Сингапур

Хозяин имел средний рост, европейские черты лица, на голове шапку густых с проседью волос, без какой-либо аккуратоности. На неулыбчивом лице, особенно выделялись черные, довольно длинные усы.

Пока женщины разбираясь, усаживались кружком прямо на земляной пол, предварительно каждая подложив под себя небольшой соломенный коврик, мужчина подсвечивал им маслянным фонарем, который держал в руке. Наконец, вся публика разместилась и он оставив фонарь на средине круга, повернулся к Тоболину. От улыбки усы его забавно пошевелилсь, а на обветренных с корявинками щеках образовались две глубокие морщины. Тоболин хотел было встать на ноги и в первую очередь произнести слова благодарности, однако припоздал. Тот уже протягивал навстречу жилистую, худую, сильную руку.

— Сотаба.

От знакомого голоса сердце Тоболина сжалось. Он несомневался в том, что его уже однажды слышал. Догадка осенила его голову и тогда он взволнованно произнес:

— Александр.

Свой голос Тоболину совсем не понравился. Ни твердости, ни мужской силы. И вряд ли Сотаба на это обратил внимание. Он неторопливо уселся на лежанку рядом с дочерью. А прежде легонько и влюбчиво своей широкой рукой потрепал ее по головке.

Следующим за отцом подошел юноша.

— Ласио, сын Сотабы.

И пока он скромно усаживался позади отца, Тоболин про себя отметил: «Сын Сотабы. Хорошо сказано. Это означает любовь и уважению к своему отцу.» А Сотаба как бы чувствуя нетерпение Тоболина, первым начал разговор на вполне приличном английском:

— В принципе, мы уже знакомы. Правда, тогда вам было не до чего…Мешок с документами у меня, но в другой хижине. Нашей с женой. Немного промокли, так я их просушил. Но это ничего. Не главное. Ну, а как вы сами-то? В порядке?

— В первую очередь спасибо вам. — заговорил Тоболин, — проще сказать, я вам обязан жизнью…Если бы не вы…

Сотаба скривил лицо и перебивая Тоболина, взмахнул небрежно рукой.

— Александр, на эту тему еще будет время поговорить. Да и не моя в том заслуга. Парни тебя заметили. Мой сын и его приятель. А сегодня стоит отвлечься от житейских проблем. У меня была на редкость удачная рыбалка. Вот и надо отметить.

Повернувшись к женщинам, Сотаба что-то сказал. Они тот час же дружно встали и затем покинули хижину. Воспользовавшись их отсутствием он снова заговорил о рыбной ловле:

— Слушай, Александр, ты этим делом не увлекаешься?

— Рыбалкой?

— Ну, да.

— В молодости. Сейчас нет.

— Знаешь… — Заговорчески, тихим голосом продолжил Сотаба, — сегодня со мной произошел неприятный случай. Я наказал сыну, что бы не проговорился матери.

Приподняв рубашку, показал. Тоболин взглянул. Длинные две ссадины протянулись поперек бока.

— Не знаю, или акула попала на крючок, или тунец. И если бы Ласио не схватил меня за ноги, лежать бы мне на дне морском.

По этому поводу Тоболин не упел ничего сказать. Вернулись женщины, гремя кастрюлями, чугунками, бутылками. Запахло отварным рисом, жареной рыбой и специями. Сотаба принял от жены странной конфигурации бутылку с двумя пластмассовыми стаканчиками. И один подавая Тоболину, сказал:

— Это не виски, а только от него бутылка. Целебный напиток собственного приготовления. Хочу предупредить-крепкий.

Он тут же наклонил бутылку и темноватая струйка бесшумно побежала в стаканчик. Тоболин попробовал глоток. Действительно попахивало кореньями неизвестных ему растений. Не задумываясь выпил также скоро, как и хозяин. А через минуту — другую Тоболин прежде ощутил силу настойки головой. Стало хорошо. Пришло блаженное чувство расслабленности и какой-то безмятежности.

Ужин продолжался до самой ночи. Дети давно уже спали, а женщины негромкими голосами, видимо, обсуждали свои проблемы. Чугунки и кастрюли стояли пустыми. Сотаба до самого ухода увлеченно рассказывал Тоболину о своем опыте рыбной ловли. Так ни разу и не коснувшись, очень важного для обоих события. Спасения.

Наконец, Тоболин оставшись вдвоем с Тиной, начали укладываться спать. И после того, как он уже начал засыпать, услыхал ее голос:

— Завтра праздник. Ты меня слышишь, Алисанда?

— Слышу, Тина, — ответил Тоболин, погружаясь в сон.

38

Ночь прошла быстро и не мучили Тоболина кошмары. Он отнес это за счет благотворного влияния целебной настойки. Не потому ли жуткая слабость, одолевавшая его тело в течение трех суток, в значительной мере уменьшилась. Посветлело в голове, мозг как бы очищался от всего, что мешало прийти в себя. Впрочем, Тоболин не питал надежды на скорое излечение памяти. Да и знал, невозможно очистить ее полностью. Голова — не рукотворный компьютер. Для любого капитана катастрофа судна, виновен он или не виновен — не объяснимо трагичное событие, которое до конца жизни будет болью отдаваться в сердце. И ее, как занозу не вынешь. Но в любом случае, нужно было думать о будущем.

Праздником, как выяснилось, оказался обычный банный день. Если у нас он один раз в неделю, чаще по субботам, то здесь, вполне возможно, гораздо реже. И поэтому возведен в культ.

С тыльной стороны хижины, чего не заметил раньше Тоболин, стояли два чана. Попросту говоря, две большие деревянные бочки. В одну наливалась горячая вода, в другую-холодная. В них и предстояло делать омовение или очищение. Эти два слова как-то не очень подходили к обычному банному дню. Короче говоря, он решил, что не совсем правильно понял Тину. И всю эту процедуру, после того, как она снова ему объяснила, что к чему, отнес к обычной помывке. Что касается бочек под открытым небом, — это другое дело. Тут уж ничего не скажешь. Да и, как оказалось, в «помывке» существует определенный порядок. И что смутило Тоболина, так то, что ею станет руководить…Тина. Да и чему удивляться? Филлипины — островная страна, сотни островов и тысячи деревень и всюду свои обычаи.

Между тем девушка стала поторапливать. Хладнокровно, без каких-либо ужимок, по-хозяйски распорядилась Тоболину раздеваться. Не в хижине, а после того, как подошли к чанам.

Что и говорить, предстоящая баня его обескураживала. Своим видом боялся напугать девушку, а больше — стеснялся. Давно не бритый, страшно исхудавший, Тоболин в обнаженном виде (Трусы конечно он не рискнул снять), представлял себя этаким белым призраком. Ему мнилось, что кто-то определенно скрытым оком станет подглядывать. Девушка, пока не обращая на него никакого внимания, по крайней мере, так казалось Тоболину, скидывала с себя юбченку. Последне, что оставалось на ее молодом, красивом теле, белые трусики. Хотя, в данном случае, они и выглядели ненужной вещью, он обрадовался тому, что кое-что на ее теле окажется прикрытым.

Она стояла напротив, в четырех шагах от Тоболина. Девушка своей ноготы не стеснялась. Для нее все было естественно, жизненно и также просто, как в природе, как и в трех метрах от них деревцо с пышной кроной, украшенной яркими розовыми цветами.

Тина непринужденно улыбнулась и решительно показала пальчиком на чан с горячей водой. Тоболин шагнул несмело. Поднявшись по небольшой в три ступени лесенке, взглянул на парок, поднимающийся над водой. И прежде чем погрузиться в чан, макнул в него пальцем. «Настоящий кипяток, — решил он, — Сваришься, как курица не помывшись» Его нерешительность заставила Тину действовать. Легко, словно, стрекоза взлетела на лесенку и, оказавшись рядом с Тоболиным, смело опустила руку по локоть в воду. После чего чудные ее глаза с величайшим упреком взглянули на Тоболина.

— Чего ты испугался? Не горячо же…

Тон голоса-исключающий разницу лет. Несправедливо, но вместе с тем приходилось подчиняться. Тоболин быстро и тяжело бухнулся в чан. Выдержал ли секунд пять? Вряд ли. И сам, того не заметил, как оказался в чане с холодной водой. Стояли они рядом. Во время погружения успел подумать: «Вот это прыть!» И уже сидя в бочке, громко и от души расхохотался. Кстати Тину рассмешил больше, чем себя. Вытирая на глазах слезы, прыгая босыми ногами по колючей траве, она так громко, по детски свободно и с удовольствием смеялась, что Тоболин опасаясь посторонних глаз, выглянул из чана. Кроме их двоих, рядом никого не заметил. Вернулся в чан с горячей водой., которая на этот раз не показалось уж слишком горячей. Сидел минут пять, а может быть, десять. И полагая, помывка на этом закончится, обратился к девушке, которая лазая среди кустов, как-будто-бы ловила бабочек.