Шахматный порядок

— Мисс Равье получает 20 баллов за… — Элиза немного замялась. — Проявленную храбрость И мистер Скамандер, чемпион Хогвартса… 12 баллов!

— Горе — чемпион первой степени, — ехидно прокомментировала Валери Гэмп.

— Да уж, — фыркнула белокурая подруга. — Сын в матушку.

— Это несправедливо! — Вдруг сверкнула глазами Кэт, повернувшись к ребятам. — Алексей должен был получить больше всех! Хел только отгоняла птеродактиля издалека, а он сражался один на один!

— Ты чего? — удивился Эрик. — Хел… наш друг.

— И не сказать, что Хелена была так уж плоха, — поддержала однокурсника Виктория. — Уж не хуже Рене со Скамандером. Издалека, конечно, но почему бы и нет? Отгоняла же.

— Все равно! Алексей лично сражался, лицом к лицу! И эту Рене защищал! — Кэт отбросила волосы.

Альбус подумал, что в ней сейчас сосредоточилось все счастье осеннего заката. Она казалась была создана для радости этой осени. И она… она… «Есть ли у меня шанс понравится ей?» — вдруг поймал себя на странной мысли Ал.

* * *

Марина Эйкин строила глазки Эрику Нотту с того самого прошлогоднего осеннего бала. Каждое утро она появлялась в Большом зале с такой изящной прической, словно собиралась в театр. Болтая с подругами за завтраком, она частенько бросала многозначительный и слегка ехидный взгляд на Эрика. Узнать Марину из множества сверстниц было весьма легко, даже идя по коридору — по кокетливому цоканью высоких каблуков. На фоне толстушки Молли, веснушчатой Розы, Марина казалась очаровательным ангелом, который, однако, так и не собирался снизойти до учебы.

Все изменилось в первый понедельник декабря. За завтраком учащихся ожидала новость: сама директор Макгонагалл решила сделать объявление.

— Внимание всем учащимся, — раздался твердый неспешный голос. — Приближается Святочный бал, традиционная часть Турнира Трёх Волшебников.

В зале поднялся шум. Альбус посмотрел на летавшие свечи: зимой их зажигали очень рано. МакГонагалл, постучав по кубку, призвала всех к тишине.

— На балу мы должны завязать с нашими гостями дружеские и культурные связи. Бал для старшекурсников, начиная с четвёртого курса, хотя, конечно, вы можете пригласить больного партнёра и с младших курсов… Форма одежды — парадная.

— Парадная… — с восхищением прошептал Вики.

— У меня есть! — глаза Кэт счастливо блеснули. Мимо промчался призрак Почти Безголового Ника и, ускорив ход, растворился в базальтовой стене.

— Бал начнётся в восемь часов вечера в первый день Рождества в Большом зале. Окончание бала в полночь. Надеюсь, вы покажете себя достойным образом: я буду очень недовольна, если кто-то нарушит правила поведения, присущие студентам Хогвартса.

Альбус застегнул сумку. «Сейчас начнётся…» — меланхолично подумал он, представив предстоящее любовное брожение. За окном весело кружились сухие снежинки, засыпая базальтовые парапеты хогвартских башен. На мгновение Ал подумал, не пригласить ли ему Кэт, но как-то не решился подойти. Вики Смит уже обсуждала новое платье, видимо мечтая о бале. Эрик немного странно посмотрел на стол Гриффиндора.

— Пошли? — легонько толкнул его Альбус.

— Что, на Марину гриффиндорскую смотришь? — ехидно бросила Кэт.

Альбус задумался: неужели глуповатая Марина может заставить Эрика забыть все гадости, какие им сделал «львиный колледж»? Затем, бросив ещё раз взгляд на учительский стол, быстро пошёл на урок. Хотя защита от тёмных искусств была совместно с гриффиндорцами, для Альбуса был настоящий подарок: лекцию читал профессор Брэдли. Ал был очень рад видеть его острый нос и усы за учительским столом.

— А вы знаете, — донёсся до него голос Эльзы Лонгботтом. — Говорят, Брэдли грек — то ли на четверть, то ли наполовину.

— Почему грек? — растерялась Марина.

— А ты посмотри на его нос, — ответила весело Эльза.

— Что тут такое? — раздался негромкий и чуть насмешливый голос в двери. — Совершенно верно, мисс Лонгботтом. Моего дедушку звали Сократ Кондилис.

Кто-то ахнул. Марина смотрела на профессора во все глаза.

— Сейчас в Греции это очень распространённое имя, — улыбнулся Брэдли. — Ну что, пишем новую тему? — подмигнул он. — Проблемы темной и светлой магии в Древнем мире? — профессор, как обычно, задавал тему вопросом, словно ждал возражений из зала и был готов их выслушать.

— Сэр, — подняла руку Роза Уизли. — А в древности тоже была борьба тёмной и светлой магии?

— Смотря, что вы понимаете под этим, мисс Уизли, — спокойно ответил профессор. Альбусу показалось, что он смотрит на его кузину с лёгким ехидством.

— Ну, как наши родители боролись с Пожирателями смерти! — продолжала Роза.

— А может, лучше бы не боролись? — фыркнула Веста. Эрик сокрушенно поднял глаза к потолку.

— Вы — отродье Пожирателей, — возмутилась Роза. — Ваши родители творили такое, что вам каяться поколениями!

— Ну а почему бы не снять шкуру с врага? — весело сказала Кэт. — Туда ему и дорога.

— Что же, мисс Забини задает правильный вопрос, — улыбнулся в усы Брэдли. — Только в силу возраста не может пока верно его сформулировать.

По привычке Брэди стал ходить вдоль доски. Альбус улыбнулся, глядя на его лакированные штиблеты. Класс притих.

— Мы с вами живем в гуманистической цивилизации, — лукаво подмигнул Брэдли. — Или делаем вид, что живем в ней, сейчас не суть важно. Когда была основана наша гуманистическая цивилизация? — обратился он к классу.

— Когда появилось христианство? — пробормотала Роза.

— Точнее, мисс Уизли, когда христианство утвердилось как государственная религия, а это четвертый век от Рождества, — кивнул профессор Брэдли. — В седьмом веке к нему добавился ислам. Эти две мировые религии проповедовали гуманистические идеалы. Это в сумме полторы тысячи лет. Но история, достоверно известная, насчитывает пять тысяч лет. Три с половиной тысячи лет мы не жили в гуманистическом обществе.

— Где гарантия, что гуманистическое общество вечно? — пожала плечами Кэт.

— Скажу больше, мисс Забини! Негуманистические общества жили по тысячи и полторы лет. — откликнулся Брэдли.

— И ничего, прожили ведь, — задумчиво протянула Марина Эйкин.

— Возьмите, например, Медный век, — продолжал Брэдли. — Он продолжался 1200 лет — с тридцать второго по двадцатого века до нашей эры. Это было время шумерской цивилизации, — продолжал Брэдли. — Почитайте надписи их правителей энси и лугалей: «Я сжёг! Уничтожил! В воля города! Я увёл жителей в рабство!»

— Сейчас это нечто невозможное, — задумался Ал. — Но где гарантия, что это невозвратно?