Системный сбой

Фостерс на всякий случай проверил чёрную папку, которую до селе прижимал к груди, опасаясь потери важных документов, каждый из которых приравнивался к цене человеческой жизни, если не превосходил её, как бы аморально это не показалось со стороны. За время службы в морской пехоте Фостерсу довелось побывать во многих горячих точках. Участвуя в локальных войнах, большая часть из которых официально проводилась без участия Тихоокеанского флота США, майор привык созерцать смерть, которая на войне становилась чем-то само собой разумеющимся, как давка в вагоне метро в час пик внутри шумного мегаполиса. Поначалу, конечно, было не по себе, однако человеческая психика – гибкая вещь. Достаточно небольшого промежутка времени, и организм привыкает к новым условиям, как если бы те прививались с младенчества. Даже смерть, если относиться к ней, как к части службы, можно зануздать, заставив воевать на своей стороне, устрашая противника. Растворялись под реактивными залпами шеренги врагов, гибли сослуживцы и гражданские, а Фостерс шёл по колено в крови, будто потомок древнегреческого Ахиллеса, коему неведомо поражение. Так вот добрался до самых верхов, попутно приравняв цену человеческой жизни к кипе бумаг внутри секретного пакета, превратившись в самого настоящего мизантропа, которому ни до кого нет дела. А что в этом такого? Он просто делает свою работу. И делает отлично, потому что ещё никто на этом свете не указал ему на недостатки.

– Майор! Сэр!

Фостерс обернулся на голос. К нему приближался матрос в кепи. Вертолёта и след простыл, стал слышим плеск волн о борт.

– Майор Фостерс? – Матрос вытянулся по стойке смирно, отсалютовал. – Вас ждут на капитанском мостике! Мне приказано проводить вас!

– Вольно, – кивнул Фостерс, сохраняя необходимую сухость. – Если так, то поспешим.

Матрос развернулся на каблуках, без лишних слов направился к возвышавшемуся на отдалении «острову». «Морской волк» спал. Верхние палубы были свободны от самолётов авиакрыла. Технического персонала и пилотов тоже видно не было. По всему, что-то затевалось – это то самое затишье перед бурей, которое стало в литературе ХХ века нарицательным.

На мостике их встретил адмирал Хоукс и впрямь похожий на ястреба. Треугольный разрез глаз, как у хищной птицы, привыкшей выглядывать с высоты добычу, за что матросы прозвали капитана судна «Мистер Бёрд». Кривой нос с горбинкой, поджатые губы, чёрный китель, с блестящими лычками, белыми перчатками и фуражка, с сияющей даже вдали от солнца эмблемой военно-морского флота США. В мирное время и в самой гиблой заварушке Хоукс не изменял себе, появляясь в парадном мундире, будто насмехаясь над смертью, как если бы «виктория» была вечной, стоящей выше человеческой жизни, над которой и раскинул свои властные крылья не знающий поражений мистер Бёрд!

Фостерс отсалютовал. Хоукс покинул свой пост, протянул руку в перчатке. Матрос предпочёл за благо смыться, не дожидаясь команды – и без того понятно: со своими обязанностями он справился, пора и честь знать.

– С прибытием! – поприветствовал Хоукс старого сослуживца. – Чувствуйте себя на «Нимице», как дома.

На мостике, помимо Фостерса и адмирала, собрались ещё человек пять-шесть. Приходилось чтить субординацию, хотя, зная Хоукса, можно предположить, что остались только самые преданные, с которыми не страшно и в морской пучине сгинуть.

– Спасибо, адмирал. Всегда рад быть гостем у вас на борту, – Фостерс чопорно улыбнулся, пожимая протянутую руку.

– Как добрались, майор?

– Немного потрепало над гаванью, но в целом – неплохо. Думаю, нас ждёт хорошая погода, что странно, учитывая время года.

– А вот мне кажется, надвигается шторм... – загадочно проговорил Хоукс, глядя в обзорные окна. – Что слышно на базе? Русские по-прежнему ведут себя странно?

Фостерс протянул пакет.

– Не знаю, что там на счёт русских, вот это намного интереснее.

– Да? Что это? – Хоукс принял пакет, вскрыл именным кортиком, принялся досконально изучать бумаги.

– Информация получена со шпиона «Кларк и Льюис». Национальное агентство космической разведки поделилось с нами отснятым материалом и вот что получается... – Фостерс взял паузу, собираясь с мыслями.

– Ураган в центре Европы? Это же Швейцария, – Хоукс выжидательно уставился на Фостерса.

– Да, на снимках Женева, сэр. Но это не ураган.

– Странно. Однако очень похоже. Гилберт...

Из-за монитора поднялся сухопарый афроамериканец в бейсболке «I love NAVY».

– Сэр?

– Взгляни, Гил. Что ты можешь сказать об этом? – Хоукс протянул листок; кивнул Фостерсу: мол, все парни проверенные, не беспокойся. – Гилберт наш специалист в области аэрофотосъёмки и картографии.

Гилберт долго разглядывал фотоснимок, потом посмотрел на Фостерса.

– Это точно не монтаж? Может быть, учения начались?

Фостерс улыбнулся.

– Снимок настоящий. Подлинность подтвердили в НАСА и в Национальной метеорологической службе. Только...

– Они ни хрена не поняли, что изображено, – усмехнулся Гилберт.

– А ты понял? – спросил Фостерс, глядя в глаза вмиг посерьёзневшему матросу.

– Гил? – Хоукс тоже ждал, оторвавшись от бумаг.

Гилберт снял бейсболку, смял в кулаке.

– Я бы сказал, что это самая настоящая преисподняя, но тогда меня уволят с флота, – Гил рассмеялся, но тут же взял себя в руки, поняв, что его шуточку не оценили по достоинству. – Смотрите. Здесь, сбоку, – он указал пальцем, повернув снимок лицом к слушателям. – Вот эта небольшая светлая область, отделимая от общей чёрной массы сверхтонким абрисом. Видите?

Хоукс посмотрел на Фостерса, потом перевёл взор снова на фотоснимок, кивнул.

– Так вот. Программа «Кларка и Льюис» работает таким образом, что отделяет сверхтонкой линией, различные объекты, находящиеся на одном уровне – то, что и есть в нашем случае. И более жирным абрисом, объекты на разных высотах.

– В НАСА подтвердили, что более светлый цвет на фото – это клочок чистого неба, – сказал Фостерс.

– Хм... В НАСА работают полные кретины, которые провалили Лунную программу и развалили «Спейс-шаттл», – Гилберт пропустил паузу, уверенный, что и над этой его тонкой шуткой так же никто не посмеётся. – Область, которую ваши специалисты приняли за формирующийся фронт урагана, на самом деле лежит в одной плоскости с лесополосой, более светлого цвета. А теперь подумайте сами: атмосферный фронт на уровне моря? Это же бред, – Гилберт протянул лист обратно Хоуксу.

Адмирал смотрел мимо фото куда-то в астрал.

– Гил, ты уверен в том, что только что сказал?

– Абсолютно. Чёрный водоворот на снимке – образование на поверхности земли. Более того, если наложим на физическую карту Европы, уверен, координаты совпадут с кольцом БАК.

– Господь милосердный, – сорвалось с уст Хоукса, отчего по мостику пронёсся взволнованный шёпот. – Похоже, европейцы открыли «Ящик Пандоры».

– По крайней мере, теперь понятна суета русских, – заметил Гилберт. – Думаю, их спутники транслируют такую же хрень.

– Но почему в НАСА ничего не поняли? – спросил Фостерс, чтобы поскорее перевести разговор в более рациональное русло. – Может быть, это всё-таки фронт?

– Нет, сэр – развёл руками Гил, водружая бейсболку на место. – Я участвовал в проектировке «Кларк и Льюис» от флота. Программка – моё детище. В НАСА ничего не знают о ней – своего рода, страховка. Такие дела. Сэр.

Фостерс не знал, куда деть руки. Он ненавидел неизвестность, а в данный момент именно последняя взяла в заложники судьбоносный авианосец – гордость американского народа, – призванный защищать мир на планете Земля.