улыбнулся, слегка коснувшись затянутых в перчатку пальцев девушки, лежавших на его руке. – Мне повезло, что меня направили в Южную Каролину. Я бы хотел поселиться здесь и никогда больше не видеть снега и холода.

– Вы будете и дальше служить в армии?

– Наверное, нет. До того как поступить на военную службу, я работал помощником адвоката. Мне бы хотелось закончить учебу и заниматься юриспруденцией.

Мари-Луиза испугалась, что, если он еще раз посмотрит на нее своими удивительными голубыми глазами, она свалится в воду и утонет.

Под деревьями гуляли и другие парочки. Вдоль одной из усыпанных битыми ракушками дорожек шел старый негр; одной рукой он толкал скрипучую двухколесную тележку, а другой размахивал над ней мухобойкой.

– Купите дыню! – нараспев предлагал он свой товар. – А вот кому сладкие зимние дыни?

– Хотите кусочек мускатной дыни? – спросил Тео.

От волнения Мари-Луиза смогла только кивнуть и засмеяться, но Тео, похоже, ничего не имел против. Он купил у торговца ломтики дыни и принес их обратно к кованой скамейке, куда положил книги девушки. Мари-Луиза взяла дыню за листок бумаги, обернутый вокруг корки, но, как бы она ни была осторожна, сок все равно потек по подбородку. От стыда она не знала куда деваться.

Тео достал из кармана носовой платок:

– Позвольте… – Он осторожно промокнул капли, и при каждом его прикосновении ее пронзала сладкая дрожь. – Надеюсь, вы не сочтете меня слишком дерзким, мисс Мэйн.

– О нет. А вот вы наверняка считаете меня легкомысленной: я только и делаю, что болтаю и глупо хихикаю. Но это просто оттого… – Осмелится ли она? Да, лучше уж рискнуть и объясниться, чем потерять его, – что у меня нет опыта, у меня раньше никогда не было кавалеров.

Тео вдруг слегка наклонился к ней:

– Могу ли я в своей безумной надежде предположить, что других вам больше не понадобится?

От этих слов у Мари-Луизы едва не остановилось сердце, а он, снова ошеломив ее, быстро наклонился еще ниже и коснулся губами уголка ее рта.

На нее внезапно обрушилась странная тишина. Она больше не слышала ни криков чаек, ни монотонного завывания торговца дынями, ни пароходных гудков в море, а только гулкий стук собственного сердца. Все ее волнение и неуверенность вдруг куда-то подевались, и когда она стояла рядом с ним, глядя в его глаза, то поняла, что в ее жизни что-то бесповоротно изменилось. Просто закончилось ее детство.

С ломтиков дыни в их руках капал сок, но они этого не замечали.

Наконец Мари-Луиза заставила себя вернуться к реальности. На крыши больших домов Южной Бэттери легли косые лучи заходящего солнца. Было уже поздно.

– Мне пора домой, – сказала она.

– Можно мне проводить вас?

– Конечно.

На этот раз она без колебаний взяла его под руку, чувствуя себя легко и непринужденно, как настоящая женщина. Никто не обращал на них внимания, когда они быстро шагали по Чёрч-стрит, залитой мягким весенним светом.