Шаукар

— Варианты есть, эне. Ты мог использовать свою магию и заставить того, кто обвиняет тебя, сказать правду.

— Что-то моё мнение тут не в чести. Не думаю, что им бы это понравилось. Вот если бы это сделал ты… Но на тебя самого подействует дурман, а я уже не успею приготовить отвар против него. Так что нет, не вариант, Таш.

— То есть вариант — обжечь себе руку раскалённым железом?

— Как я понимаю, его сынуля тоже обожжётся. Посмотрим, что они тогда скажут.

— О чём спор? — спросил подошедший Альфред.

— Наш плющ выиграл в кости у сына Адейра, а тот теперь обвиняет его в использовании магии, — ответил Оташ. — И чтобы решить, кто врёт, их обоих будут заставлять касаться раскалённого железа. Мол, если не врёт, то и не обожжётся.

— А если обожжётся, то что?

— Нездоровый интерес у тебя, — отозвался Юрген. — Проигравший станет слугой выигравшего на день.

— Пойдём в дом, фокус покажу, — вдруг сказал Альфред.

— Что ещё за фокус? — не понял Шу, но пошёл за Бруненом. Оташ последовал за ними.

Альфред попросил Элинора разжечь огонь в очаге, подождал, пока нагреется котёл, а затем, сполоснув ладонь в воде из кувшина, дотронулся раскрытой ладонью до котла.

— Ой, — выдал Юрген. Альфред показал ему руку — ожога не было.

— Это сработает, если недолго, — проговорил Брунен. — Если они реально прижигать будут, толку мало.

— Это от воды? — догадался Оташ.

— Да. У меня есть фляга. Если ты сможешь незаметно вылить из неё воду на руку прямо перед этой проверкой, то может получиться.

— Я попробую, — кивнул Юрген. — Спасибо!

Заполнив флягу водой, Шу засунул её в рукав. Держаться так, чтобы она не выпала, было неудобно, но Юрген старался. Ему не столько было страшно получить ожог, сколько не хотелось становиться чьим-то слугой. Вчетвером они вышли из дома, и Шу понял, что сыном Адейра был тот самый игрок, чей браслет сейчас красовался на запястье Юргена.

— Многое объясняет, — вздохнул Шу.

— Вы зажгли огонь в очаге? — спросил Адейр. В руке он держал железный брус.

— Да, — кивнул Оташ. — Мои слуги готовили мне чай.

— Тогда им и воспользуемся.

Они вернулись в хижину вместе с дауром и его сыном. Мужчина заметно нервничал. Похоже, он сам не ожидал, что его отец прибегнет к такому способу проверки. У него бегали глаза, а на лбу выступила испарина. Между тем, Адейр достал откуда-то большие кузнечные щипцы, взялся ими за брусок и засунул его в огонь.

— Кто будет первым? — поинтересовался Юрген.

— Если не боишься, то ты, Айдеан, — ответил даур.

— Я не боюсь, потому что правда на моей стороне.

— Что ж, — Адейр произнёс что-то на древнем языке, а затем достал уже раскалённый брусок. Пока он это делал, Юрген осторожно, стараясь не пролить всю воду, смочил ладонь, и, мысленно попросив помощи у небесного волка, вытянул руку вперёд. Когда его коснулось раскалённое железо, Шу машинально зажмурился, но, не почувствовав боли, открыл глаза. Даур убрал железо и внимательно взглянул на Юргена.

— Правда на моей стороне, — повторил тот.

— Теперь ты, Лудус, — проговорил даур, поворачиваясь к сыну. — Давай руку.

Мужчина робко вытянул руку, но когда брусок уже приблизился к ладони, отдёрнул назад.

— Ты признаёшься, что солгал? — спросил Адейр.

— Да, отец, — тихо ответил Лудус.

— Да будет так. С этого часа ты становишься слугой почтенного Айдеана ровно на сутки.

Сказав так, даур покинул хижину, унеся с собой и железный брусок.

— Что прикажете? — опустив глаза, спросил Лудус.

— Позаботься об обеде для нас, — проговорил Юрген. — Ступай.

— Сработало! — радостно воскликнул Элинор, когда Лудус ушёл.

— Да, — улыбнулся Шу. — Ещё раз спасибо, Альфред. Я сам почему-то не додумался.

— Мне уже приходилось сталкиваться с подобными вещами, — ответил Брунен. — А ещё у меня однажды был один подозреваемый, который изображал сумасшедшего. Считал, что если его признают душевнобольным, то он избежит наказания. Так он натренировался так, что улыбался, когда руку в кипяток опускал. Ни звука не издал. А руку обжёг.

— И что, признали его сумасшедшим? — поинтересовался Оташ.

— Нет, — улыбнулся Альфред. — Он тренировался только с кипятком, куда сам руку окунал, и заорал, когда я внезапно капнул на него расплавленным воском со свечи.

— Хороший способ пыток, — хмыкнул Юрген. — Но вот что мне делать с этим новоиспечённым слугой? Ну, допустим, сейчас он занимается обедом. А потом?

— Отправь его в лес за грибами, — предложил Элинор.

— Правильно, пусть мухоморов и поганок насобирает, — ответил Оташ.

— Зато мешаться не будет, — пожал плечами Акст.

— Как бы он этих поганок нам в обед не добавил, — проговорил Альфред. — Ты, Айдеан, конечно, был прав, что отослал его, но в той еде, которую приносил я, можно было быть уверенным.

— Не станет же Лудус травить самого Эльдурина? — возразил Юрген. — Понимаю, меня. Но вряд ли он пойдёт против того, кто им так нужен.

— Пойду я всё-таки прослежу, — сказал Брунен.

После обеда Юрген уже действительно едва не отправил Лудуса по грибы, но тот вдруг проговорил:

— Господин Айдеан, сын Виктора, могу я просить вас ещё раз сыграть со мной в кости?

— Это зачем? — отозвался Шу.

— Я хочу просить вас поставить браслет, который вы выиграли у меня.

— А сам что поставишь?

— Если я проиграю, то стану вашим слугой ещё на одни сутки.

— Тебе так дорог этот браслет?

— На его внутренней стороне написаны руны, и я не скопировал их, не желая, чтобы кто-то ещё мог их прочесть, — признался Лудус.

— Хм, интересно, — Юрген снял браслет и взглянул на надпись. — Действительно.

— Только не произносите! — воскликнул Лудус. — Это заклятье.