Сигнал бедствия

– Эй, кто здесь есть?
– закричал Рожин, - Кто главный по лесу? Для кого он посажен? Хозяева, проводите меня до моего корабля! Я ни в чем перед вами не виноват, не крал вашего зерна, не захватывал ваших храмов. Даже дурь вашу не курил. Просто мотался от звезды к звезде и случайно забрел сюда - как в чужую дверь по ошибке. Мне от вас ничего не надо.

Рожин поднял голову и увидел черный силуэт. Почувствовал запах тухлых яиц.

– Слишком поздно, - сказал формик, - Ты не найдешь дорогу домой.

– Почему?
– Рожина мутило, он покачал головой, - Впрочем, не отвечай. А то еще скажешь что-нибудь ужасное. А я не хочу ничего такого слушать. Хочешь выпить?

Формик взял бутыль и запрокинул над головой. Сел, обнял Рожина гибкой рукой. Рожин повернул голову к формику. У существа оказалось лицо Мадлен.

– Что ты здесь делаешь?
– удивленно спросил Серж.

– То же что и всегда - любовь, - ответил формик с лицом хипушки.

– Разве формики любят людей?
– он потряс головой, - Или нет, я, наверно, хотел сказать - разве люди любят формиков?

– Все любят друг друга, просто не все это помнят, - ласково объяснил формик, - Вот я помню. Особенно теперь. Мне Элис подсказал. Элис любит формиков, понимает их.

– Элис?
– Серж удивленно отпрянул. У него на коленях оказалась обнимающая его за шею совершенно голая Мадлен. На ее голове темнели две полусферы.

– Я не понимаю.

– Со временем все поймешь, - пообещал кто-то или что-то, Серж уже не врубился, мир сделал кульбит и исчез.

***

Проснулся Рожин от слепящего света. Не открывая глаз, Серж попытался дать приказ системе выключить освещение. Сообразил, что находится на планете, приказал опустить экран на иллюминатор, но свет продолжал бить в глаза. 'Сломано, что ли?' - с трудом сумел он подумать. Почему-то мыслительный процесс давался тяжело.

Нехотя Рожин вытянул ноги, чтобы спуститься с кровати, и беспомощно засучил ногами. В недоумении открыл глаза. Кровати не наблюдалось. Одетый и обутый Рожин лежал на карбоновом коврике под внешней стенкой катера. Рядом в кресле из кают-компании покачивался Келли. На ухе и глазу механика красовалось две мигающие висюльки с надписью 'Механик'.

'Инструкцию по ремонту изучает, - решил Рожин, - Или порнуху.'

Рожин попытался опереться на руку, и громко ойкнул.

– Болит?
– флегматично поинтересовался механик, - А не надо было вчера долбить в ствол кулаком и требовать повариху.

Серж внимательно оглядел распухшую руку.

– А как я вчера пришел?

– Сходи к Клаусу, - коротко бросил ему Келли и опять погрузился в виртуальную реальность .

...Постучав и услышав недружелюбное приглашение, Серж осторожно отодвинул полог и зашел в вигвам доктора. С виденными Рожиным жилищами Мадлен и Харви дом Клауса разнился кардинально. Изнутри он выглядел практически как отсек корабля с сенсорными стенами и контейнерной мебелью, разве что геометрия поверхностей сильно отличалась из-за внешней формы вигвама. Через середину дома проходил тяжелый полог до верха и от стены до стены, видимо, разделяя его на рабочую часть и приватную. Переднее помещение выглядело похоже на приемный покой больницы. В кресле перед голографическим экраном сидел угрюмый дядька с круглой лысой башкой и мускулистыми волосатыми руками.

– Здравствуйте, доктор, я - Серж Рожен, - представился Серж.

– Поздравляю, - откликнулся Клаус равнодушно.

– Вам про меня говорили, наверно.

– И что?

– Вот, - Серж протянул опухшую правую руку, - Я слышал, Вы тут всех лечите. Может и меня - за умеренную плату?

– На Пантанале я ни с кого денег не беру, - отрезал Клаус, - Показывайте, что у Вас там.

Рожин сел напротив, засучил рукав.

– С Келли бухали?
– поинтересовался Клаус, осматривая рожинскую кисть и предплечье.

– Как Вы поняли?
– смутился Рожин.

Клаус посмотрел исподлобья.

– Сильный выхлоп. Бухает тут только Келли. Корнелиус пьет. Я иногда выпиваю. Остальные дурь курят, - Клаус повертел руку Рожина так и сяк, не обращая внимания на гримасы пациента, на последних словах сделал акцент, - Патти - вовсе трезвенник.

– А чего это он?
– заинтересовался Рожин.

Клаус мельком глянул на Рожина как через оптический прибор. Вернулся к руке. Достал из контейнера в столе оранжевый шарик и приложил к внешней стороне кисти. Рожин почувствовал, как рука исчезла - вместе с болью, весом и тактильными ощущениями.

– Для человека Вашего рода занятий Вы чересчур любопытны, не находите?

'Интересно, что ему Патти про меня наговорил?' - подумал Рожин.

– Как Вам сказать, доктор? Знавал я пару-тройку человек в своей профессии, как раз из-за отсутствия любопытства угодивших в Валхаллу раньше времени, - заметил он вслух, - А, вообще - может, я хочу сюда вернуться и в общину вступить? Надо же мне знать, кто таков местный босс, и как тут, вообще, дела?

Последние слова Клауса явно развеселили. Доктор потер глаза обеими руками.

– Патти - идейный ньюхип. Не просто - дитя цветов, как остальные, а идеологически загруженный. Хочет построить здесь новую Новую Христианию.

– Что это такое?

Клаус откинулся в кресле.

– Легенда ньюхипизма. Якобы бывший до Нью-Миддл-эйдж-крэш в центре Европы город хиппи с таким названием. Новая Христиания не входила ни в какое государство, там не действовали внешние законы, не платили налоги, не служили в армии. Жители города открыто продавали и употребляли легкие наркотики, одевались, как хотели, делали, что хотели, любили друг друга, как хотели. Ненасилие проповедовали.

С этими словами Клаус неожиданно воткнул в сержеву руку иглу. Рожину почудилось, что он услышал треск и скрежет металла по кости. Он аж подпрыгнул.

– Ай!

– Врете, не больно Вам, - ворчливо отмахнулся Клаус.

– У Вас тут что, обычной человеческой робоаптечки нет?
– взвизгнул пациент.

– Мы тут не держим ИИ, - спокойно объяснил доктор, - Члены общины к его использованию относятся крайне негативно.

– Луддиты хреновы, - огрызнулся Серж обреченно.

– Вам про Христианию еще интересно?

Рожин злобно кивнул. Клаус откинулся в кресле.

– Так о чем я? Христианиты проповедовали ахимсу, веганство, свободную любовь, абсолютную свободу личности, анархию как устройство общества и прочие опасные и возмутительные штуки. И весь капиталистический мир ничего не мог с ними сделать.

– А с чего они жили в самом центре Европы - в конфронтации со всем капиталистическим миром? Кормил борцов кто? По-моему, фигня какая-то, - хмуро спросил Рожин, попробовав и оставив попытки пошевелить пальцами.