Шпеер

Затолкав сложенное в квадратик письмо в карман и бросив на кассу причитающуюся мелочь, он вышел на порог интернет-кафе, угодив в холодные объятья декабрьского вечера.

Может, вечер был не так и плох: улицу оживляли веселые рождественские огоньки, мерцали обвитые гирляндами деревца и окна магазинов. Люди, бегущие по залитой неоном мостовой, обвешанные покупками и непозволительно счастливые, то и дело случайно толкали вяло бредущего Г. Дж., торопливо извинялись и спешили дальше — навстречу празднику. Дух Рождества уже витал в воздухе, танцевал в серебристом рое снежинок, переливался радугой огней и возвещал о грядущем пришествии венками из падуба и раскланивающимися за стеклами витрин красноносыми Отцами Рождества.

Мысли Гарри были далеки от веселья: разговор в мастерской не давал ему покоя. Невидящим взором он уставился на жизнерадостного оленя в витрине «Маркса и Спенсера» с табличкой на игривых рогах, возвещающей народ божий о скидках.

«Что может быть в картине, кроме дневника? Бриллианты? Наркотики? Если Северуса подставят, я пойду к этому Пивзу...»

Пивз Номер Один, в фартуке и с кистью в руке, упал лицом в ведро краски, и, с треском пробив головой мольберт, пулей вылетел из окошка собственной мастерской, растянувшись на газоне под окнами клуба.

Пивз Номер Два сучил ногами, насильно допивая бутылку с надписью «Растворитель».

Пивз Номер Три ворочался в ванне, заполненной синеватой глиной, неотвратимо превращаясь в скульптурное нечто.

Пивз Номер Четыре...

— Liebling, — неожиданно ожгло ухо. — Оленями интересуемся? Рождественскими патронусами?

— Черт! — Гарри подскочил от неожиданности. — Откуда ты...

— Мимо шел, — сообщил Северус и без лишних слов всосал ртом холодные губы Г. Дж.

Гарри одурманился мгновенно — то ли от ощущения нереальности происходящего, то ли от знакомого вкуса злодейских губ.

— Ты курил! Ты опять... Я слышу твой чертов Житан! — пробормотал он.

Северус раздраженно скривился.

— Вот уж криминал, — сухо сказал он, слегка отвернув лицо.

От возмущения Гарри едва не подпрыгнул на месте.

— А сила воли? А Северус Снейп — который держит слово? Который ни за что и никогда...

Черные брови угрожающе сдвинулись к переносице. Ноздри римского носа сердито раздулись.

— Я тебе что-то обещал, шеф? — раздраженно сказал Северус. — Три дня не курил!

— Ух ты, боже мой, — излился желчью Гарри. — Два!

— Да что ты понимаешь! — рявкнул Северус. — Три! Мерзкие три дня! И вообще, теперь уже неважно! — он вдруг осекся и умолк. Рассеянный темный взгляд отстраненно скользнул по витрине с оленями. Чувственные губы зло дернулись.

Мучаясь непониманием, Гарри смотрел и смотрел в его лицо с печатью непонятного страдания.

— Да ну, я шучу, — пробормотал он. — Кури себе.

Северус вдруг схватил его за руку. Пальцы, замерзшие на ветру, судорожно сжались.

— Liebling, — пробормотал он, впиваясь помутившимся взглядом в глаза Г. Дж. — Пойдем домой. Пойдем... куда-нибудь, — он беспомощно оглянулся на кивающих из-за стекла оленей. — Ненавижу Рождество.

Гарри вцепился в черный макинтош, усыпанный на плечах снежинками.

— Знал бы, как я... — слова «тоже ненавижу» увяли на губах: рядом с Северусом он любил весь мир.

— Что?

— Ничего, — Гарри сжал его руку в своей. — Да, идем домой. И... убей меня, но я должен рассказать тебе кое-что!

Зависнув на локте Северуса, спотыкаясь на скользкой от наледи мостовой, он принялся с жаром пересказывать свежие шпионские новости.

Северус шел молча, хмуро глядя перед собой. Оранжевые лучи фонарей скользили по его лицу, вновь придавая тому что-то индейское — как огненные языки ритуального костра.

— В картине ничего не было! — в заключение сказал Гарри, пытаясь пробудить в бесстрастном индейце хоть какую-то эмоцию. — Это значит, оно в другом месте!

— Оно? — механически переспросил Северус, безучастно оглядывая сияющие витрины.

Гарри остановился, рассерженный равнодушным молчанием собеседника. Не выдержав, он сердито дернул Северуса за плащ, пытаясь вызвать отклик на пламенную речь.

— Оно, он! Наверное, проклятый дневник! — в ярости выплюнул Гарри. — Бриллианты! Героин! Да черт его знает, что можно в картину сунуть! Тебе что, все равно? Пусть на тебя повесят исчезновение этой вещи?

Северус вдруг запрокинул голову и расхохотался. Смех, гортанный и злой, близко не походящий на звук веселья, звучал жутко.

Неожиданно прекратив смеяться, редактор больно встряхнул Гарри за плечи. В оживших черных глазах полыхнул угрожающий огонь.

— Тебе сказали не совать нос во всякую грязь? — прошипел он. — Но нет, ты опять, опять... — не договорив, он притиснул к себе испуганного смехом спутника, вдавив носом в мокрый от снега плащ. До Гарри донесся странный звук — тихий стон, будто от боли.

— Черт, что с тобой? — испугался Г. Дж.

— Ты уже нарвался на неприятности, — глухим голосом сказал Северус ему на ухо. — Дамблдор дал тебе задание. Завтра ты... повезешь в Сити-Холл одну вещь.

«Бомбу», — молниеносно пронеслось в голове Гарри.

— «Записки Одержимого», — мрачно сказал Северус.

Гарри застыл в немом изумлении.

— Тебе это ничем не грозит. Надеюсь, — взгляд редактора, полный волнения, противоречил голосу, почти спокойному. — Но, боюсь, это лишь начало.

Снег перестал кружить беспокойными белыми пчелами и теперь тихо оседал на блестящие черные волосы и опускался отдохнуть на рукава редакторского плаща.

— Я должен чем-то помочь Дамблдору, потому что из-за меня сорвались его планы, — взволнованно пробормотал Гарри.

«Не говоря о том, что Риддл сделал с моими родителями», — подумал он, но счел за благо промолчать.

— Твоя помощь заключалась в невмешательстве, — пробурчал Северус. — Будь моя воля, Liebes, увез бы тебя в Сассекс и запер под замок. А еще лучше — прочь из страны. Но... они найдут нас. Везде. Раньше или позже, — сумрачно прибавил он.

— Никуда я не поеду! Я взрослый человек и способен отвечать за свои действия! — вскипел Гарри. — Что значит, запер бы под замок?

— Взрослый ты мой человек, — иронично сказал Северус. Он отряхнул снег с волос Г. Дж. и поправил шарф с тем самым родительским видом, который Гарри одновременно и нравился, и сердил.