Сирийский рубеж 3

Я закрепил второй орден Красного Знамени и повесил форму обратно. Случайно, задел локтем папку с моими документами, которая упала на пол.

Тут и свидетельство о рождении, и справка о смерти его мамы. Я поднял папку и положил в неё выпавшие документы. Была тут и фотография.

Молодой Клюковкин рядом с каким-то зданием и множеством детей. Одеты все скромно, но улыбки на лицах искренние. Почему-то память мне не рисует образы, где сделано фото. Но на душе, как кошки скребут.

В этот момент зазвонил мой проводной телефон.

— Да, слушаю, — поднял я трубку.

— Замполит у аппарата. Как дела? — поздоровался со мной начальник политотдела нашего полка.

— Без замечаний. Жив и здоров. Хотя, ВЛК так и не прошёл ещё.

— Пройдёшь. Я много времени не отниму, но у меня уже слишком давно приходят запросы по этому… вопросу. А ты теперь парень видный, заслуженный. Так что можешь прийти и всё рассказать воспитанникам.

Пока я не особо понимал куда клонит начальник политотдела.

— Я как бы в отпуске, но если дело касается детей, то готов помочь.

— Вот и хорошо. В ближайшие дни нужно, чтобы ты сходил к себе и пообщался с воспитателями.

— Куда к себе? В детский садик? — удивился я.

— Сан Саныч, я говорю про детский дом, где ты вырос.

Глава 12

На следующий день я с самого утра попал на «ковёр» к начальнику политотдела нашего Центра боевого применения Армейской Авиации. Полковник Семён Семёнович Плотников был слегка загружен работой, поэтому мне пришлось достаточно долго ждать, когда он освободится.

Правда ожидал я у него в кабинете и сидя за столом недалеко от него. Работа у замполита кипела, словно чайник на его сейфе. Он кстати уже вскипел во второй раз, пока Плотников разбирался с «важными государственными делами».

— Так, по порядку давай. Дыши спокойно. Вдох через нос, выдох через рот. Вот так! Что у тебя стряслось? — говорил в трубку Семён Семёнович.

От телефона Плотников не отходил уже минут 20, но дело так и не сдвинулось с мёртвой точки.

— Да послушай! Зелёные обои с серой полосой — не так уж и плохо. Нам… нам их дали… ну не дали мне серые обои с зелёными полосами. Не было их! Ну не кричу я на тебя, дорогая. Алло! Етить-колотить! — выругался Плотников и повесил трубку.

Полковник выдохнул, расслабил галстук и снял его.

— Вот что тебя ждёт, Сан Саныч, когда женишься и соберёшься детей рожать. Так же будешь бегать. То обои не те, то мебель не так пахнет, то дверь сильно скрипит. Хуже только бегать зимой ночью искать клубнику.

Послушаешь старших товарищей и точно жениться не захочешь. Но всё это временные проблемы. Всего-то девять месяцев потерпеть.

— Так, чай давай попьём. Ты хоть успел в Сирии орден обмыть? А то давай… у меня есть чем, — подмигнул Плотников.

— Спасибо, Семён Семёнович. Обмыли уже, — улыбнулся я.

— Хорошо ты по наградам пошёл. Так и продолжай! Скоро наше поколение будет уходить. А вам командовать.

Чай был готов и мы с Плотниковым перешли к основному вопросу.

— Итак, Саня. В детский дом тебе нужно сходить. Нам с обкома партии позвонили. Они собираются присвоить этому заведению… какой он там номер… — полез в документы Семён Семёнович.

— Детский дом номер 1.

— А, ну да! Тебе ли не знать. Так вот, хотят присвоить этому детскому дому имя старшего лейтенанта Петра Казакова. Его супруга работала там воспитателем. Так что решено таким образом почтить его память.

Казаков… Тот самый Петруха, которого я тащил через горный хребет и границу с Пакистаном. Дотащить удалось, и нас выручили спецназовцы. Но Петя умер в госпитале. Посмертно его наградили орденом Ленина.

Весьма достойная память о молодом офицере, когда его именем будет назван детский дом. Возможно, его пример будет ребят вдохновлять. Хотя… я сам из детдома и знаю, что там больше всего вдохновляет незакрытая дверь, через которую можно свалить на свободу за забор.

— Замечательное решение. Мне нужно быть на митинге по случаю этого события? — спросил я.

— Не совсем. Имя-то уже присвоили, а нам предписано взять шефство над этим детским домом. Вот тебя на разведку и посылаем.

— Хотите чтобы я выяснил масштабы помощи, верно?

Семён Семёнович кивнул и отпил чай из чашки.

— Этот детский дом очень проблемный. Там сменился директор, многие воспитатели тоже были заменены. Здание старое, а заявок почему-то на ремонт нет. Ты свой там, так что тебе могут довериться.

— Конечно. Только не нужно никого предупреждать. Появлюсь внезапно, — ответил я.

— Почему бы и нет, — ответил Плотников.

С пустыми руками в гости никто не ходит. По информации от Плотникова, в нашем подшефном заведении обучается 100 человек. Поэтому пришлось обойти несколько магазинов, чтобы закупить сладостей детишкам.

Через несколько дней я поехал в тот самый детский дом, который теперь носит имя моего погибшего товарища. Выйдя из такси с большими авоськами кульков с конфетами, я осмотрел территорию этого заведения.

Само здание было двухэтажным, выстроенное буквой «П». Рядом пристройка, похожая на мастерскую. По правую сторону что-то вроде спортивной площадки с перекладинами и рукоходом. Также небольшая котельная, из трубы которой валил чёрный дым и пахло гарью.

Целостность забора была никакой. Игровая площадка во дворе оставляла неприятное впечатление. Самые целые были две беседки с покорёженными крышами. Несколько качелей слегка покачивались, издавая противный скрежет. Но главное действо происходило за территорией.

— Давай. Теперь ты. Набирай.

В телефонной будке у забора сгрудились двое пацанят не старше 9 лет. Пальто на каждом потрёпанное, штаны застиранные, а шапка у каждого сдвинута на макушку.

— Алло! Алло! Мама? Извините-простите, — кричал в трубку паренёк.

— Да дай мне теперь. Не туда попал… шухер!

Увидев меня, двое ребят быстро убежали, шлёпая в огромных резиновых сапогах по лужам. Пальто на каждом из них было явно на два размера больше. Как они еще не попадали, не понятно.

Телефонная трубка раскачивалась и из неё были слышны голоса. Войдя в будку, я приложил трубку к уху, но там уже был сплошной мат.

— Ещё раз сюда позвонишь… — кричал кто-то на другом конце провода.

Что этот мужик сделает, я так и не дослушал, повесив трубку.