Шахматный порядок
Шрифт:
— Отец говорил, что маглорожденные спорят: помогут ли маги маглам в освоении космоса, — многозначительно и немного ехидно вставил Альбус.
— Космоса? — переспросил мистер Нотт. — Вот уж на что Штирнеру точно плевать, так это на космос. Штирнер хочет мира вечно враждующих национальных государств, как сто лет назад, а отнюдь не космоса. Чтобы всякая мелкая шушера не пищала о своих правах, а послушно исполняла волю вышестоящих. Иначе будут пороть, — серьезно добавил он.
— Именно, — кивнула Клэр. — И Штирнер никогда не планировал помогать магглам.
— А зачем
— Гм… хороший вопрос… — мистер Нотт выпустил кольцо дыма. — Он, как я понимаю, считает, что рост культуры и знаний возможен только в иерархическом обществе, равенство людей — это упадок и деградация.
— Уизли нам говорила, что так считали Гриндевальд и немецкие нацисты, — весело сказала Кэт.
Мистер Нотт сокрушенно поднял глаза к небу.
— Я ведь учился с Грейнджер в одном классе, — тяжело вздохнул он. — Мне всегда хотелось сказать, что Грейнджер дура…
— Грейнджер лукавит, — фыркнула Клэр. — Легко строить из себя всепрощающего ангела на словах, а самой выслушивать разнообразную чепуху с претензией на истину в последней инстанции было бы весьма неприятно. Ни про какой, однако, нацизм, Грейнджер в отношении самой себя не вспомнит.
— Да что мы вообще, Мерлин, знаем про этот нацизм? — с жаром спросил Нотт. — Мы лучше разбираемся в делах Арабского халифата или Древнего Вавилона, чем Третьего Рейха. Оригинала плана «Ост» об уничтожении славян не нашёл никто, оригинала Ванзейских протоколов об уничтожении евреев тоже. Где эти документы? — пыхнул он. — «Застольные разговоры Гитлера» изданы Пикером через пять лет после войны, дневники Геббельса нашли какие-то солдаты в Берлине. Что там считали нацисты, дело темное.
— По сути да, — кивнула Клэр. — Принято считать, что это дурно, но само понятие нам практически незнакомо.
— Кстати, Гриндевальда посадили в сорок пятом году в тюрьму Нурменгард, где он сидел до девяносто восьмого года, — продолжал мистер Нотт. — Где протоколы его допросов?
— Тьма, — вздохнула Клэр.
— Если там планировались чудовищные злодеяния, так дайте мне эти протоколы: я стану ещё более злым врагом Гриндевальда, — хмыкнул Нотт.
— А почему, на ваш взгляд, ни одного не сохранилось? Выходит, это выгодно? — подключилась Кэт.
— Видимо, было что прятать, — ответил мистер Нотт.
— Уизли говорила, что нацисты хотели выселить четырнадцать миллионов поляков, — сказала Кэт.
— Только документов нет об этом, — заметил мистер Нотт. — А вот реально выселили всех немцев из Восточной Европы после войны.
— По-сути да, у нас нет подтверждений, — добавила Клэр. — Мало ли, кто что хотел. Не факт, что желаемое воплотится.
— А их чудовищные лагеря, где они убивали военнопленных маглов? — продолжала Кэт.
— Кхм… Во-первых, военнопленных по условиям Женевской конвенции 1929 г. обязаны содержать в специальных лагерях и выдавать им спецодежду. Во-вторых, Германия жила в условиях тотальной торговой блокады и бомбежек: самим есть было мало что… А в третьих, военнопленные месяцами были в окружении и, бродя по лесам, почти ничего не ели. Когда немецкие
солдаты их кормили, они умирали от еды. Потому что для них еда уже ядовита. Их надо с ложечки выхаживать, — продолжал мистер Нотт.— Ничего себе, — явно потрясенная, пробормотала Кэтрин.
— Ну и четвёртое. Германия до сих пор платит компенсации узникам лагерей. Это сколько же им лет сейчас? За девяносто? — снова набил он табак в трубку. — А все живы после таких жутких лагерей…
— Маглы бы сказали, что вы оправдываете нацизм, мистер Нотт, — рассмеялась Клэр.
— Гм… опять это идиотское морализаторство: оправдываю, не оправдываю, хороший, плохой… Я изучаю явление. Главное для исследователя что: честность или политграмота?
— Меня тоже всегда это смешило: хорошие люди, плохие люди… Это где же они видели человека без достоинств? А без недостатков? — весело улыбнулась Клэр.
Ребята рассмеялись. Альбус тоже улыбнулся вместе со всеми. Пахло прелой берёзовой листвой, мхом на подгнивших брёвнах, лесными лужами и ручейками. А еще пахло макушкой лета, уже начавшего поворачивать на осень. Ал старался убедить себя, что все произошедшее было случайной глупостью, которая не будет иметь продолжение. Эрик и Кэт казались ему сейчас детьми.
— Я читал «Майн Кампф» — там нет нигде ни одной фразы, что нужно истреблять какие-то народы или сжигать их, — продолжал мистер Нотт.
— А о чем там? — быстро спросила Кэт.
— Довольно скучная и занудная книга в семьсот страниц. Рассказ о жизни, политике, в чем кайзер прав, в чем кайзер не прав, спор с какими-то местными националистами Германии, фамилии которых никто из нас давно не помнит… Да есть намерение идти на Восток завоевать жизненное пространство, но есть и ругань в отношении Франции.
— Ну вот видите, завоевывать хотел, — укусила его Клэр.
— Не забывайте, что всего каких-то восемь лет назад распалась великая империя Габсбургов, где под властью немцев и венгров жили чехи, поляки, русины, хорваты и черт в ступе, — пыхнул он. — Всего за восемь лет до написания этой книги!
— Ну, а Россия? — спросил Альбус.
Маленькая тропинка убегала вглубь лесной чащи, словно маня пойти куда глаза глядя, хотя скоро в воздухе уже должна была появиться вечерняя дымка.
— Мой друг, не забывайте, что в России тоже всего за восемь лет до написания этой книги был свергнут император — этнически чистый немец и его жена — чистая немка. Посмотрите на русское дворянство — сплошные немцы, равно как инженеры и военные.
— Немцы двести лет Россией правили, — добавила Клэр.
— Да они там сидели со времен Петра Великого! Посмотрите теперь под этим углом зрения на слова Гитлера про господство немцев над славянами, — пожал плечами отец Эрика. — И не забудьте, что за два года до этого сами русские убрали слово «Россия» из названия своей страны и заменили ее никому не понятной аббревиатурой из четырех букв. У русских удивительное раздвоение сознания. Они проклинают немцев за экспансию на восток, но при этом превозносят времена Российской империи, где правили немцы, как золотой век, этакий утерянный рай.