Синие звезды

Еще одной метаморфозой, случившейся с Луцием, было то, что он совершенно перестал чувствовать телесную боль. Много раз надсмотрщик, являясь в плохом расположении духа, избивал его плетью, которая ранее невыносимо жгла, оставляя на спине огромные кровавые раны. Теперь же не было ничего: ни боли, ни ран. Словно образуясь, они тут же затягивались совершенно непостижимым образом.

Иногда, видя свое отражение в висящих в коридоре зеркалах, каторжник замечал, что его глаза поменяли цвет. Будучи раньше карими, они стали ярко-синими, словно капельки аквомора, вставленные в глазницы, и когда он того желал, в них загорался какой-то холодный огонь, и Луцию казалось, что из зеркала смотрит не он, а потусторонний демон, поселившийся внутри его плоти.

С течением времени Луций все больше и больше учился управлять данной ему свыше способностью, когда однажды его разум отправился в место, которое он каждый день видел во снах, — в его родной город Нойзи.

Перед ним предстал небольшой застеленный синей дымкой городок. Он увидел сына, который, как и тысячи беспризорников, скитался по улицам в поисках пропитания, выпрашивая милостыню или перебиваясь случайными заработками. Жену найти не удалось. Вместо нее сознание показало небольшой холмик, поросший чахлой травой. Луций понял, что она умерла.

На него нахлынула невыносимая ярость на Маклингеров. Спустя несколько минут он увидел главу их рода — Антони Фленгера Маклингера. Толстый, неуклюжий старик сидел в своем доме, в пиршественном зале, уплетая стоящие на столе блюда, и что-то с величественным видом хозяина рассказывал сидящим вокруг него гостям.

— Ну, ты у меня, толстая морда, ответишь! Подавишься куском боров!
– зло подумал Луций, возвращаясь разумом обратно в Аквоморий.

Все последующие дни он не находил себе места, наблюдая за сыном, обдумывая план побега, мечтая о скорейшем воссоединением.

— Шаг назад, руки за голову! — раздался такой знакомый любому каторжнику клич.

Луций поднял на патрульного свои зловещие глаза.

— Ты снимешь с меня цепь, — холодно произнес он.

— С чего бы это? — захохотал стражник, но, встретившись взглядом с лионджей, ему стало не до смеха.

Он выполнил то, что просил от него демон, и замер парализованный ужасом.

Короткий удар вытащенного у стражника меча лишил того жизни. Стражник, облегченно вздохнув, плюхнулся на землю. Даже смерть была лучше взгляда этого существа.

Луций сдернул с лица надоевшую кожаную маску, скинул каторжную робу, оказавшись раздетым по пояс, оголив торс, который от кружащих аквоморовых испарений тут же приобрел синеватый оттенок. Он двинулся вперед, туда, где практически у самого горизонта, возвышаясь, словно горный массив, виднелась стена, отгораживающая Аквоморий от остального свободного мира.

Не успел каторжник пройти и сотни метров, как заметивший его стражник заорал:

— Эй, ты куда? Не дури! Вернись на работу! –бросился он вдогонку за Луцием, размахивая плетью, свистящей в воздухе.

Луций не сбавил темп, продолжая удаляться от него.

Стражник в три прыжка догнал беглого каторжника, на ходу обнажая меч, горящий холодным синим светом, — самое грозное оружие Энноса.

И только приблизившись к Луцию, патрульный заметил, то, что он принял за каторжную робу, было цветом кожи, блестящей также, как и меч в его руках.

Они встретились глазами, и стражник, увидев их, попятился назад. Ярко-ярко-синие, пылающие ледяным огнем, выражающие холодную ненависть и внушающие ужас. Это были не глаза человека, а демона, вышедшего из глубинного ада и представшего перед ним.

— Извините, что потревожил, — прошептал патрульный, пятясь назад, думая в этот момент: «Кажется, у меня от этого чертового аквомора крыша поехала, раз такое мерещится». И стражник без оглядки побежал назад, чтобы больше не видеть эту сущность, взгляд которой ему будет сниться еще много ночей подряд, заставляя просыпаться в холодном поту.

А Луций шел дальше и дальше. Попадающиеся ему другие патрули, так же охваченные диким ужасом, какой бывает только когда человек соприкасается с потусторонним миром, убегали, убеждая себя, что увиденное лишь плод их воображения.

«Наверное, голоса таких сущностей мы постоянно и слышим, и никакие это не галлюциногенные газы, как стараются убедить нас ученые», -подумал один из патрульных, встретив Луция. «Уволюсь отсюда, к черту их деньги, когда тут демоны разгуливают!»

Луций добрался до стены. Стражники предупреждающе закричали, затем выпустили десятки стрел, которые, просвистев в воздухе, врезались в беглеца, не причинив тому никакого вреда. Но и находящимся на стене было достаточно лишь встретиться с Луцием взглядом, чтобы, забыв обо всем, впасть в ужас.

Беглец перебрался через стену, оказавшись, наконец, на свободе. Никто и не пытался его остановить. Луций ликовал. Идя по Аквоморию, он впитал столько страха, испускаемого стражниками, что до сих пор чувствовал приятное тепло, греющее его тело.

Никто не искал сбежавшего каторжника, точнее, всем было не до него. Из шестисот работающих здесь охранников больше половины решили уйти в отставку, наотрез отказавшись выходить на работу за любое жалование, заставляя трястись от ярости и топать ногами коменданта Аквомория. Каждый, глупо улыбаясь, рассказывал правдоподобную историю, почему ему срочно нужно покинуть это проклятое место, но никто и словом не обмолвился об увиденном накануне демоне.

Вскоре Луций оказался в родном Нойзи, городе его сновидений, в городе, к которому когда-то были прикованы все его мечты и планы. Но это было в прошлой жизни, жизни незнающего бед богатого торговца. Теперь же, скитаясь между серыми постройками городских кварталов, он был всего лишь одним из множества бродяг, странствующих по бескрайнему Энносу.

В городской сточной яме, где в сливаемых дворцами местной знати помоях копошатся черные крысы, выискивая себе пропитание, недовольно зыркая красными глазами на греющихся здесь бездомных, Луций нашел своего сына Гая.

Перепачканный мальчуган опасливо взглянул на приближающегося к нему статного мужчину с ярко-синими, небесного цвета глазами и шарахнулся в сторону, не узнав отца.

— Стой! — крикнул Луций, стараясь задержать ускользающего сына.

Но тот даже не обернулся. Измученному за время долгих скитаний Гаю казалось, что его могут искать лишь для того, чтобы причинить вред.

— Гай, ты меня разве не узнал? — прокричал ему в след отец.

Но ужас продолжал гнать мальчика прочь от незнакомца.