Синдром вечного возвращения

— Отчего ж? — усмехнулся Эрнст. — Очень даже может быть. Не удивлюсь, если окажется, что именно так — что они поняли наше послание и смогли его озвучить. Хотя ума не приложу, как они умудрились это сделать.

— Почему же ты так уверен, что это возможно? — удивился Вальтер.

— Потому, что им в этом плане легче, — ответил Эрнст.

— Ты говоришь загадками. Поясни!

— Нам крайне сложно понять язык местных, поскольку в Земных мирах уже давно нет языковой полифонии, и навыки в расшифровке и адаптации чужих понятий под своё понимание у нас напрочь отсутствуют. Видишь ли, нет у нас потребности в таких навыках, поэтому и умения такого нет. А вот у них, — Эрнст хотел было кивнуть в сторону встречающей делегации, но воздержался — тыкать в хозяев некультурно, да и вдруг они превратно истолкуют этот жест. — Так вот, у них, вполне возможно, на планете присутствуют несколько языков, поэтому находить общий — вполне актуальная задача. А разница между их местными языками и нашим — вполне возможно, не такая уж и большая. Вот и раскусили они нас намного раньше, чем мы их.

— Логично, — кивнул Вальтер. — Согласен. Но — не отвлекайся! А то общение у нас как-то не складывается…

И правда — пауза существенно затянулась. Хозяева этого мира смотрят на пришельцев выжидающе, кажется, будто вылавливают каждое их слово и пытаются вникнуть в суть их переговоров. Получается, скорее всего, не очень успешно, и это может их расстроить или даже насторожить.

— Друг! — с выражением и неподдельным теплом в голосе произнёс Эрнст. Ударил себя в грудь кулаком. — Друг! Друзья! — он сделал рукой широкий жест, стараясь вместить в воображаемую окружность всех присутствующих. — Друзья! — с чувством воскликнул Эрнст, рассчитывая на то, что интонации во всех языках примерно одинаковы.

Их собеседник с той стороны понимающе и одобрительно кивнул и повторил за Эрнстом. Он явно пытается запомнить и опробовать на вкус звуки чужого мира, хотя выходит у него определённо не очень похоже. Ничего удивительного или страшного — непросто освоить инопланетный язык в столь сжатые сроки, и никто его в этом не упрекает.

— Сдаётся мне, что этот парень у них — самый толковый, — вслух размышляет Вальтер.

— Мне тоже так показалось, — согласился Эрнст.

— Нужно стараться наладить общение именно с ним… — заключил Вальтер, а самого тревожит чуть другое: — И всё же — отчего же они тут все такие высокие и физически точно более развитые, нежели мы?

— Ну ты даёшь, — тут же отозвался Эрнст. — Даже удивительно от тебя такое слышать… У них нет тех технологий, какими обладаем мы — сразу же видно. Ты только посмотри, на каких колымагах они сюда прикатили… Видел, нет?

— Мне кажется, это что-то из разряда паровой техники.

— Вот именно! Поэтому-то они тут ещё не такие хилые как мы. Нет технологий — значит, всё приходится делать вручную. Вручную — значит, иметь больше мышц и крепких костей. Разве непонятно?

— Опять ты в самую точку! — с некоторой даже обескураженностью протянул Вальтер. — Ты прав, сопло тебе в помощь! И оружие — ты посмотри: у них что-то вроде арбалетов, и похоже, кстати, на какие-то наши древние образцы.

— Не может не радовать! — согласился Эрнст. — Вряд ли это что-то огнестрельное.

— Их оружие отстаёт в развитии даже от их общего технологического уровня, что, на мой взгляд, свидетельствует об их крайней миролюбивости, — Вальтер обводит взглядом ряды столпившихся гигантов и находит, что стоящие за спинами встречающей делегации участвуют в неком оцеплении.

И это тоже вполне логично. На Земле бы или в каком-либо известном Вальтеру мире сделали бы абсолютно то же самое: взяли бы место посадки под охрану, дабы не пускать посторонних или просто зевак. Оцепление — видимо, что-то вроде полиции или армейских подразделений — стоит не шелохнувшись. Кто-то изучает пришельцев, некоторые следят за периметром, но в целом вид у них доброжелательный, и даже из них далеко не каждый вооружён чем-то крупным, таким, что в технологиях данного мира можно было бы отождествлять с убойностью.

Возможно, это офицеры, и вооружены они чем-то портативным, тем, что не заметно с первого взгляда. Но в таком случае, мощность этого оружия должна ощутимо проигрывать метровым в размахе арбалетам, кои Вальтер разглядел у некоторых из оцепления — примерно, у каждого третьего, а быть может — всего лишь у четверти из присутствующих.

Картинка обнадёживает и взывает к контакту.

— Может быть, всё же снимем маски? — вновь предложил Эрнст. Судя по его виду, средство личной защиты ему претит, можно подумать — мешает взаимопониманию. — Кислорода в атмосфере — чуть меньше нормы. Думается мне — не упадём в обморок.

— Пока рано! — осаждает его порыв Вальтер. — Бактериология этого мира мне пока не ясна. И вообще — быть может, хватит для первого раза? Вряд ли мы можем рассчитывать на полное установление контакта в первую же встречу. Информации прямо через край, есть над чем задуматься, да и хозяева наши подустали, ты не находишь?

— Ну, не знаю… — Эрнст в замешательстве: ему так много хочется сказать, но как найти для этого подходящее слово? — Разреши ещё минут десять? — признавая старшинство коллеги, просит Эрнст.

— Хорошо, — нехотя согласился тот. — Десять, не более! Время пошло, — разрешил Вальтер таким тоном, будто бы каждый день сталкивается с новой цивилизацией.

— И всё же — я настаиваю на том, чтобы снять эти маски! — стоит на своём Эрнст.

— Делай как знаешь… — тяжело вздохнул Вальтер.

28. Посещение не вовремя

Темно и пыльно.

Грязь такая, что ступить страшно: как бы не нарваться на какой-нибудь острый мусор. Не насадить ногу на что-нибудь травмирующее, иначе всему делу конец: позвать на помощь — опасно, скрываться в четверти — ненадёжно, могут застать, вдруг до сих пор наблюдают. Город плохо знаком, не его это город, чуждый и враждебный.

Поэтому пробирается на ощупь, осторожно. Если с темнотой ещё как-то совладал, глаза привыкли, и он уже более или менее ориентируется в хаотичном нагромождении хлама, то с бардаком на полу так и будет, приходится с этим мириться, ничего с этим не поделаешь.

На нелегальном положении. В Карамюсте он — существо бесправное и почти разыскиваемое. Слишком похож на брата, который тут порядочно, должно быть, наследил, после чего скрылся. По крайней мере, так говорил Знёрр, а Знёрр с братом были подельниками, многое прошли вместе. Были у них успешные налёты, были и сроки по совместным делам, можно сказать — старые боевые товарищи.

Сдаётся ему, что Знёрр и помог его брату отбыть в последнее путешествие, из которого никто не возвращается, да тот труп опознать так ни у кого и не получилось. Зарафодские дозорные приходили к нему, интересовались, мол, не знает ли он, где сейчас находится его брат, и не похож ли мёртвый мужчина на Бётэрмыца?

Но он тогда наотрез отказался ехать в танаториум на осмотр, а о брате давно не слышал. Мог бы, конечно, дать наводку, помочь следствию, да не стал, зачем ему это? Категорично открестился от брата, а кто на его месте поступил бы иначе?

Кажется, тут. В углу. Об этом месте Бётэрмыц рассказывал в одну из последних с ним встреч, полгода назад или около того. Их со Знёрром тайник, совместный. Так и сказал: если с ним, с Бётэрмыцем, что-нибудь случится, то он, как брат, имеет право на половину содержимого этого ящика.

Право там или просто бандитская традиция, но он не собирается отказываться от претензий. Долго не решался из соображений безопасности: опасался приезжать в Карамюсту потому, что ждал, когда Бётэрмыца тут окончательно забудут.