Шахматный порядок
Шрифт:
— Ал, мой мальчик, такие агрессивные нравы, что нельзя подойти к ученику другого факультета, поверьте, были не всегда, — покачал головой зельевар. — Вам это удивительно, понимаю, но… В первые годы после войны даже приветствовались подобные контакты. Кое-кто их даже называл «браками примирения», — улыбнулся он. словно припомнил что-то смешное. — И Пенелопа стала оказывать мистеру Фоули протекцию в Отделе тайн
— Протекцию? — презрительно скривился Ал.
Мысль о том, что девушка может оказывать парню протекцию по работе казалась ему до невыносимости омерзительной. Сейчас Ал даже понимал Пикеринг, посадившую Фоули. «Слизняк, который встречался с девицей из-за карьеры», — скривился он с презрением.
— Да, да, Пенелопа Пэджетт была на хорошем счету. Ее родители были сторонниками Темного Лорда,
— И она стала его женой? — Ал прищурился. словно что-то прикидывая.
— Да, да… Вы ведь родились в шестом году. Ал? Они тоже поженились в шестом. Дайте-ка вспомнить… Да, свадьба была пышная. «Свадьба примирения», как ее называли. Тем более было горько, что родители бедной Пенелопы сидит в Азкабане. Да, да, она… — в больших глазах зельевара мелькнул странный огонек… — мать одарила бедной девочке метлу «Comet 290», которую Пенелопа считала единственной памятью о ней.
— А как она исчезла? — Ал с тревогой посмотрел на шкаф с колбами, понимая, что скоро пора будет идти на урок.
— Пропала. Пропала вместе с лондонской пятеркой. Бедняга Грим чуть было не сошел с ума. Ваш отец, Ал, ей симпатизировал и столько раз порывался ей помочь, но…
— Но?
— Но министерство было непреклонно. Тратить деньги на поиски бесперспективного преступления не станет никто. Ой, Альбус, бегите-ка на урок прорицаний, пока профессор Ференц не попросит моей крови, — кашлянул Слагхорн.
* * *
В середине декабря пришли кое-какие известия о Штирнере. Министерство наконец создало Отряды самообороны, патрулирующие южное побережье. Эрик рассказал, что в него записали и его отца, поручив тому наблюдать за прилегавшей к их поместью береговой линией. Не то, чтобы эти добровольцы могли противостоять людям Штирнера; но они вполне могли подать сигнал тревоги при приближении каких-то угроз.
Эрик ужасно негодовал, что какой-то чиновник из министерства начал компанию против плюща. Последний, мол, обвил стены замков и пора бы его вырубить, а то там могут спрятаться люди Штирнера. Пользы от этого не было бы от на грош, но все же газеты печатали его статьи, нервируя окружающих. Кое-кто типа Кайли стал даже доказывать, что так, мол, и должно быть: наука знает лучше нас.
— Это возмутительно, — поморщилась Кэтрин. — Неужели больше нечего сказать людям, кроме откровенной чепухи? Люди Штирнера, конечно, только и могут, что прятаться за плющом. Они хоть сами понимают, что написали? — ехидно протянула слизеринка.
— Кстати говоря, — подмигнул ребятам Нотт. — Нам письмо от Река.
Здравствуй, Эрик.
Благодарю за ответ. Надеюсь, что Святочный бал подарит вам множество радостных воспоминаний, но выбор чемпиона оставляет желать лучшего. Дай Мерлин, выдержит хотя бы пять минут первого тура.
Удивляет, что Макгонагалл вообще решила провести Турнир, учитывая нынешнее положение на континенте, но отправляет потенциальных болельщиков по домам. Где гарантия, что шпионом не окажется кто-то из чемпионов? В таком случае, кажется, логичнее и вовсе обойтись без состязания.
Можете не искать в газетах ничего насчёт Штирнера: бесполезно. Про отпор на равном уровне пока бессмысленно и думать, но нельзя давать обществу повод для паники. Вследствие чего они хотят, видимо, отвлечь вас или создать комическую картину. Для реальности уж слишком карикатурно.
Что касается меня, все по-прежнему. Адель с тёплом вас вспоминает и шлёт привет. Просит держаться вместе, учитывая нынешнюю обстановку. Работы нет: так сказать, неблагодарная фамилия.
Удачи,
Рек
— Ну и где тут хоть слово о Штирнере? — удивилась Кэт.
— Ну как ничего? — вскинул брови Альбус. — Смотри: нам говорят, что министерство врет, и все не так, как нам рисуют! Все куда хуже, похоже.
— Вроде с Фаджем, министром магии, был тот же случай, — добавил Эрик. — Отец Альбуса твердил, что Волдеморт вернулся. А Фадж возьми да и выстави всю ситуацию рассказом сумасшедшего.
—
Ну… Эти вроде как отряды самообороны создают… — заметил Альбус.— Ой, проку от них… Только плющ рубить, — фыркнул Эрик
— А если про это специально пишут? Что отряды только на плющ годятся, — слегка нахмурилась Кэт.
Альбус задумался. Сейчас ему не давала покоя мысль о том, что именно нужно Штирнеру в школе. Скорее всего, это была книга или некий иной магический артефакт. Только вот какой? Альбус чувствовал, насколько это важно, но не мог понять, о чем идёт речь. Впрочем, кое-какие события навевали размышления. Александрина Бэрк что-то искала в Запретном лесу. Там же он заметил и Клэр во время прошлогоднего нерадения. Скорее всего, она искала что-то важное. Видимо, это нечто было где-то там, и что именно, понять следовало как можно быстрее.
— Погоди… — до Альбуса донёсся голос Эрика. — Ты идёшь на бал с этим русским?
— А что? — равнодушно отозвалась Кэт.
— С дурмстранговцем? — механично уточнил Альбус.
— Да, — хлопнула ресницами Кэт. — Ты, Эрик, и вовсе с Мариной Гриффиндорской. Позорник!
— Это точно: позорник! — прыснула Вики.
— Позор факультета, — бросила проходящая Веста. Эрик в ответ скорчил ей вслед забавную рожицу.
— Что корячишься, трофей Маринки? — фыркнула Кэт.
Стараясь не показать своих чувств, Ал тотчас слабо улыбнулся. Задумавшись, он обвел взглядом зал так, словно видел его в первый раз. Факелы продолжали гореть на стенах, почему-то напоминая о промозглом зимнем утре. Потолок изображал мокрый снег с дождем, насыпавший первые сугробы. Ал вспомнил как Кэт восхищалась игрой этого Золотова, как переживала за каждый его успех. Неужели между ними что-то есть? Глупо. Они просто идут как друзья… Или как знакомые… Только сейчас он ощутил, что хочет сказать сам себе важную мысль, но никак не решается это сделать. У Кэт, у той самой Кэт, что сейчас привычно отбрасывает золотистые волосы, нет и не может быть к нему ничего? Это было также невероятно, как если бы сейчас вдруг наступила весна, и зацвели вербы возле Черного озера. Это просто недоразумение…
К его удивлению Забини послала улыбку Золотову и помахала ему рукой. Альбус впился в них глазами и тотчас потупился в кубок: нельзя было показать даже на мгновение, что он взволнован. В конце концов, Лорд Эйспер должен быть всегда бесстрастным. Сумка была уже сложена, и Ал посмотрел в газету. «Вербы… Тоже цветут…» — грустно усмехнулся он про себя.
Ему показалось, будто он стал бледнее, чем обычно.
* * *
Святочный бал было решено провести в Сочельник, дабы школьники встретили Рождество прямо за праздником. Ученикам в этот раз рекомендовали остаться в школе: министерство по слухам было взволновано, что люди Штирнера могут начать совершать нападения, как и в прошлом году. Впрочем, об этом мало кто пожалел: Большой зал был украшен именно так, как и положено перед большим праздником. В центре Хагрид установил огромную голубую ель, на которую ученики взирали, как на большое чудо; поодаль от нее стояли двумя рядами по шесть пушистых пихт. Первый их ряд был украшен в золотые шары и шишки; второй — в серебряные шары и шишки. Для симметрии «золотой» ряд украшали белые свечи, а «серебряный» — золотые. Главную ель украшали старинные игрушки, которые доставали только по особым случаям: это старые шары с движущимися картинками из восточной жизни — Китайской, Монгольской и Персидской империй. Впрочем, шептались, что это только начало: в праздник Большой зал будет украшен гораздо пышнее.
Прежние дамблдоровские вольности прикрыли. МакГонагалл сообщила, что бал должен быть сугубо классическим: никаких групп и музыкальных выступлений не предвидится — только классическая музыка. После советов с немецких гостем директор выбрала для чемпионов вальс Штрауса с причудливым названием «Freut euch des Lebens», который Хелена учила друзей правильно произнось на одном дыхании. Кажется, в переводе он означал что-то вроде «Радости жизни». Эта причудливая музыка теперь регулярно звучала на третьем этаже. Профессор Мангейм, имевший музыкальное образование, лично тренировал четыре пары в кружении, чтобы они правильно держали шаг. Для всех прочих был запланирован более легкий «Кайзервальс», о котором Хелена говорила, что его танцевать куда легче, чем «Утренние листки».