Шери и Лари: чёрный охотник

«Пустая формальность…», значит, его не признали даже охотником. Они уже всё решили, но собираются провести один, не имеющий принципиального значения, обряд, чтобы совесть была чиста. А он, получается, обречён. Даже не сделав ничего плохого, умрёт по воле родственника в чужом мире. Вот такая ирония судьбы!

– Разумеется, охотник Легрин, – тут же согласился Герхан-третий, хотя было видно – эти слова даются ему нелегко. – Законы наших предков нельзя нарушать. Преступления с использованием магии в вашем ведомстве. Вы в своём праве. Прошу вас, приступайте.

И этот тип, названный охотником, не теряя времени приступил. Встал перед Даниилом и, сложив ладони лодочкой, закрыл глаза.

«Вот даже как, – подумал Даниил, вспоминая слова Гринга о нелюбви титулованных особ к своим родственникам, ставших охотниками. – Теперь ясно, почему. Если все они могут так затыкать рот власть имущим, то тут нет ничего удивительного. Скажем, младший сынуля, не имевший даже шансов на что-либо, запросто затыкает рот папочке, сидящему на троне. Пусть не королю даже, а какому-нибудь герцогу или графу, у которых множество земельных владений и людей в подчинении имеется. Это же какой удар по самолюбию! Кому такое понравится?! Неудивительно, что таких детей даже наследства лишают. Боятся потери авторитета, а то и всей своей власти. Вот сейчас и с ним покончат. Не может это подобие молитвы быть реальной проверкой! Скорее для публики видимость изображают»

Тем временем охотник Легрин сменил позу то ли спящего, то ли молящегося истукана на такого же только бодрствующего, и открыл глаза. И растерянно уставился на свою предполагаемую жертву, будто пытаясь что-то понять. Затем тряхнул головой и снова закрыл глаза, силясь, видимо, вновь повторить сорвавшийся процесс. Минуту спустя он отказался от этой затеи и, отступив на шаг назад, уставился на левую руку Даниила. Пристально так уставился.

А несколько секунд спустя случилось нечто из ряда вон. Легрин, парой минут ранее нагло перебивший короля, опустился перед Даниилом на одно колено и прерывающимся голосом произнёс:

– Простите меня, Высший! Я не опознал вас сразу.

Весь зал при этом, о чём-то до того шептавшийся, замер в гробовом молчании. На глазах придворных творилось неслыханное и, казалось бы, вовсе невозможное: один из самых влиятельных охотников встал перед кем-то на колено, признав его выше себя по положению! А такие даже королям не спешили сильно кланяться – так, лишь отдать дань уважения.

Даниил и сам не верил своим ушам. Он что, прикалывается? Какой ещё Высший? Это такое издевательство перед приговором, мол, порадуйся с минутку, а потом мы тебя добьём. Не может же этот цирк оказаться правдой?

Первым тишину нарушил хозяин дворца.

– Что здесь происходит? – прогремел он. – Почему вы встали перед этим самозванцем на колени? – потребовал он ответа у Легрина.

А тот вместо того, чтобы отпустить какую-нибудь шутку и сообщить о небольшом розыгрыше, как уже ожидал Даниил, совершенно серьёзно произнёс:

– Он охотник. Настоящий. Впервые за последние несколько тысяч лет – чёрный, – последнее слово Легрин произнёс почти с благоговением.

Общий вздох изумления собравшихся был красноречивее всяких слов. Даниил заметил, как изменилось лицо короля от этой фразы. Собственно, он мог наблюдать такую же картину, куда бы не повернул голову. На него теперь смотрели совсем по-другому, но доброжелательнее взгляды не стали. Помимо любопытства, в них теперь читался страх и кое-где – злость. Чем же он всем так насолил? На Легрина вроде так не глядели. Но несмотря на это, с души будто камень свалился. Его действительно признали тем, кто он есть. А значит произошедшее не было фарсом.

Из всех присутствующих лишь у одного человека во взгляде не было в этот момент враждебности – у двоюродной сестры. В её глазах читалось нескрываемое любопытство и желание что-то сказать, даже скорее спросить. И это желание вышло победителем в борьбе со скромностью.

– Как вас зовут, охотник? – спросил мягкий, нежный голос.

Стоит ли говорить? Этим вопросом Даниил мучился лишь секунду – очень уж хотелось понаблюдать за реакцией как деда, так и остальных. Но перед тем не мог не спросить.

– Вы уверены, ваше Высочество, что хотите это знать? Не отвернетесь ли, услышав его?

– Почему я должна отвернуться? Неужели оно так ужасно?

– Возможно оно покажется таковым некоторым из присутствующих. Хотя само по себе слух не режет.

– И всё же? Вы спасли мне жизнь, вызвали переполох во дворце, шок у окружающих, но никто даже не знает вашего имени.

«Мне кажется, шок сейчас только начнётся», – подал, впервые за долгое время, голос Гринг.

Даниил усмехнулся.

– Будь, по-вашему. Моё имя: Данилар. Я единственный сын Ольганы Мигейской и Иргана дель Костельнор.

А переждав ещё одно потрясение присутствующих – уже от этой новости, обратился непосредственно к деду.

– Может быть ЭТИМ объясняется моё сходство с вашей внучкой?

– Ложь, – выдавил тот, всё ещё сохраняя лицо. – Моя дочь и мой внук погибли! Их могилы стоят на семейном кладбище.

– Вы их хоронили? – осведомился Даниил. – Видели тела собственными глазами?

– Нет, но…

– Но? У вас ещё может быть «но»? Насколько помню, моя мать умерла всего пять лет назад у меня же на руках. А сам я, вот, стою перед вами! Мёртвыми вы, очевидно, нас не видели, но зато поспешили записать меня в самозванцы!

От возмущения Даниил на мгновение забыл, где и с кем разговаривает. Эмоции захлёстывали. Да и пример Легрина вдохновил. Главным желанием теперь было – поставить деда на место. О разнице в положении теперь даже мысли не возникало (сказывалось воспитание в демократической среде). Но мгновенной попытки покарать наглеца за дерзость, естественно, никто не сделал. Монарх лишь покраснел от гнева, вмиг растеряв всю свою выдержку.

– А ты наглец! – озвучил он общее мнение вслух. – Ну тогда предъяви доказательства! Чтобы осмелиться на такие слова, ты просто обязан их иметь. Иначе даже положение охотника тебе не поможет.

«Меня покажи, – подсказал Гринг. – Я являюсь официальной копией герба графского дома Костельнор. Надеть меня может только потомок прежнего носителя».

Даниил послушно поднял левую руку, демонстрируя перстень, на котором снова ожила голова пантеры, показывая, что данная драгоценность не является подделкой.

– Вам знакомо это?

– Перстень Иргана, – пробормотал Герхан, признавая поражение, ибо глаза на ожившей голове пантеры сверкнули, окончательно доказывая магическое происхождение предмета.

– Значит, ты действительно его сын, – добавил, будто выплюнул он, намеренно игнорируя собственное родство.

Даниил и не думал, что король обрадуется новому внуку, учитывая предупреждения Гринга и собственные наблюдения. Но откровенно враждебный тон правителя всё же немного выбил его из колеи. Он не ждал радостной встречи от обретения родственника, но презрение, явственно слышавшееся в последней фразе после выяснения правды, словно задело какую-то струну в его душе. Теперь ему поскорее хотелось покинуть это место. Оставалось только решить одну проблему.