Скандальная история старой девы

Я подчиняюсь, машинально сжав пузырёк в руке. Сердце бьётся слишком громко.

Опускаюсь на край кровати и откупориваю крышку. В комнате разливается терпкий, густой аромат какой-то дымной травы.

– Готова? – тихо спрашивает Норд.

Я киваю. Я делаю вдох и залпом выпиваю содержимое. Жидкость обжигает, горчит. Из горла рвётся кашель.

– Ложись, – слышу я дракона, и в следующее мгновение Рагнар подхватывает меня за плечи, помогает аккуратно откинуться на подушки.

И когда темнота начинает сгущаться, а реальность плавиться, как лёд под весенним солнцем, голос Рагнара – последнее, что я слышу.

– Помни, что всё, что ты увидишь, уже было и давно прошло. Тебе просто приснится сон, Анна.

Что-то противно пищит и отдаёт прямо в уши. Я распахиваю глаза и вижу перед собой белый потолок. Во всём теле слабость, сил совсем нет. Понимаю, что пищит медицинский прибор.

– Анна Алексеевна, вы меня слышите?

Это меня зовут? Точно… я же Анна Алексеевна Маркова, тридцати пяти лет от роду. Но почему я больнице? Что со мной?

– Да что же такое? Вы же только что были в сознании! – моей руки касается кто-то.

Я сразу же поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на полноватую женщину в белом халате. Она врач, точно врач.

– Вы меня слышите? – суетливо повторяет вопрос она.

– Слышу, – машинально отвечаю я, слегка приподнимаясь.

Живот почему-то сильно тянет. Как же больно.

– Ваш сын умер, Анна Алексеевна, осложнения при родах. Мне жаль, но ведь главное, что вы выжили. Сами понимаете, рожать первенца в вашем возрасте… были определённые риски.

Умер? Мой ребёнок? Слова врача буквально разрывают моё сознание.

– Что вы такое говорите? – я вскакиваю я кровати и…

Мир будто схлопывается, я ошеломлённо хватаю ртом воздух и вдруг понимаю, что нахожусь уже не в больнице, а в гостиной нашего с мужем дома. Большого дома, который мы купили буквально полгода назад, когда узнали, что у нас будет долгожданный ребёнок.

Долгожданный для меня, но Иван отнёсся к новости равнодушно. Почему-то я только сейчас это понимаю. А тогда, пребывая в эйфории и сходя с ума от радости, я едва ли обращала внимание на тревожные звоночки вроде частых отлучек из дома, задержек на работе и злости от того, что я пока не могу заниматься с ним сексом – врач запретил.

– Как же она надоела! На этих трёх нахлебниц деньги только и делаем, что отстёгиваем! За квартиру им заплати, за факультативы заплати, одна на балет стала ходить, представляешь сколько стоит? А младшей Анька так вообще телефон подарила за бешеную сумму! Видите ли, камера там хорошая, мечтала она о ней! Дурь бы из этих мелких приживалок выбить…

Вдруг понимаю, что слышу голос мужа из-за приоткрытой двери. Но неужели он так говорит про моих сестёр? Это младшей я подарила телефон на День Рождения.

После смерти родителей в автокатастрофе, я в двадцать лет, учась на медицинском, осталась на руках со старенькой бабушкой, двумя сёстрами-двойняшками и ещё сестрой – младшенькой Дашей. Жили мы на бабушкину пенсию и мои подработки. Я бралась за всё, что могла, насколько позволяла учёба.

Сейчас сёстры выросли и учатся на бюджете в хороших ВУЗах, бабушки уже нет, и я продолжаю подкидывать им деньжат, благо, возможность есть.

– Дура, она и в Африке дура! Но ничего, мы с тобой всё устроим. Пока она лежала невменяемая и плакала, я подсунула ей документы задним числом. Ни один адвокатишка потом не прикопается, скоро всё будет оформлено так, будто она подписала их, будучи в абсолютно адекватном состоянии ещё два месяца назад. Пару дней, и всё утрясём…

Это голос моей свекрови Елизаветы Васильевны. Та ещё стервозная штучка. Ей под шестьдесят, но выглядит младше своего возраста благодаря пластическим операциям, которые оплачивал её недавно почивший муж – отчим моего супруга.

Он умер, оставив её ни с чем, потому что завещал всё детям от первого брака. Криков-то было…

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мама, – раздаётся голос моего мужа Ивана.

Но что за документы имеет в виду свекровь?

Неужели они говорят про наследство, которое свалилось мне на голову пять лет назад? Оказалось, что у меня всё это время, пока мы бедствовали, был дядя по материнской линии. Мы с ним никогда не общались, но он нашёл меня и сестёр, когда был на смертном одре – умирал от тяжёлой болезни.

Он, будучи одиноким, искал мать, не знал, что её давно нет, а нашёл нас – четверых девушек, которые отчаянно пытались выгрызть себе место в этом мире. Так мне, как старшей и самой разумной, досталась приличная сумма денег, огромная квартира и загородный дом. Прямо как в сказке!

Дядино дорогое жильё я продала, купила сёстрам по квартирке, а остаток положила в банк под проценты. Был договор, что как только сёстры закончат учёбу, мы поделим деньги поровну. Они наши – общие, а муж со свекровью называют сестёр приживалками.

– Сейчас отберём всё, что у неё есть, и заживём без этой паскуды, – принимается увещать свекровь. – Найдёшь себе кого-нибудь помоложе. Она вон даже родить не смогла нормально, убогого из себя выдавила раньше срока, он и помер.

Внутри поднимается волна ярости. Я быстро иду вперёд, хочу открыть дверь и войти, но мир снова теряет свои очертания. Я вдруг понимаю, что стою в зимней одежде и сапожках на небольшом каблучке около дороги. Вижу на другой стороне свой припаркованный автомобиль.

– Я так рада, что ты подала на развод, Анька! – кричит мне знакомый голос в трубку. – Я всегда чувствовал, что твой Иван тот ещё козёл, просто притворялся хорошим. А свекруха вообще бешеная, мне мать говорила, что у Елизаветы Васильевны даже справка с психушки есть, представляешь?

Это Ксюша, моя давняя подруга, точно её слегка писклявый голос. Почему-то я даже не удивлена, что свекровь немного ку-ку. Как хорошо, что скоро мы перестанем быть родственниками.