Шесть с половиной ударов в минуту

– Ладно-ладно, я понял, что ты недовольна их гостеприимством и всё в таком роде, - Глядящий в Душу покрутил запястьями в воздухе.
– Какие указания, ваше неприкосновейшество?

На выпрыгивавшую из-за стены тропинку вышли двое. Я проследила взглядом за служанкой, что-то экспрессивно рассказывавшей садовнику. Высокие нотки её звонкого голоска долетали до нас, хотя слов не было слышно. Я отошла в тень беседки, и Глядящий в Душу с насмешкой покачал головой, заметив мой невольный порыв спрятаться от внимания посторонних.

– Начнём с Тигоол. Вот как обстоят дела, - я зашагала из стороны в сторону.
– Я не уверена, что она жива. Но тот факт, что она не отзывается на имя, может означать не только её гибель. Скорее всего, она прячется на Нижнем этаже и не слышит призыв. Моя наследственность мешает мне свободно перемещаться по этажам. Но ты можешь спуститься.

– Я похож на поискового пса? И где я должен её по-твоему искать?

– Начни со следов с сгоревшей деревне. Протения, - спасибо Сат’Узунд, что не стала скрывать от меня названия поселения, которому сама же и подписала смертный приговор вместе с братом.
– В последний раз она была там.

– У неё есть родня? Знакомые?
– парень закатил глаза, завидев мою извиняющуюся гримасу. Если бы я знала… - Полукровка, ты издеваешься? Отправляешь меня вниз петлять по деревеньке в поисках какой-то девахи? А если я ничего не найду?

– Подключи свои связи. Или способности. Прости, я бы занялась и сама, если бы могла попасть на Нижний этаж.

– Я даже не знаю, где находится эта Протения. Очередная дыра, коих на нашей половине мира навалом.

– Посмотришь по карте, - бросила я. Наверняка же у Спустившихся были свои картографы. Только нытья о том, как это сложно и хлопотливо, мне тут и не хватало. Или Глядящий в Душу верил, что его отошлют на соседнюю улицу мандарины купить?
– Я прошу тебя, потому что ты, по слухам, умелый парень.

– Лестью меня не купишь.

– Но, похоже, слухи преувеличивали…

– И попытками взять на «слабо» тоже, - Глядящий в Душу с шумом втянул воздух через ноздри.
– Ладно. Давай ещё раз и по порядку. Начиная с имени твоей знакомой, описанием её внешности и заканчивая причинами, почему она могла потеряться.

Вот это больше походило на командную работу, от которой мы оба воротили носы. Но раз уж надо сделать дело, придётся и потерпеть. Похоже, что Спустившийся тоже понимал это. Чем меньше он будет знать, тем дольше будет копаться с заданием. Значит, чтобы избавиться от меня побыстрее, ему необходимо выяснить детали, проникнуться ситуацией.

Я поведала ему всё, что сама знала о Тигоол. В том числе и обстоятельства, вынудившие её прятаться. Либо сгубившие. Глядящий в Душу выслушал меня на удивление ответственно, без сарказма и оскорблений принял и переварил информацию. Сосредоточенным он уже не казался таким противным мальчишкой, и я обрадовалась, что не ошиблась с выбором. Однако это впечатление сохранялось ровно до тех пор, пока Спустившийся не заговорил.

– Я на девяносто процентов уверен, что она не пережила пожар. Но это твоё решение - верить в иллюзии.

– Если ты попросту соврёшь мне…

– Расслабься. Я принесу доказательства её смерти, - Глядящий в Душу откинулся на спинку лавочки и закинул руки за голову.
– Но если она жива…

– Убеди её подняться. Что бы ни пугало её, это надуманные страхи. Я говорила с двумя королями, и им нет дела до Тигоол, - я вспомнила, с каким раздражением Сайтроми отмахнулся от меня, когда попыталась обсудить с ним проблему подруги. Отделался кратким «под твою ответственность».

Наш маленький совет быстро окончился. Спустившийся проворчал, что ничего не обещает, и через секунду лавка уже пустовала. Его путешествие затянется. Для начала парню придётся отыскать ближайший проход на Нижний этаж, а потом ориентироваться уже там. По его расчётам, он вернётся, в лучшем случае, через двое суток. Даже подначивания в духе: «А как же личная гордость? Кто потом будет уважать Глядящего в Душу после того, как он улиткой прошёлся по территории Нижнего этажа?» не настроили Спустившегося на жажду бить рекорды и сворачивать пласты реальности.

Служанка и садовник уже скрылись, и я в одиночестве прошлась между кустами. Давно не возникало желания просто так любоваться благоухавшими цветами. Не помню, когда красота окружающего мира в последний раз затрагивала струнки моей души, чтобы аж дыхание спирало. Совсем разучилась наслаждаться миром вокруг, всё больше в себе, в себе… Да присматриваюсь к людям, дабы заранее предвидеть опасность.

Я коснулась трепетных головок, влажных после поливки. Жёлтые, словно цыплята. И нежные, так что не удержалась и сжала тонкие платьица всеми пальцами. Нагнулась и втянула аромат. Попробовала запахи соседних цветов белого цвета, но переусердствовала, так что закружилась голова. Вместе с тем пришла саднящая печаль. Нет, я всё же не умела расслабляться и сливаться с природой даже в такие спокойные минуты. Прогулка вмиг перестала мне нравиться.

Белоснежные ступени крыльца светились от золотых лучей. Я взбежала на верхнюю, остановилась и посмотрела на шесть каменных клавиш позади. Бессловесная беседа с цветами всё же подвинула какой-то булыжник рядом с сердцем, поэтому вместо того, чтобы вновь закрыться в своём мирке, я сбежала на первую ступень. И опять поднялась на верхнюю. Туда-сюда, обратно. И так до тех пор, пока в груди не заиграл гонг, и мышцы не заныли. Эта детская шалость удивительным образом развеселила меня. Вроде глупостью занималась, но в душе словно освободили пространство для лёгкости. Хорошо, что поблизости никого не было, иначе порыв задохнулся бы на начальном этапе.

Я прошла арку, сделала парочку заворотов, в десятый раз изучая портреты на стенах, когда слуха коснулись всхлипы. Служанки плакались друг дружке время от времени, особенно когда Хатпрос придумывала новую игру. Этот раз не был бы исключением, если бы ни глубина обиды, выражаемая в плаче. Из сострадания и, чего уж скрывать, любопытства я загнула в комнатку-приросток справа от коридора, которая оказалась заставлена домашней утварью вроде вёдер и запасной посуды. На полу, обняв колени, сидела женщина с платком на голове. Только его я и увидела, потому что лицо она зарыла в сложенные руки.

Моё появление обязано было напугать её. Ещё недавно я радовалась, что никто не был свидетелем моей радости, а теперь думала, что женщина спряталась, дабы посторонний не увидел её горя. Вот только это уже иное чувство…

Я постучала по косяку. Женщина вздрогнула и подняла заплаканное лицо. Несколько секунд она с недоумением взирала на меня, а затем проворно вскочила и, утирая слёзы, затараторила:

– Ох, госпожа, простите… Так неловко… Простите меня… Вам что-то нужно?

Ну, уж точно не её учтивость в такую минуту. Утешать у меня никогда не получалось должным образом, чтобы пребывавший в разбитом состоянии почувствовал себя окружённым заботой и теплотой. Никогда не говорила правильных слов, а потому в который раз ощущала себя преступницей, подглядевшей за постыдной слабостью другого.

– Из-за чего вы плачете?
– откинув стеснение, в лоб спросила я. Женщина, поправляя съехавший набок светло-розовый платок, растерянно уставилась на меня.
– Это не моё дело, но мне хочется знать.

После того, как я подчинила Глядящего в Душу, уже и не верила, что найдётся проблема, способная остановить меня. Разве что общение с бессмертными всё ещё было непосильным испытанием. А раз в ожидании похоронки или живой Тигоол на пороге дел не предвиделось, я могла проявить интерес к трудностям людей. Времени на то, чтобы быть щедрой, много.