Шаукар

— Люблю тайную канцелярию. Нам тоже надо такую. Таш, может, ты всё-таки передумаешь?

— Нет, — сказав так, шоно покинул лазарет.

— Я понимаю, почему ты не веришь Ермеку, — проговорил Альфред. — Я сам ему не верю. Но я сталкивался с разными преступниками, и бывало всякое. Можно предположить наличие яда на клинке у человека, который десять лет вынашивал план мести.

— Зачем он ждал три дня и не сказал об этом сразу же? — отозвался Юрген. — Очевидно же, что он просто придумывал, как спасти свою шкуру. И вот додумался.

— Согласен. Но вероятность всё равно остаётся. Посмотрим, что скажет Ермек Оташу, когда тот выдаст ему эту бумагу о помиловании.

Шоно снова спустился в темницу, уже держа в руках приказ, который так жаждал получить Ермек. Приказав открыть дверь камеры, Оташ проговорил:

— Вот бумага, дающая тебе свободу. Называй яд.

— Я тебе не верю, великий шоно. Давай так. Ты найдёшь мне коня, и мы сейчас направимся к выезду из Шаукара, там ты дашь мне бумагу, оружие и деньги. И уже тогда я скажу название яда.

— Чёрт с тобой, идём, — махнул рукой Оташ.

Шоно выполнил все требования Ермека, хотя с каждой минутой его терпение грозило лопнуть всё быстрее. В сопровождении Алтана и Бальзана они доехали до выезда на восточную дорогу, где Оташ протянул Ермеку бумагу.

— Дай слово, что не прикажешь своим молодцам схватить или прикончить меня прямо сейчас, — проговорил тот.

— Даю слово, — сквозь зубы ответил Оташ.

— Оружие и деньги.

Получив разрешение шоно, Алтан отдал Ермеку пистолет и мешочек с серебром.

— Назови яд, — потребовал Оташ, глядя на то, как Ермек внимательно изучал содержимое бумаги. — Я сделал всё, что ты просил.

— Смысла называть яд нет, — ответил Ермек. — От него нет противоядия. Если уж он попал в организм человека, рано или поздно тому придёт конец. Так что извини, великий шоно. Ты забрал у меня сестру, а я заберу у тебя твоего брата.

Оташ достал свой пистолет и направил его на Ермека.

— Назови яд, — повторил он.

— Ты дал слово.

— Я дал слово, что не прикажу Алтану и Бальзану схватить тебя, но обо мне речь не шла. Я пристрелю тебя.

— Юрген умрёт, — ответил Ермек. — Ты можешь пытать меня, можешь натравить на меня всю тайную канцелярию Нэжвилля, но это не спасёт твоего брата. Он уже мёртв.

Оташ выстрелил. Ермек упал замертво, выронив бумагу и серебро. Монеты просыпались из мешочка с лёгким звоном.

— Надо было его пытать, — проговорил Бальзан. — Может, сказал бы правду.

— Уберите тело, — тихо сказал Оташ, развернул коня и поехал ко дворцу.

Он жалел сейчас лишь об одном — что не прикончил Улычена сразу же, как только обнаружил раненного Юргена. Оташ хотел судить самозванца по закону, и теперь вместо справедливости получил то, что получил. Он никак не мог поверить Улычену, который утверждал, что Юрген был уже мёртв. Оташ сам не до конца понимал почему, но он был уверен в обратном. Его друг, его брат не был отравлен, а Улычен всё это время блефовал, чтобы сделать им как можно больнее.

Вернувшись во дворец, Оташ обнаружил, что его ждёт Альфред.

— Ну, что? — спросил он.

— Улычен не назвал яд, — ответил шоно. — Я убил его.

— Постой… ты что?

— Он сказал, что не назовёт яд даже под пытками. И что от этого яда нет противоядия. Я ему не верю. Это блеф. Юрген не отравлен.

Оташ зашагал по направлению к лазарету, Альфред пошёл за ним.

— Может быть, как раз стоило его пытать? — проговорил Брунен.

— Разве Фарлей не запретил пытки?

— Мы не в Нэжвилле.

— Альфред, я тебе очень благодарен за всё, что вы сделали с Элинором, но история самозванца закончена. К ней не нужно больше возвращаться.

— Ты знаешь, как это называется?

— О чём ты?

— Это называется отрицание.

— Отрицание чего?

— Неизбежного. Я знаю, что твой младший брат Газиз был отравлен медленным ядом одной из шпионок Алима. Знаю, что он умер у тебя на руках.

— Замолчи, — резко произнёс Оташ.

— И это что-нибудь изменит? Признай, что ты просто бежишь от ситуации, пытаясь сделать вид, что ничего не случилось. Уверен, что Ермек тоже прекрасно знал о том, как погиб твой брат. Именно поэтому он выбрал такой способ.

Оташ замахнулся и почти ударил Альфреда, но тот вовремя успел увернуться и перехватить руку шоно.

— Это вторая стадия, — проговорил Брунен. — Гнев. Если ты хочешь подраться, то я готов.

— Идём, — кивнул Оташ.

Юргену казалось, что он отлежал себе уже всё, что мог. Лекарь позволял ему только немного приподниматься для принятия пищи, но Шу всё больше понимал, что лежать он больше не в состоянии. Собравшись с силами и заранее представляя, как будут ругаться и лекарь, и Оташ, Юрген опёрся на руки и немного повернулся. Превозмогая тупую боль, он подвинулся к окну и замер. Ему открылся вид на внутренний двор. Почему-то там оказались Оташ и Альфред. Оба без рубашек.

— Они будут драться? — удивлённо прошептал Юрген. — Но зачем? Что они не поделили?

Больше всего ему сейчас хотелось спуститься вниз и остановить это, но он понимал, что вряд ли дойдёт дальше двери. Даже если и дойдёт, то лестницу точно не одолеет. Вцепившись в столбик в изголовье кровати, Шу уставился в окно. Драка уже началась, и Юрген видел, что это не просто тренировка, не обычный спарринг из тех, что устраивал Оташ с Алтаном, Бальзаном или им самим. Это был настоящий бой двух сильных противников. Совсем скоро Юргену показалось, что эти двое сейчас прикончат друг друга. Из последних сил он привстал и распахнул окно. Повиснув на оконной раме, он закричал:

— Остановите это! Прекратите! Я приказываю!

Мужчины замерли, подняв головы.

— Вот же дурак! — крикнул Оташ и бросился ко входу во дворец как был, босой и без рубашки. Альфред быстрым шагом поспешил за ним.

Юрген почувствовал, что боль усилилась, опустил глаза и увидел, как намокает его повязка.

— Догулялся, — пробормотал Шу и вновь схватился за столбик изголовья. В глазах потемнело, и он рухнул на кровать.

Сквозь шум в ушах Юрген услышал знакомые голоса. Когда пелена перед глазами спала, он увидел над собой тёмную с проседью макушку лекаря, а позади него взволнованное лицо Оташа.

— Таш, — прошептал Шу.

— Очнулся? — отозвался тот.

— Подождите, я сейчас закончу, — подал голос лекарь. — И не сметь мне больше вставать.

— Зачем ты полез к окну? — спросил Оташ, когда лекарь ушёл.

— Да я случайно вообще, — ответил Юрген. — Я просто повернулся, а там вы. Я думал, вы поубиваете друг друга.

— Не поубивали бы, — послышался рядом голос Альфреда.

— Но так выглядело!

— Дурак, — вывел Оташ.

— Зачем вы дрались?

— Великий шоно хотел сбросить пар, — ответил Брунен.