Sindroma unicuma. Finalizi

– А других способов нет?
– спросила неуверенно.

– Какие могут быть способы? Это клеймо. На всю жизнь, - понурился Петя.
– Неужели тебе трудно? С меня причитается.

Ох, Петя, знал бы ты правду о родственных связях в запутанном клубке Мелёшиных-Влашеков, не заглядывал бы с надеждой в глаза.

– Мне не трудно, но...

– Значит, поможешь?
– обрадовался парень.

Из патовой ситуации вырвал стук в дверь. На пороге стоял Капа с чайником в руках.

– О, привет! Услышал голоса, дай, думаю, загляну. А Мэл где?

– По делам уехал. Скоро будет. Это Петя Рябушкин, учится на внутреннем факультете, - представила я чемпиона.
– А это Капитолий Чеманцев, мой однокурсник и сосед.

Парни пожали друг другу руки.

– Помню, - сказал Капа.
– Ты приходил как-то. И перед "Лицами года" приезжал.

– Петя принес фотографии с приема. Хочешь взглянуть?

– Валяй.
– Капа протопал в швабровку как к себе домой.
– Осторожно, горячий!
– заставил чемпиона посторониться и водрузил чайник на стол.
– Решила прибраться?

– Съезжаю. Вот, манатки собираю.

– Ну, и добра у тебя, - присвистнул сосед, оглядывая беспорядок.
– Барахольщица. Чаю хотите?

– С удовольствием, - кивнула я.

– Спасибо, но мне некогда. Опаздываю на тренировку, - сказал воспитанный спортсмен.
– До свидания, Эва.

– До свидания, Петя. Спасибо за фотографии.

И парень, бросив на меня отчаянно-многозначительный взгляд, ушел.

– Не знал, что он высокий, - Капа ткнул пальцем в премьер-министра с фотографии.
– Метра два или около того.

– Наверное, - ответила я машинально. От облегчения, что сосед нагрянул вовремя, чуть не бросилась к нему на шею со словами благодарности.
– А где Сима?

– Они с Афкой в кино ушли. Погоди, сейчас кружки принесу.

Пока Капа организовывал чай с сахарной плиткой, я в задумчивости покачивалась на кровати. После разговора с чемпионом остался осадок. Неприятный, липкий. Не знаю, почему. Может, потому что Мэл предрекал, что ко мне повалят за помощью? И, к полнейшей неожиданности, в числе первых оказался Петя. Его просьба обрушилась как снег на голову. Парень искренне считал, что для меня плевое дело - замолвить словечко перед родителем или начальником дэпов*. И воспринял бы отказ в помощи как гордыню и зазнайство. А ведь Мэл предупреждал об издержках популярности.

Кстати, надо бы позвонить ему и рассказать об успехах в швабровке.

Выслушав краткий рассказ, Мэл сухо обронил:

– Уже еду. Жди, Папена.

Абзац. Предстоит трудный воспитательный вечер.

Воспитатель примчался в швабровку в разгар чаепития, и ему достался стакан с ароматным напитком и куском сахарной плитки. Мэл и виду не подал, что напряжен, но я знала - мне воздастся за безалаберность.

И мне воздалось. Распрощавшись с Капой, мы отправились наверх. Мэл нес тяжелую коробку, а я - легкую и полупустую.

– А теперь ты четко и подробно объяснишь, зачем Рябушкин заявился в общагу, - сказал Мэл, устраиваясь в кресле, и заставил сесть к нему на колени.

Я объяснила. О фотографиях, о просьбе Пети, о моем затруднении и о неожиданно выручившем соседе. Правда, умолчала о попытках чемпиона изобразить сожаление неудавшимися отношениями и о щекотливом эпизоде с библиотечным справочником. Мэл слушал, поглаживая по спине, и его молчание пугало.

– Ты проштрафилась, Папена, - заговорил, наконец.
– Во-первых, нарушила инструкцию. "Никому не открывать".

– Я хотела позвонить тебе и предупредить! Петя проходил мимо и предложил занести фотографии. Это преступление?

– И его "проходил мимо" вылилось в конкретную просьбу. До сих пор думаешь, что он пришел случайно?

Я потупилась. Мэл прав. Снимки с приема стали поводом.

– Удивляет совпадение. Рябушкин проходил мимо, когда я уехал из общаги, - задумался Мэл.
– Надо же так пролететь. Рано сбросил его со счетов...

– Кто кого бросил?
– не разобрала я бормотанье.

– Никто. Думаю, зачем Рябушкину срочно понадобился чистый лист в личном деле.

– Кстати, нашёл источник скрипа?

– Нашел. Не увиливай от темы. Открыв Рябушкину, ты подвергла свою жизнь опасности.

– Петя не такой!
– возмутилась я.
– Он не поступит подло.

– Какой "такой"?- усмехнулся Мэл.
– Люди меняются. Их меняют обстоятельства. Заставляют прогибаться.

– Не верю!

– Во-вторых, вы разговаривали с Рябушкиным за закрытой дверью. Наедине, - продолжил Мэл.

– Неужели ты...
– захолонуло меня возмущение.
– К-как ты мог подумать?!