Скальпель для шейха

— Хорошая девочка, — рычу я.

— Я не хочу тебя!

Пощёчина.

— Не желаю!

Ещё одна.

— Отпусти сейчас же.

Парень перехватывает её запястья, больно сжимает. Она вскрикивает, выкручивается и оказывается прижатой к его паху своей классной задницей. Тот с удовольствием трётся об неё всей своей твёрдостью. Хватает рукой одну грудь, сжимает сильно.

— Какие аппетитные сисечки.

Каждый сосок большими и указательными пальцами перекатывает, получая удовольствие от того, что она дрожит от трения, обжигающего её чувствительные сиськи.

— Тебе нравится, когда я щупаю тебя. Нравится? Не так ли?

Вера почти плачет, но парень крайне крепко держит её.

— Отпусти, Галиб может вернуться!

Он одной рукой блокирует её руки, а другой задирает футболку, одёргивает спортивный лифчик, освобождая груди от одежды.

— Пусть возвращается, тебе жалко!?

Она охает, пытаясь вырваться.

Трепыхается.

Парень хватает её за соски и пощипывает их.

Сквозь мои зубы вырывается шипящий выдох. Я сам желаю быть на его месте. Хочу, чтобы мои руки оказались на её обнажённой груди, лапали и мяли.

— Пусть видит, как кто-то хочет тебя. Может, станет активней. Смелее, — парень дожимает её в этом разводе, давит на эмоции и беззащитность.

— Галиб не должен. Семён, я всё расскажу твоему папе, клянусь!

— Он не поверит тебе! Он же трогает тебя за грудь, ласкает твои сладкие сосочки? Может, захочет большего!? Покажи ему, что ты хочешь!

Вера ахает, срываясь на крик.

— Семён!

Он тут же закрывает ей рот широкой ладонью. Теперь обе его руки заняты не тем, чем ему хочется.

— Знаешь, у меня нет от друга секретов, у него тоже. Мы всё делим пополам. И девочек тоже! Я введу тебя в курс дела и покажу, что нравится нам!

Он пытается снова потрогать её грудь.

— О, боже мой, ты всё врёшь!

— Он всё мне рассказал о тебе! Дай ему немного отдохнуть. Ты ведь здесь, потому что хочешь отсосать и готова к большему.

Он тянет руку с её груди на плоский трепещущий живот и грубо дёргает за пуговицу её шортиков, пока та не расстёгивается.

— Тебе же понравилось, как он трахал тебя в ротик в прошлые выходные? А между сисек?

Девчонка протестующе плачет.

— Но я никогда. Мы не делали этого!

— Что?

Рука парня вжикает молнией на шортиках, расстёгивает их.

— Не делали! Клянусь!

— Не делали? А он сказал, что ты раздвинула ножки, как хорошая девочка, и буквально умоляла трахнуть тебя во все дырочки, пока ты не закричишь.

— Я... Мы... Не было... Это ложь! Неправда!

Похоже, пора вмешаться.

Она зажата между рукой парня и его членом сзади. Извивается, пока его пальцы чертят линии по кругу внизу её живота, чуть выше холмика киски. Футболка остаётся задранной, и её восхитительная грудь и соски выставлены на всеобщее обозрение. Вера даже в руках этого ублюдка кажется идеальной, желанной и невинной. Все мысли о том, как я войду в неё членом.

И от этого он становится толще, кровь приливает. Перед глазами буквально стоит картинка, как её тугие губки обхватывают мой ноющий член.

Не успеваю открыть дверь. Из-за угла выруливает Галиб. В его руках бутылка шампанского и три фужера. Судя по испуганным глазам, он не ожидал увидеть меня.

Делаю два шага в его направлении и хватаю за горло, резко стукаю о стену.

– Твоих рук дело, сосунок, - рычу так, что он с перепугу отпускает всё, что у него в руках.

Предметы падают на ковровое покрытие коридора с глухим полузвоном. Звякают. Катятся под ноги, но остаются целыми.

– Он там её сейчас отымеет во все дыры. Сколько?

Галиб боится меня. Ищет глазами по сторонам, сжимая руки на моём запястье, ногами болтает в воздухе. Ему не нравится то, что я его приподнял, и он стремительно бледнеет. Тело его цепенеет, движения незавершённые, он морщится. Замечает мой огромный стояк.

– Если хочешь, она твоя?
– его слова замирают на языке.

Я заношу вторую руку, сжатую в кулак, ему в морду.

Мне до жути хочется ему врезать! Вломить по челюсти или сломать нос. Сутенёр поганый.

Он втягивает голову в плечи и зажмуривается.

– Сколько?

– Пять штук. Пять штук, - визжит, как свинья.

Чуть ослабляю хватку.

– Она девственница! Он её давно хочет. Я всего лишь подготовил почву. Не трогай меня.

С трудом сглатывает и начинает дрожать. Мелкий уродец, боится всего на свете, но стоит из себя господа бога!

– Сейчас идёшь туда и уводишь её домой. И если тронешь её хоть пальцем, хоть волосок упадёт с её головы, убью нафиг. Сделаю так, что до конца своих дней будешь побираться. Ты меня понял, гавнюк?

Резко его отпускаю, и он мешком падает на ноги, пружинит. Пытается продышаться и шарит пальцами по кадыку и шее. Опирается спиной на стену.

– Иди, - еле сдерживаюсь, чтобы не отходить как следует собственного племянника.

Встаёт и идёт к двери библиотеки. Оттуда выскакивает красная, зарёванная девчонка. Смотрит на нас обезумевшим взглядом, словно мы не люди, а звери.

Я бросаю взгляд на Галиба и меняю решение.

– Вера, иди сюда.

Она стоит, замерев на месте. Думает. Пытается понять, что происходит у нас. Бокалы и бутылка всё ещё лежат на ковре.

– У нас тут, видишь, авария, - произносит Галиб. – Еле нашёл нужное вино.

Сквозь пелену слёз она не замечает никаких деталей. Ни красную шею, ни встрёпанный вид Галиба, ни мой дикий стояк.

– Я хочу домой, - произносит робко, так что внутри всё переворачивается. Хочется взять её в руки и отнести подальше от этих придурков, в безопасное место. Утешить.

– Давай отвезу тебя я.

Она дрожит, соглашаясь, кивает. Мне хочется обнять её и прижать к себе. Но вместо этого мы спускаемся в гараж.

Я протягиваю свою белую худи, оставленную с утра после пробежки.

– Здесь холодно, накинь. Я найду ключи.

Девчонка тонет в моей одежде. По крайней мере, теперь у неё прикрыто почти всё до колен. Мы прыгаем в открытый кабриолет, и я везу её в общагу.

Она всю дорогу молчит, смотрит в сторону, смахивая прорывающиеся слёзы. Мне ей нечего сказать.