Шаукар

— Стекляшки, говоришь? — Шу снова повернулся к Унуру.

— Со слугой что делать? — спросил Бальзан.

— На трое суток в темницу, пусть подумает, когда в следующий раз захочет взять чужое. Выполняй.

— Стекляшки, — проговорил Унур. — Откуда у моей мамы могли быть драгоценности?

— Это всего лишь твои слова, — ответил Юрген. — Мне нужен человек, который подтвердит их. Свидетель. Если кто-то ещё скажет, что эта брошь принадлежала тебе, то я отдам её. Найдётся такой?

— Найдётся, — кивнул Унур.

— Вот и хорошо. А пока… — Шу хитро улыбнулся, — пока я сам её поношу. Она красивая. Ты можешь быть свободен, Унур. А я собираюсь прогуляться, — добавил Юрген, обращаясь к страже.

Оташ не успел далекой уйти, когда его догнал Элинор с радостным сообщением о том, что Халан очнулся. Шоно вернулся в мастерскую, где Альфред уже беседовал с хозяином.

— Так как его имя? — спросил Брунен.

— Унур, — ответил Халан. — Не ожидал я от него такой подлости. Мы несколько лет бок о бок и ели, и спали.

— И грабили, — добавил Альфред.

— Не без этого. Однажды нам достался очень ценный улов, который мы поделили поровну. Но Унур и тогда не был согласен с разделом, он считал, что мы его обидели. Хотя всё было честно и по заслугам. Это было как раз перед тем, как Ермек покинул банду. Свою часть добычи он забрал с собой. Прошло не так много времени, и я тоже ушёл. Мы обращались к одному и тому же проверенному скупщику, и я знал, что Ермек ещё не продал брошь с бриллиантами. Унур тоже прознал об этом и захотел во что бы то ни стало раздобыть эту брошь. Когда всё завертелось, он ко мне приходил, а я сдуру и расскажи ему, что ходил во дворец. Унур был уверен, что я нашёл брошь и забрал себе, поэтому и пришёл снова.

— Значит, он брошь искал в твоей мастерской? — спросил Оташ, с трудом сдерживая желание чихнуть.

— Да, — кивнул Халан. — Вот только не нашёл. Нет её здесь. Я и в покоях Ермека её не видел. Да я и не искал.

— Почему ты солгал нам? — задал вопрос шоно и всё-таки чихнул.

— Будь здоров, великий шоно, — ответил Халан. — Да в чём солгал?

— Ты не сказал, что виделся с Ермеком.

— Я сказал то, что было важно. Про яд. А про нашу встречу с ним… ничего хорошего в ней не было. Он плохие вещи о тебе говорил, великий шоно.

— Поэтому ты и придумал проверить меня с помощью кота? Дурацкая какая-то проверка.

— Может, и дурацкая. Но по мне, ежели человек котёнка не обидит, то можно с ним иметь дело.

— И как ты теперь думаешь, что будет делать Унур? — спросил Альфред. — Ты ведь хорошо знаешь его.

— Не так хорошо, как я думал, — вздохнул Халан. — Но он не отступится. Будет искать способ вернуть брошь.

— Что ж, поправляйся, — проговорил Оташ и направился к выходу.

— Благодарю, великий шоно. Прости, если что не так.

— Ты оставишь его без наказания? — спросил Альфред, когда они уже покинули мастерскую.

— А за что его наказывать?

— Он был главарём банды, которая занималась грабежами.

— А я был пиратом. Давай тогда и меня арестуем. Альфред, если он снова примется за старое, тогда конечно. Но сейчас он занимается росписью.

— Да я не то чтобы возражал, — ответил Брунен.

— Вот и славно.

— Мне он показался добрым малым, — добавил Элинор.

— А кто тебе таким не кажется? — усмехнулся Альфред.

— Ермек точно нет, — уверенно ответил Акст.

Втроём они вернулись во дворец, где их встретил Бальзан.

— Юрген снова выпендривается, — проговорил он.

— Что он ещё учудил? — обеспокоенно спросил Оташ.

— Гулять пошёл. С брошкой.

— С бриллиантами? — догадался Альфред.

— Я что, разбираюсь? — отозвался Бальзан. — Я не ювелир.

— Как он вообще мог пойти гулять, если он еле ходит! — возмутился Оташ.

— Он до этого ещё и с посетителем разговаривал.

— С каким посетителем?

— Унур вроде звать, — и Бальзан вкратце рассказал, что произошло.

— Куда попёрся Юрген? — выслушав его, спросил шоно. — И как ты посмел отпустить его одного?

— Обижаешь, он не один. Алтан за ним присматривает издалека. Куда — точно не скажу, но вроде бы к озеру. И это… мы не могли не вернуть этому мужику оружие, когда он уходил из дворца. Приказа такого не было.

Не говоря ни слова, Оташ зашагал к выходу, Альфред и Элинор последовали за ним.

— Если Унур один, то он ничего Юргену не сделает, — проговорил Брунен.

— Не забывай, что Юрген ранен, — ответил шоно. — И о том, что Унур вооружён.

— Думаешь, он станет стрелять посреди бела дня? Он совсем идиот, что ли?

— Не знаю. Может, и идиот. Или бесстрашный, раз осмелился придти во дворец. Одно другому не мешает.

— Разве что он считает себя бессмертным, — сказал Альфред. — У некоторых преступников бывает такая особенность.

— Убью обоих, — проговорил Оташ.

— Думаешь, у Унура есть сообщник? — спросил Элинор.

— Он Юргена имеет в виду, — усмехнулся Брунен.

— Серьёзно?

— Серьёзно, — ответил шоно.

Шу очень устал и мечтал лишь о том, чтобы всё побыстрее закончилось. Кое-как доковыляв до набережной, он опустился на скамейку с видом на озеро, откинулся на спинку и закрыл глаза. Вскоре послышались чьи-то шаги, а затем кто-то сел рядом. Юрген приоткрыл один глаз и увидел ребёнка. Это был мальчик лет десяти, похожий на норта, в руках он держал двух игрушечных солдатиков. Улыбнувшись Юргену, мальчик принялся играть. Шу снова закрыл глаза и открыл их, когда скорее головой, чем телом почувствовал, что к нему кто-то прикоснулся. Он почти машинально дёрнулся и схватил кого-то за руку. Оказалось, что это был всё тот же мальчишка, только теперь вместо солдатиков он держал брошь.

— Воровать нехорошо, — проговорил Юрген.

— Пусти, дяденька, — попросил мальчик, а его глаза наполнились слезами.

— Ты взял чужое.

— Я больше не буду.

— Конечно, не будешь, — Шу забрал у мальчика брошь. — Тебя ведь в тюрьму посадят.

— Нет, дяденька, не надо, пожалуйста, — ребёнок заплакал.

— Как не надо? Таков закон.

— Я не виноват! Меня попросили!

— Кто попросил?

— Дядя.

— Имя у дяди есть? И зачем же он тебя попросил такое нехорошее дело сделать?