Шахматный порядок

Альбус снова от странное обращение матери «ваша» и «вы». Кто эти «вы» и почему их много? Выходит, мать думает, что все дети всегда на стороне отца… Но, собственно, почему?

— Не стоит ссориться… Все же событие! — проворчал Рон, захватив бутерброд с колбасой. — Отменно все же… — проворчал он с полным ртом.

Альбус подавил вздох. Дядя ведь взрослый человек: почему же до сих пор не научится сначала есть, а потом говорить?

«Ты не забыл? Чёрная магия сгубила императора Оттона Третьего, — сказал в голове детский голос. — Если бы он не доверился Герберту Аврилакскому…»

«Иди к черту!» — рыкнул на него Альбус.

— Праздник, веселье, а время, как ни крути, далеко не мирное… Пожиратели занимаются ерундой, — поморщилась бабушка Молли, видимо, продолжая уже начавшийся до прихода Альбуса и Гермионы разговор. — На что надеются? Старались бы приспособиться, одуматься… Вот чем надо заниматься, — дама бросила хмурый взгляд на синюю напольную вазу.

Альбус задумался. С одной стороны да, но с другой, прислал же кто-то книжку по темной магии кто-то прислал… Кроме того из головы не выходило зелёное послание… значит, ничего ещё не кончено.

— Файла, — тихо спросил приятельницу Альбус. — Почему ты так боишься слизеринцев? Ты ведь седьмой год уже учишься…

— Малфои — темный род, — робко ответила Файла.

— Но он же первокурсник! Тебе ли бояться? Молодец среди овец, не более того. Спроси хоть нашу Эрику — Малфой у большинства один смех вызывает, что у вас, что у нас — первоклассников. Интересно просто, что такого мы сделали, что ты даже глупого мелкого Малфоя боишься. Мы не такие ужасные. Выходит, из-за фамилий? Но это ещё не говорит о человеке, правда?

— Первокурсник, а Роберта вон как жестоко оскорбляет… — вздохнула Файла.

Альбуса раздражала наивность и глуповатость собеседницы: шесткурсница боится первоклашку! Почему вся школа, кроме того, вокруг Роберта бегает, а он сам абсолютно ничего не сделает?

— Бобби, — скривился Альбус, — Ни разу не ответил Малфою — Скорпиус считает, что ему можно и дальше выделываться. Его просто не нужно воспринимать всерьез, надо как бы с иронией относиться… На него действует. Помню как-то ворчал, что, мол, не только Адель на пробы по квиддичу идти достойна, но и мы, то есть сам Скорпи не хуже… Нужно его на землю грешную спустить, вот и всё! Невелика беда этот наш Малфой, — пожал плечами мальчик.

— Ваша Адель — змеюка подколодная! — вставила назидательно Роза.

— Что, змеевидный барсучок любит салат? — фыркнула Роксана. Близняшки дружно рассмеялись.

— Люблю, а что в этом плохого? — спокойно спросила Файла, хлопнув ресницами.

— Барсуки травку не любят, а вот змеи… — ехидно фыркнула Рокси.

— Извини, конечно, но где именно ты здесь видишь салат? — робко спросила Файла. — Немного не понимаю смысл разговора и, кроме того, я учусь на Хаффлпаффе.

— Спасибо, — ехидно протянул Рокси. — А я и не знала! Открыла Америку.

— К змейкам ей надо было! — отчеканила Роза.

— К Альбусу! — фыркнула Люси. — Аспид, возьмёте змейку в террариум?

— Все вопросы к Шляпе, — с усмешкой бросил Ал.

— Интересно, почему змеи чуть что говорят «все претензии к Шляпе?» Чтобы свои амбиции и подлость скрыть? — протянула важно Роза.

— А почему гриффиндорцы забывают, что на факультеты отправляет Шляпа? — ответил ехидно Альбус.

— Ребята, хватит, — одернул детей Перси.

— А Штирнер? — вдруг влезла в разговор Лили.

— Школу Туле давно закрыли, но Штирнер, к сожалению, ее возродил, — вздохнул Гарри.

Альбус посмотрел на противоположную стенку от окна. Было бы интересно узнать побольше об этом Штирнере: странная ситуация, что все министерство, весь аврорат ищет какого-то сумасшедшего преступника и никак не поймает! Видимо, есть и ещё что?

— Но… есть успехи? — спросила Джинни. — Ох, Альбус, — проворчала она, поправив сыну воротник. Мальчик глубоко вздохнул: как с ребенком маленьким, при всех…

— Есть, но рассуждать одно, а реального результата добиться — другое, — горько усмехнулся Гарри.

— Тетя Гермиона, не могли бы вы рассказать о Штирнере? — попросил Альбус.

— Хорошо, — уверенно кивнула Гермиона. — Думаю, несмотря на юный возраст, вам нужно это знать. В конце прошлого двадцатого века у магглов шел бурный прогресс либеральных свобод. Все развитые страны двинулись по пути демократии, уважения прав всевозможных меньшинств, отказа от расизма и полового неравенства. Границы между государствами стирались, и люди получили право свободно передвигаться по миру. Международные организации стали контролировать действия государств, и они в условиях открытых границ становились фикцией.

Дети, как завороженные, смотрели на нее.

— Все изменилось зимой две тысячи третьего года, когда у магов произошел раскол, как относиться к магловским преобразованиям. Большинство британских магов их поддержали, в то время как немецкие встретили их с неприязнью. Противников преобразований возглавил один из самых могущественных в мире темных магов — австриец Освальд Штирнер. Что бы вы не строили иллюзий — это великий ученый и невероятно могущественный волшебник, победить которого будет непросто.

— И он возглавил бежавших Пожирателей Смерти, профессор? — спросила Лили.

— На самом деле, Пожиратели как таковые ему мало интересны, — сказала Гермиона. — Скорее это по части Александрины Бэрк. Штирнер хочет повернуть вспять ход истории. Мечта Штирнера — вернуть человечество в мир ненавидящих друг друга национальных государств, мир, где война будет нормой, где люди будут жить в закрытых странах, ненавидя других, не путешествуя друг к другу и готовясь к войне.

Альбус близоруко щурился. Теперь уже не только дети, но и взрослые смотрели с интересом на Гермиону.

— Неужели Штирнер верит, что можно все вернуть назад? — сейчас Альбус показался себе ужасно глупым.

— Почему бы и нет? — спросила Гермиона, пристально глядя на племянника. — В прошлом веке две мировые войны заморозили прогресс на полвека. Штирнер хочет подобного и в новом веке. Ему кое-что удалось, — вздохнула она. — В двадцать первом веке еще не было года, чтобы в мире не шла где-то большая война. Штирнер поддерживает террористов — ведь они заставляют государства заковать границы и сеют ненависть к другим расам. Наш мир слишком хрупок, чтобы мы его не защищали.