Шесть с половиной ударов в минуту

– Для этого потребуется лезть в твою голову, а я и без того испачкался, пока бродил по этой помойке, - равнодушно бросил собеседник.

– Разве ты уже не залез в неё? Почему тогда меня преследовали неправильные надписи и ложные указания на стенах?

– Если ты в самом деле общалась с моей матерью, - Спустившийся склонил голову на бок, с плохо скрываемой иронией глядя на меня, - то должна понимать разницу между внешними иллюзиями и внутренним воздействием на сознание. Совсем нынешних детей ничему не учат. Хотя тебя, истинно, и в школу не пускали с такими-то показателями…

На его злые насмешки даже обижаться не получалось: такими мелочными они казались в моём положении. И сам Глядящий в Душу был каким-то лишним в этой сцене погони. Он стремительно ворвался в неё, привнося необратимые изменения, но всё равно не вписывался в общую картину. Как иллюзия. Вдруг сам парень был ненастоящим, подобно приходящему мне в видениях Рандареллу с его укорами? Я снова почувствовала себя той Нахиирдо трёхлетней давности, запутавшейся в миражах старушки Юдаиф. Но кто теперь скажет мне, где здесь реальность, а где лишь фантазия?

– Если у тебя нет дел ко мне, то не пойти ли тебе своей дорогой?

– И уступить место в первом ряду другому счастливчику, случайно проходившему мимо? – насупился Спустившийся. – А на бесплатное зрелище зеваки слетаются с удвоенной спесью. Нет, лучше выбрать слово «ретивостью»…

Он подтвердил, что следил за мной, по меньшей мере, последние полчаса и наслаждался моим бедственным положением. Для него моя борьба за жизнь всего лишь увлекательный спектакль, да ещё и не требующий дополнительных затрат. Вот ведь мразь! Я так и жаждала вцепиться в его беловолосую макушку и окунуть в стоячую воду.

– Ты когда-нибудь видела фрукт, наполовину являющийся грушей, а наполовину – яблоком? – спросил Глядящий в Душу. – Или ягоду, состоящую из ежевики и смородины? Такой экзотичный дуэт… Истинно, нет. А почему? Потому что природа не допускает смешения столь явных противоречий. Ну, не бывает так, чтобы кошка спаривалась с собакой, а голуби – с ястребами. Это так неестественно. Такие создания, если они вдруг появляются на свет, не должны жить.

– И поэтому я не должна жить? – мрачно изрекла я, наблюдая, как Спустившийся поднимается во весь рост.

– Что? Нет. Я не намекал на тебя. С чего ты взяла? – он обижено поджал губы.

И тут до меня дошло, что с ним не так. Глядящий в Душу во многом походил на свою мать, но в крайне плохом смысле. Подобно гениальной иллюзионистке, парень ловко сменял маски, но их чередование было настолько стремительным и безостановочным, что посторонний начинал замечать фальшь. Если человек сначала плачет, а в следующую секунду уже заливается смехом, это больше походит на клоунаду, а не на тонкое психологическое манипулирование. Едва ли Глядящий в Душу этого не осознавал. Тогда он создавал контраст в поведении намеренно, чтобы запутать собеседника. Или попросту являлся сумасшедшим, что тоже не исключено. Будучи таким гениальным взломщиком сознания, тяжело самому остаться вменяемой полноценной личностью.

И всё же взгляд Спустившегося был осмысленным, более того в нём отражалось столько мыслей, сколько капель натекает с крыши после дождливой ночи.

– Кажется, те ребята не собираются заглядывать сюда. Какая жалость, - парень отбежал в сторону и прислушался. У меня всё отмерло внутри. Само собой, он соображал, что творил, хоть и пытался делать вид, будто для него всё – игра. – Эй, сюда! Она здесь!

Я попыталась подняться, но мышцы онемели. Сил не осталось, даже чтобы отползти в укромный уголок.

– Ты бы крайне удивил меня, если бы вдруг помог мне, а не ненавистным людям, - сказала я, смирившись с подлостью Спустившегося.

– Единственный, кому я готов помочь, - это миру. Избавиться от несовершенства, - пожал плечами парень.

Как же обыденно и просто прозвучала эта фраза. И что-то во мне ворчливо сообщило, что так и положено. Что ещё ты, Нахиирдо, ожидала, от «демонов»? Тёплый приём с чаем и ватрушками, посиделки у камина и разговоры ни о чём? Одна половина меня хладнокровно выслушала эти насмешливые беззвучные доводы, а вторая… разозлилась, поскольку всё сложилось таким образом. Непризнанная, никому не нужная девчонка…

– Передавай привет Сайтроми, - бросила я напоследок Глядящему в Душу, озадачив его язвительностью в голосе. – Не забудь похвастаться поступком.

Что-то в изменившемся тоне насторожило парня, и он, уже собиравшийся картинно откланяться мне, замер в полусогнутом положении и пристально всмотрелся в моё лицо. Вероятно, он бы даже задержался со мной, если бы за поворотом не послышались разговоры. Вопреки заявлениям, Глядящий в Душу не был столь уж любознательным, иначе вытащил бы меня из передряги и задал вопрос, который, уверена, вертелся на его языке. Но он предпочёл раствориться в воздухе. Проклятый демон!

Ворвавшиеся в коридор служители не могли не приметить обессиленную жертву, уткнувшуюся лбом в сгиб локтя. Я почувствовала, как в тело вонзаются цепи, и тихо ахнула.

========== Глава 17 ==========

Глава 17.1

Её победа

Баланс – какая-то высшая искомая материя, которую люди стремятся постичь, но на практике лишь подменяют истинное понятие его субъективной оценкой. Церковь не вводила особых учений, но и не отрицала существования данного понятия. Вот только баланс в глазах священнослужителей постоянно нарушался вредными демонами. Поэтому теперь, когда перевес сил находился на стороне зла, люди обязаны, как добронравные дети Терпящей, восстановить равновесие. А что являлось им в мире, в котором давно перевешивала власть отрицательной энергии? Правильно, мир, в котором преимущество будет на стороне добра.

Однако полагать, будто человечество целиком погрязло в собственных слепых додумках, было бы не совсем верно. Что-то они различали и через призму субъективизма, а потому искажённый идеал мелькал где-то там, на горизонте. Как ни парадоксально, но Церковь, разукрашивавшая реальность в угодные ей цвета и прививавшая данное восприятие всем остальным, сама при этом представала в виде слаженной и сбалансированной системы. Между двумя её составляющими – Церковью Терпящей и Lux Veritatis – проходит огромное множество параллелей и соединительных линий. Две эти стопы различались, но при этом соответствовали друг другу, дополняли, уравновешивали сами себя и соседей. Мирная длань рассыпалась песком – тогда обрушивался ливень подавляющей силы. Бушующий океан грозил поглотить судно – тогда успокоительный ветер разгонял тучи и успокаивал стихию. Церковь Терпящей и Lux Veritatis, подобно двум возлюбленным, кружились в танце, и каждый воспроизводил отведенные ему движения, не нарушая слаженности всего выступления.

Именно поэтому становилось особенно заметно, когда один из партнёров вдруг начинал брать на себя обязанности другого. Несвойственное движение, украденное у товарища, смотрелось неправильно и расстраивало весь танец. Каждый должен исполнять свою часть работы. Так служители и говорили недовольным полушёпотом о поступках своей уважаемой наставницы. Правильность избранных ею целей не подлежала сомнению, чего нельзя сказать о путях их достижения.

– Разве этим занимается не Lux Veritatis? – люди с недоумением пожимали плечами.