Шесть с половиной ударов в минуту

А была ли я такой уж невезучей? За мной приглядывали неизвестные, протягивая руку помощи в сложные периоды. Перебрав в памяти все необычные, знаменательные, непонятные моменты, я заметила знаки. Они были раскиданы по разным этапам моей жизни, теряясь в складках других, более заметных событий. Порой казалось, что кто-то мудрый, следящий за копошением муравьишек в Клепсидре, дёргал за ниточки, а когда марионетки отказывались двигаться в нужном направлении, подбрасывал препятствия или, наоборот, указатели. Меня также вели по закоулкам лабиринта жизни, уберегая от бед и вылавливая из омутов. Думая об этом, я начинала верить в слова Юдаиф о том, что моё появление на свет неслучайно и предвосхищает свершение чего-то грандиозного. Для проверки данной теории хотелось тут же броситься под колёса повозки или напороться на нож. Если моя жизнь важна кому-то, кроме Сат’Узунд и, возможно, отца (в чём я всё больше сомневалась), пусть проявит себя ещё раз. Но тут же отмахивалась от этих желаний, страшась, что эксперимент закончится банальным самоубийством.

Первая зацепка оказалась бесполезной. Город, на который намекал аноним, не являл собой ничего примечательного. Ни в нём, ни в окрестностях не шныряли живые тени, люди не замечали ничего подозрительного, а большей странностью, происходившей за последний месяц, стала чудная одноглазая девушка, допрашивавшая прохожих на улицах. Дабы не привлекать к своей персоне больше внимания, я направилась в следующую точку на карте.

Моя бдительность не ослабевала ни на минуту, но ни в проезжих поселениях, ни между ними мне не встречались хоть сколько-нибудь важные приметы Rara Avis. Ничего. Что и следовало ожидать. Их словно не существовало, и собственная неспособность зацепиться даже за малейший след выводила из себя. Я полагала, что, будучи наполовину Спустившейся, сумею нащупать хоть что-то. Люди без особого дара почти не замечали движения своевольных теней, а также не ощущали в прохожих демонскую кровь. Я могла… или думала, что могла всё это. Но мои способности оказались лишним багажом, а не лампой в руках, и даже открывшийся во время заточения дар улавливать поверхностные мысли собеседника не выручил. Никто ничего не знал о Rara Avis, а потому не думал о них.

– Путешествуете в одиночку? – противно шепелявя, спросил извозчик в очередном блёклом городишке.

– Именно, - недружелюбно ответила я, стараясь отвязаться от него.

Ну вот, опять. Что-то всё же изменилось во мне. После того, как меня самозабвенно пытали представители человеческого рода, я начала избегать общения с людьми. Внутри закипали горечь и раздражение, когда кто-то из них, будь то взрослый или ребёнок, мужчина или женщина, обращался ко мне. Не хотелось их слушать, видеть их лица и отвечать вежливостью на их слова. Лицемерные выродки. Я с удивлением вспоминала, что с такой же натянутостью Сайтроми беседовал со Сменщиками, будто те злили его одним своим существованием. Будто обидели чем-то. Жаль, я плохо помнила, как отец разговаривал с людьми, чтобы сравнить с его пренебрежением Сменщиками и собственным чувством нетерпения при контакте с человеческим населением. Я ощущала себя какой-то желчной старушкой, отвечавшей с раздражением и нетерпением на вопросы этих наивных, самовлюблённых созданий. Взять клюку и бродить по миру, раздавая тумаки нерадивым глупцам, грозно коситься единственным глазом и шмыгать носом после каждого выплюнутого из саднящего горла слова. И не важно, что с виду я ещё молода: истинный возраст найдёт способ пробиться наружу через фальшивые черты.

– Где ты, Тигоол?
– шёпотом звала я. – Мне нужна твоя помощь. Мне нужно исполнение желания.

Но светловолосая знакомая не являлась на зов. А вдруг она умерла? Такой исход тоже возможен, а я даже не догадалась о нём, когда обрушивала на голову ненадёжной Спустившейся проклятья. Вдруг однажды Тигоол вызвала какая-нибудь церковная особа? И всё, допомогалась девушка. Её даже допрашивать, вероятно, не стали бы, а просто испепелили на месте.

– Тигоол? Сайтроми? Сат’Узунд? Юдаиф?

Никто не откликался.

Случай с зазнавшимся служителем, которого я спалила даже после применённых ко мне золотых цепей, наглядно показал, что во мне достаточно мощи, чтобы противостоять магии Церкви. Но сила эта почти неконтролируема, поскольку не хватало опыта. И я стала тренировать свои навыки. Внушение и чтение мыслей – на прохожих. Разжигание белого огня – подальше от любопытных глаз на деревьях и кустарниках. С превращением древесины и листвы в пыль проблем не возникало. Однако я жаждала научиться воспламенять предметы на расстоянии, чтобы, будучи изолированной от противников или связанной по рукам и ногам, навредить им. И вот это уже была трудность. У меня ни разу не получилось поджечь силой мысли даже клочок ткани, сколько бы я ни медитировала на одном месте, гипнотизируя объекты перед собой. Не уверена, что такое вообще возможно. Умели мои родственники разводить огонь без телесного контакта или нет, мне было неизвестно, а спросить пока не у кого. Но я не бросала тренировки.

Белый огонь становился более послушным. Без задержек он, подчиняясь желанию, как будто срывался с моего пальца и охватывал тот предмет, которого я касалась. Раньше, в периоды сильного волнения или под влиянием окружавших неудобств, пламя вообще не появлялось, что подчас ставило меня в критическое положение. Но с опытом приходила уверенность в себе и собственных силах. Спустя несколько месяцев даже начало получаться контролировать направление передвижения белоснежных языков. Я обуздала хаотичное распространение огня и руководила им. Взяв для своего эксперимента деревянный брусок, на пределе сил сумела затушить пламя силой мысли до того, как оно пожрало предмет целиком. Это был пускай пока сомнительный, но прогресс. Если огонь возможно контролировать на расстоянии, направлять и тушить, не притрагиваясь к нему, значит, однажды у меня получится зажечь его также без телесного контакта. Но до этого ещё следовало дожить.

Тренировки и дорога – всё, что занимало меня на протяжении почти года. Одна из подсказок оказалась пустышкой, но оставалась другая. Обитель в Лельпио. Поначалу я всерьёз задумалась, а стоит ли отправляться туда. Монастыри и церкви ассоциировались у меня исключительно с охотой на демонов и опасностью. Лезть туда – значит, подвергать себя риску. Да и вряд ли слуги Терпящей имели какую-либо связь с Rara Avis, но тогда следовало задаться вопросом, какое они тогда имели отношение к лекарю, водившемуся с преступниками и укрывавшему еретиков. Странное знакомство. Или мужчина специально заводил друзей среди «святош», чтобы те потом выгораживали его, если вдруг Lux Veritatis его в чём-то заподозрят? Я не знала наверняка и уповала на везение. Но за неимением иных зацепок решила всё же наведаться в Лельпио.

А это снова поездки, пыльные дороги, пешие прогулки на дальние расстояния и часы ожидания. Скромные запасы еды, выданные лекарем, закончились, и пришлось обратиться к навыкам воровства. Я овладела этим ремеслом, когда сбежала из злосчастного города, в котором когда-то жил Ланмон, не способная терпеть выходки Магроса. Тогда-то у меня и открылся дар внушения. Сейчас красть стало даже проще, поскольку я усовершенствовала свои врождённые способности в спутывании мыслей.

Мне повезло не встречать церковников с глазу на глаз, а если и видела их развевавшиеся рясы, то издалека. Взяла за привычку обходить их за много кварталов. Пару раз в толпе мелькали одеяния с символикой Lux Veritatis, а в одном городе на другом берегу реки я даже приметила члена ордена Фассето. Мужчина в фиолетовом без сопровождения шагал в сторону моста, и в голове тут же нарисовались соблазнительные сцены. Я подлавливаю его в безлюдном переулке, затуманиваю разум и обездвиживаю. А затем допрашиваю с пристрастием. Вот только какую информацию выпытывать? Гонялся ли орден Фассето за Rara Avis? И если да, знал ли конкретно этот служитель что-либо о предателях человечества? Не говоря уже о том, что мужчина мог умело управлять золотой цепью или ещё какими церковными штучками. Поэтому я сдержала внезапный порыв прижать служителя к стенке и отомстить хотя бы ему за то, что со мной сотворили люди Катрии.

В моём списке провинившихся также значился Глядящий в Душу, но этот парень виделся мне слишком опасным противником, которому лучше не переходить дорогу, десять раз не подстраховавшись. Но я не забыла, как он подставил меня в канализации под городом.

Ещё одно приключение ждало почти в конце пути. До Лельпио оставалось пройти два поселения. Я брела чуть в стороне от основного тракта, когда на меня напали. Это был одиночка, карауливший в кустах. Решила, что бандит или вор, но, когда подожгла его одежду, осознала, что поторопилась с определением. Неизвестный оказался Нагнетателем. Проще говоря, любителем человеческой плоти, хотя представители данного класса Спустившихся могли прожить и на обычной крупе или овощах. На Верхнем этаже они запомнились как злобные людоеды, ломавшие кости и сдиравшие плоть с ещё живых жертв. Нагнетатели были на две головы выше обычного человека и имели красноватый оттенок кожи. Поговаривали, что у них имелось два желудка, что приводило к усиленному чувству голода, но проверить истинность данного утверждения не доводилось.

Сорвав загоревшуюся кофту, Нагнетатель в ужасе запрыгал на месте, ощупывая тело. А после потрясённо уставился на меня. Я подивилась тому, как быстро он совладал с ситуацией. Окажись на его месте человек, он не успел бы сообразить и превратился в обугленный кусок плоти. Белый огонь расползался стремительно, но Нагнетатель либо был везунчиком, либо привык к подобному обращению.

– Королева, - опомнившись, Спустившийся поклонился мне.

Настала моя очередь оторопело пялиться на него. Мой конфуз не остался незамеченным.

– Сайтроми? – щурясь, переспросил мужчина, и уголки его губ предательски поползли вверх, поэтому он спешно опустил голову ещё ниже.

Я сложила руки на груди и на всякий случай отступила на шаг от странного Спустившегося. Меня раньше никогда не путали с кем-то из Шести. Юдаиф, увидев белый огонь, разом смирилась, что я – ребёнок Сайтроми или Сат’Узунд. А Тигоол так вообще с одного взгляда определила, что я не её Король или Королева. Однако этот мужчина оказался… близоруким в своём демонском чутье? Никогда не пойму, как это работает.