Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Мне бы очень хотелось познакомить вас со своими родными, – сказал Тео.
– Мне бы тоже этого хотелось.
– У меня одиннадцать братьев и сестер.
– Боже мой! – воскликнула она.
Тео усмехнулся:
– Я их люблю, только вот в доме у нас всегда было тесно, а порции на столе маловаты. Жалованья отца не хватало на то, чтобы прокормить столько ртов. Он лютеранский священник.
– О… Случайно, не аболиционист?
– Да.
– И республиканец?
– Боюсь, что так. Я предпоследний ребенок в нашей семье, поэтому мне всегда приходилось спать на полу. Кроватей на всех не хватало.
Когда до перекрестка с Традд-стрит остался один квартал, Мари-Луиза сказала:
– Я тоже рада, что армия привела вас сюда, Тео. – Собственная смелость поразила ее.
По дороге она рассказала ему о том, как погиб ее брат у побережья Северной Каролины, и о тех ужасных минутах в море, когда она боялась, что они все утонут.
– До смерти Джуды папа не был таким суровым. А потом с ним что-то произошло, и он так и не оправился.
– Да, это трагедия. Теперь понятно его отношение ко мне. Надеюсь, это не станет непреодолимым препятствием. – В тени высокой кирпичной стены он повернулся к ней и сжал ее руку. – Мне бы хотелось ухаживать за вами надлежащим образом… Вы хмуритесь.
– Ну, все было бы гораздо проще, не будь вы… тем, кто вы есть.
– Как в пьесе мистера Шекспира?
– Простите?
– «Ромео, о зачем же ты Ромео?» [133] Другими словами, почему я Монтекки, враг? Неужели это действительно будет иметь значение?
Мари-Луиза снова окунулась в голубые омуты его глаз, не зная, сможет ли она выдержать охватившие ее чувства.
– Нет, – решительно произнесла она, внезапно понимая, что это действительно так. – Не будет.
133
У. Шекспир. Ромео и Джульетта. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
– Но ваш отец…
– Нет, – уверенно повторила она.
Он проводил ее до ворот дома на Традд-стрит, пообещав на следующий день прийти к ним с официальным визитом. Потом нежно сжал ее руку и ушел, а ей казалось, что она парит над землей от счастья.
– Нет! – Купер с грохотом стукнул ложкой по тарелке с бараньим рагу. – Я не позволю какому-то мародеру-янки приходить к моей дочери!
Мари-Луиза заплакала. Юдифь потянулась к дочери и сжала ее руку.
– Это вполне уместная просьба, – сказала она мужу.
– Если бы он был южанином. Одним из нас.
– Тетя Бретт вышла замуж за офицера-янки… – начала было Мари-Луиза.
– И цивилизация от этого не рухнула, насколько мы знаем, – заметила Юдифь, но ее ирония осталась незамеченной.
– Я не хочу, чтобы какой-то прохвост из штаба Канби крутился вокруг моей семьи.
– То, что ты говоришь, так жестоко и гадко, – всхлипнула Мари-Луиза.
– Прошу тебя, Купер, подумай еще раз… – сказала Юдифь.
Он резко отодвинул стул и встал:
– Позволить, чтобы за моей дочерью ухаживал какой-то солдафон, у которого вдобавок отец – помешанный на Библии республиканец? Да я скорее впущу в дом этого Ламотта с его танцами! Все, решение принято. Я иду в сад, поработаю,
пока еще светло.Он быстро вышел из столовой. Юдифь уже приготовилась к новому потоку слез, но ее неожиданно удивили глаза дочери. В них был молчаливый гнев, совершенно нетипичный для столь юной девушки.
Мари-Луиза вытерла щеки. И еще долго смотрела на дверь, за которой исчез ее отец.
Позже, когда стемнело, Юдифь прошла на террасу, выходящую в сад. На шатком столе стояла зажженная масляная лампа, вокруг которой кружили мошки. Купер спал, сидя за столом; жилет на нем был расстегнут, галстук развязан.
Перешагнув валявшиеся на полу листы бумаги, испещренные цифрами, Юдифь наклонилась к мужу, чтобы разбудить его поцелуем в лоб. Купер резко выпрямился, не сразу поняв, где находится.
– Уже почти десять, Купер. Мари-Луиза сразу после ужина убежала к себе, и с тех пор я не слышала из ее комнаты ни звука. Думаю, тебе следует с ней помириться, если это, конечно, возможно.
– Я не сделал ничего плохого. Почему я должен… – Взгляд жены заставил его замолчать. – Ладно, – сказал он, вставая и потирая глаза.
Она прислушалась к его медленным шагам по лестнице. Потом раздался негромкий стук в дверь.
– Мари-Луиза?..
Юдифь смотрела в темный сад, когда он с топотом сбежал вниз и ворвался на террасу.
– Ее нет!
– Что ты говоришь?
– Должно быть, она вышла по боковой лестнице. В комнате пусто, половина ее одежды исчезла. Она сбежала!
Юдифь впервые в жизни дала волю гневу:
– Это ты виноват! Ты ее вынудил!
– Невозможно! Она же еще совсем ребенок!
– Позволь напомнить, что в ее возрасте уже выходят замуж. Многие девушки в Южной Каролине становятся матерями в четырнадцать лет! Ты просто недооценил ее интереса к тому юноше! Это из-за него… и из-за тебя она сбежала!
Сквозь сон Мадлен различила какой-то приглушенный стук. Пытаясь понять, что это такое, она медленно подняла голову. Потом услышала, как в соседней комнате зашевелилась Пруденс. Шум стал громче.
– Пожалуйста… кто-нибудь!
Голос был женский. Он показался ей знакомым, но, еще не совсем проснувшись, она не могла сказать точно. Может, кто-то из жен вольноотпущенных?
В комнату вошла Пруденс с зажженной лампой в руке. Ее полное, некрасивое лицо было встревожено, глаза смотрели испуганно.
– Думаете, что-то случилось в школе? – сказала она.
– Не знаю. Ночь на дворе… – Мадлен босиком пошла к входной двери.
На самом деле уже наступило утро, что она и обнаружила, выйдя на крыльцо. Между кронами деревьев она увидела пятна оранжевого неба. И маленький силуэт на ступенях.
– Тетя Мадлен…
Если бы перед ней сейчас появился сам Эндрю Джексон, она не удивилась бы сильнее.
– Мари-Луиза! Что ты здесь делаешь?
– Пожалуйста, впустите меня, и я объясню. Я шла всю ночь…
– Ты шла пешком от Чарльстона? – воскликнула Пруденс. – Двадцать миль, одна, по темной дороге, и о чем ты только думала?
Оглушенная стуком собственного сердца, Мадлен решила, что случилось нечто ужасное. Кто-то умер? На их дом напали грабители? Потом она заметила раздутый саквояж. Люди не укладывают саквояж, собираясь сообщить о трагедии.