Скандальная история старой девы

Ну нет!

Норд тот ещё гад летающий, но не думаю, что ему придёт в голову домогаться беременной и сломленной жизнью женщины. По крайней мере, я верю, что он не станет так поступать. Он просто хочет наказать меня и поставить в нелепое положение. Думаю, меня сегодня ждёт череда унижений. Он сам сказал, что я буду ему прислуживать.

И пусть.

Когда верхнее платье снято вместе с чепцом, дверь внезапно распахивается и на пороге появляется моя мачеха – лира Бронислава. Она похожа на разъярённого медведя.

Признаться, я не выразила ей соболезнования по поводу смерти Милавы. Вообще ничего не писала. Я вычеркнула эту противную женщину из своей жизни и надеялась, что мы никогда не увидимся, но случилось иначе.

??????????????????????????

– Змея подколодная! – Брониславу аж начинает трясти, едва её взгляд падает на меня. – Мою кровинушку убила! Мою единственную доченьку! Клянусь, я сделаю так, что ты пожалеешь о том, что родилась! Прихорашивается она здесь, ведьма проклятая! Вот ради чего убила мою девочку, ради богатств! И к военачальнику клинья подбила, чтобы избежать наказания! Я тебя насквозь вижу.

После гневной тирады, лира Бронислава начинает надвигаться на меня. Я пячусь назад, недоумевая, как её вообще пропустили внутрь дома военачальника. Разве что по старой памяти, ведь раньше мачеха здесь бывала, как будущая родственница. Вот и зашла как к себе домой.

Бронислава, будучи в два раза крупнее, отталкивает хрупкую служанку, которая имеет неосторожность, оказаться у неё на пути. Та ударяется о комод, разбивая стоящую на нём вазу.

Поднимается крик. Служанки принимаются успокаивать лиру Брониславу, но она едва ли слышит их.

Я, прекрасно понимая, что в схватке с мачехой мне точно победительницей не выйти, бросаюсь за горячую ванную, используя её как барьер, пытаясь хоть как-то укрыться от угрозы. Дверь в комнате лишь одна, и мне до неё не добраться.

– Я тебе устрою, паршивка! – Бронислава с нечеловеческим рыком бросается вперёд, намереваясь вцепиться в меня.

Она, неожиданно для своей комплекции, ловко огибает ванную. Я в последний момент отпрыгиваю в сторону, и мачеха, не успев затормозить, с размаху налетает на край купели. Её массивное тело теряет равновесие, и с оглушительным всплеском она плюхается прямо в горячую воду. Вода фонтаном вырывается из ванны, заливая пол, а я, отпрянув, прижимаюсь к стене, не веря в свою удачу.

Бронислава, отплёвываясь и ругаясь сквозь зубы, барахтается в мокром платье, словно огромный сердитый кот, оказавшийся в ведре.

– Лира Анна! Лира Анна! – дверь распахивается, и в комнату залетает Орм, а вместе с ним ещё один совсем молодой паренёк.

– Со мной всё хорошо, – выдыхаю я, не сводя глаз с Брониславы.

Она тяжело и надрывно дышит, а потом принимается рыдать прямо в ванной, даже не делая попыток выбраться оттуда.

– Моя доченька… моя доченька… – причитает она, закрыв лицо руками.

Я не испытываю к мачехе тёплых чувств. Она всегда была ко мне предвзята, а вкупе с некоторой неуравновешенностью Брониславы, настоящей Анне нехило доставалось от неё. Но сейчас мне её немного жаль. Может быть, потому что я тоже скоро стану матерью и отчасти понимаю её.

Всё-таки хоть две мои недородственницы и попили крови и мне, и настоящей Анне, это не отменяет того факта, что Бронислава потеряла любимую дочь. Какой бы ни была Мила, Бронислава всё равно видела в ней свет своей жизни. И теперь этот свет угас.

– Мне жаль, что вам довелось испытать такую боль, лира Бронислава, – говорю я. – Правда жаль. Но это всё последствия ваших поступков. Милава была интриганкой и лгуньей, не знаю, были ли вы в курсе того, что она творила, но мне и неважно. Пусть в этом разбираются дознаватели. И я не убивала вашу дочь. Это сделали звери. Поэтому отстаньте от меня.

– Лгунья! Лгунья! – взвизгивает Бронислава, убирая руки от лица и гневно глядя на меня. – Ты пожалеешь! Чтоб твой выродок родился с тремя ногами! Чтоб его коснулось тлетворное дыхание Нави! Чтобы тебя… Аааа!

Бронислава срывается на крик, потому что Орм и второй парень хватают мачеху и вытаскивают из ванны, прилагая значительные усилия.

– Достаточно нести ерунду! – пыхтит Орм. – Сколько можно-то уже? Рот бы вам вымыть с мылом. А ведь уважаемая лира! Айй!

Бронислава впивается Орму в кисть руки зубами. Она брыкается и отбивается, но её волокут прочь.

– Простите меня, лира Анна, недосмотрел я. Она представилась вашей матерью, а прислуга подтвердила, – бормочет незнакомый мне парень. – Не знал я, не знал…

– Дурья башка, – ворчит на него Орм. – Она же едва не прибила лиру Анну. Уже и в отхожее место отойти нельзя, сразу беда…

После этого инцидента лёгкая и непринуждённая атмосфера сменяется на настороженную. Хоть служанки и убирают всё, что натворила Бронислава, с улыбкой, пытаются как-то шутить, я чувствую, как они напряжены.

Я и сама чувствую себя вымотанной.

Мне хочется закрыться в комнате, завернуться в одеяло и молча сидеть. Не хочу слышать ни голосов служанок, ни звука проезжающих мимо особняка экипажей, ни отчаянного визга мачехи, который всё ещё звенит у меня в ушах.

Скоро ванную наполняют вновь, и я с наслаждением опускаюсь в горячую воду, даже не веря, что это происходит со мной.

В землях безмужних мыться каждый день – неподъёмная задача. Воду нужно натаскать, нагреть, а ещё моя старая деревянная ванна настолько маленькая, что в ней и ноги толком не вытянуть.

То ли дело здесь. В особняке Рагнара всё устроено шикарно.

В воздухе стоит запах лаванды и мяты, вода нежно ласкает кожу. Всё это кажется роскошью из другого мира. И я снова чувствую укол стыда. Пока мои товарки по несчастью из земель безмужних страдают, я наслаждаюсь жизнью.

Служанки принимаются намывать меня до красноты. Одна расчёсывает мои волосы, а затем принимается их мыть пахучей пеной. Она стекает по моим плечам и щекочет кожу.

Девушки работают слаженно, не мешая друг другу – одна льёт тёплую воду из медного ковша, другая мягкой льняной тряпицей растирает плечи и спину, пока кожа не начинает приятно пылать.

Затем приносят тертую соль с душицей – старинное средство, чтобы прогнать усталость и дурные мысли. Ею натирают ноги и руки, втирают в ладони и ступни, начинает казаться, что я и правда немного оживаю.