Школа остроумия, или Как научиться шутить
Шрифт:
— И чтобы кожица хрустела, — нежно шепнул Юноша, —
а по бокам картофель и сметаны побольше...
Эстафету "черного юмора" подхватили обэриуты. Приведем
несколько примеров из творчества Д. Хармса.
О детях я точно знаю, что их не надо пеленать. Их надо
уничтожать. Для этого я бы устроил в городе центральную яму
и бросал бы туда детей.
Или:
Тут
ребенка. А молодая, толстенькая мать терла хорошенькую
девочку лицом о кирпичную стену. Маленький мальчик ел из
плевательницы какую-то гадость.
Или:
Великого императора Александра Вильбердата при виде
ребенка начинало рвать. Во времена великого императора
показать взрослому человеку ребенка считалось наивысшим
оскорблением. Это считалось хуже, чем плюнуть человеку в
лицо, да еще попасть, скажем, в ноздрю.
Кульминацией такого рода рассказов в творчестве Д. Хармса
следует признать его последнюю, предсмертную вещь под
названием "Реабилитация":
... Говорят, я пил кровь, но это неверно: я подлизывал
кровяные лужи и пятна — это естественная потребность
человека уничтожить следы своего, хотя бы и пустяшного,
преступления. А также я не насиловал Елизавету Антоновну... Я
имел дело с трупом, и ей жаловаться не приходится....
Наблюдая близость эстетики Д. Хармса к опыту
"Сатирикона", отметим принципиальное различие этих позиций.
Опусы Буша публиковались открыто, а "игры со смертью" Д.
Хармса были достоянием узкого круга его друзей и стали
известны широким кругам читателей лишь в начале 1990-х
ГОДОВ.
Впрочем, необходимо отметить элементы "черного юмора" и
в тех текстах, которые Хармс мог публиковать легально, — как
детский писатель.
Король в это время растапливал печку, чтобы сжечь
королеву. Королева подкралась сзади и толкнула короля. Король
полетел в печку и там сгорел. Вот и вся сказка.
Смерть, причем насильственная и жестокая, подается
автором лишь как повод для забавы. Естественно, что люди,
воспитанные в другой системе ценностей, инстинктивно
отвергали юмор подобного рода.
Почему? — повар и три поросенка выскочили во двор?
Почему? — свинья и три поросенка спрятались под забор?
Почему? — режет повар свинью, поваренок — поросенка,
поваренок — поросенка, поваренок — поросенка? Почему да
почему.., Чтобы сделать ветчину!
Другой талантливый обэриут А. Введенский также
практиковал эстетику "черного юмора". Так, в знаменитой
(ставшей сейчас едва ли ни классической) "драме для чтения" под
названием "Елка у Ивановых" имеет место такой сюжет. Нянька
моет детей в ванной и неожиданно отрубает топором голову
одной из девочек. Вернувшиеся из театра родители отчаянно
переживают, но в плаче их охватывает возбуждение, и они тут же
предаются любовным усладам. Пьеса завершается
артикулированным умиранием зсех персонажей: "Петя Петров.
Умереть до чего хочется. Просто страсть. Умираю. Умираю. Так,
умер".
Еще один из бывших обэриутов Игорь Бахтерев тоже в
рукописях п рак 1 и ко вал упражнения в "черном юморе" (как
минимум, до 1960-х годов). В его рассказе "Только штырь"
мальчишки играют в футбол оторванной женской головой.
Впрочем, автору настоящей статьи доводилось слышать от
очевидца и участника о том, как в центре города Шадринска,
после уничтожения одного из городских кладбищ, мальчишки
играли в футбол черепами. "Черный юмор" самой жизни?
Мотивы "черного юмора" есть и в стихотворениях 0.
Мандельштама. Среди ходивших в рукописях и опубликованных
только в 1990-е годы есть такие стихи:
Ходит Вермель, тяжело дыша,
Ищет нежного зародыша.
Хорошо но книгу ложится
Человеческая кожица.
Ищет Вермель, словно вор ночной.
Взять на книгу кожу горничной...;
* * *
Он похитил из утробы
Милой братниной жены —
Вы подумайте, кого бы,
И но что они нужны?
Из племянниковой кожи
То-то выйдет переплет,
И кок девушку в прихожей,
Вермель черта ущипнет.
Новое время
Прорыв нетрадиционных форм юмора в 1960— 1970-е годы
произошел после частичной публикации хармсовских
"Анекдотов из жизни Пушкина" в "Литературной газете" (22
ноября 1967 г.).
По-видимому, в то же время широкому кругу литераторов
стали известны и неопубликованные записки Д. Хармса о