Сказ про Игната-Хитрого Солдата

Спирька сжал оба кулака, показывая, как крепко он держит Дурынду в руках.

– Ты меня скорей продашь, чем Дурында, - Вздохнул Спирька.

– Кто старое помянет, тому глаз вон, - отмахнулся поп.
– Мы с тобой братья кровные, друг за друга в ответе.

– Завтра ночью, - продолжал Спирька, - князь-батюшка поедет к мельнице машину смотреть, потом на усадьбу вернётся. Нужно перстень у князя взять, солдатика в усадьбу позвать. Дурында в это время перстень в избе схоронит. Тут и кража объявится. Солдатика к князю призовут, велят ему отыскать пропажу, хе-хе-хе!

– От одной беды Игнатик бежал, да в другую попал, - ощерился поп. Господи спаси его и помилуй!

– Солдатика скорее убрать нужно, - озабоченно произнёс Спирька. Вот-вот Голянский вернётся, а за ним и сам граф Темитов пожалует... Надобно так дело повести, чтоб к графову приезду солдатского духу у нас не было... А то он надумает что-либо, дело нам испортит...

... На следующую ночь Спирька сделал всё, как задумал.

Князь Стоеросов поехал к мельнице сразу после сна, испив лишь кринку холодного молока. Долго осматривал нехитрый механизм.

– Мудрено, мудрено, - бормотал он.
– Легче воду снизу на коромыслах таскать! Как наши деды делали... Помню, в старые времена... Эх!

Князь уехал вместе с Парамоном, а Спирька придержал лошадь и приказал:

– Игнат, в усадьбу иди! И ты, Дурында, тоже!

... Во дворе усадьбы, как обычно ночью, было людно и шумно.

Пылала печь в кухне-флигеле: готовила князю обед.

Вышел навстречу солдату Спирька - видно, нарочно поджидал, высматривал.

– - Рано пришёл, солдатик, - засипел он, пяля на Игната свои немигающие глазки.
– Подожди, пока князь-батюшка откушать изволит. Натощак уж больно он грозен.

– Я тоже, когда голодный, так мне под руку не попадайся!
– весело молвил Игнат.
– Ладно, доложи, что, мол, солдат являлся да пошёл спать.

– Что ты, что ты!
– замахал ладошкой Спирька.
– Это ты, солдатик, у себя - как хочешь, а в гостях - как велят. Помни, куда пришёл. Свой обычай и норов за дверью оставляй, к чужим не носи.

– Чужим?
– Брови Игната удивлённо поползли вверх.
– Так тут же наш край, русский!

– Край-то русский, да дом не твой, - прохрипел Спирька.
– Хе-хе, какой барин отыскался! Жди, тебе приказано! А то ночью князь за тобой пошлёт, из избы вытащим!

– Ладно, подожду, - согласился Игнат.
– А ты мне загадку пока разгадай. Сколько ни ешь, не убавится, а ещё больше прибавится? Что сие означает?

Спирька закатил глазки, пожевал губами, потом плюнул на землю:

– Тьфу! Только мне и дела твои загадки отгадывать! Да и не может того быть: еда-то всегда меньше становится, ежели её ешь!

Игнат сделал пол-оборота влево и сказал:

– На отгадки ты. Чёрт, слабоват. А вот я пойду на кухню отгадку есть.

– Нет здесь твоей отгадки!
– захрипел Спирька.
– Меня не проведёшь!

– Раки это!
– усмехнулся Игнат и пристукнул своим железным посохом. Раков чем больше ешь, тем больше скорлупы остаётся... Ух, когда раков варят, как положено, так за версту чуешь!.. Дух - как от трав лесных. Вот я рачков-то княжеских и попробую.

– Для тебя, что ли, варят?
– захрипел Спирька и метнулся к кухне, словно его подхватил порыв ветра.
– Эй, повара! Солдату раков не давать. Если кто его кормить будет, сгною!

– Наговорил столько, что и в шапку не соберёшь, - улыбнулся Игнат. Не спеши, коза, все волки твои будут.

– Сызнова загадка?
– насупился Спирька-Чёрт.

– Нет, пословица.
– Брови Игната зашевелились, нависли над глазами. А вот тебе и притча.

Как жук свою судьбу узнаёт, ведаешь?

– Нет мне охоты с тобой лясы точить, - пробормотал Спирька, но с места не тронулся.

Игнат вдохнул пряный запах, струящийся от котла, в котором варились раки.

– Так вот, Чёртушко, слушай да смекай... Жук-усач ложится на дорогу, в самую пыль, и лежит там до заката. Ожидает: наступит на него кто или нет? Переедет его колесо телеги или минет? Если жука раздавят - значит, такова его худая судьба. Ежели жив останется - значит, хорошая судьба.

– К чему ты это, солдатик?
– Спирька старался заглянуть под брови, разглядеть выражение глаз

Игната.

– К тому, что человек не должен глупому жуку уподобляться, - сказал Игнат.
– Ждать да догонять - хуже дела нет на свете. Сей момент не повара меня, а я княжеских поваров кормить буду. Кашу сварю из топора. Едал такую?

– Пустое слово как солома: много местом, да мало весом, - пробормотал Спирька.

– Эх, даже топор сварить не знаете как?! Дремучие лапти! Прикажи дать мне котёл с водой да торор, - продолжал Игнат.
– Я вам чудо это сотворю!

– Эй, повара!
– прохрипел Спирька.
– Слыш-ка: дать солдату котёл.

– Воды в котёл налейте, - добавил Игнат.
– Воды жалеть - каши не видать. И котелок - вот этот, который поменее.

Игнат поставил котёл на огонь. Спирька покрутился возле, попробовал зачем-то лезвие принесённого для варки топора и засеменил к князю - о солдатской новой выходке рассказывать.

Игнат опустил в котёл с водой топор.

– Что ж из этого выйдет?
– спросил один из поваров, старик с большим черпаком в руке.

– Каша, - ответил Игнат, усаживаясь поудобнее на мешок с просом.
– А какая - гречневая, овсяная, гороховая, - не ведаю ещё.

Второй повар, молодой парнишка, решетом выбирал из окутанного густым паром котла алых, пылающих, словно маки, раков, клал их на большое блюдо.

– Ух, не раки - жар-птицы!
– причмокнул Игнат.
– Каковы же они на вкус? Вдруг князю не потрафите - тотчас вас всех в батоги! Помню, после битвы Полтавской мы раков варили, так сам царь Пётр Алексеевич, по прозванию Великий, пробовал и хвалил...

– Как же вы их варили?
– насторожился старый повар.

– Секрет!
– покрутил ус Игнат.
– Ладно, не печалься - помогу. Дай-ка вон того, что без клешни, пробу сниму... Сам знаешь, нет такой птицы, чтобы пела, а не ела.

Рак оказался таким вкусным, что Игнат даже глаза зажмурил от удовольствия.

– Что-то не распробовал, - сказал он, - вроде пересолили вы воду.

– Пересол?
– испугался молодой повар.
– Да что ты!

А старый повар схватил самого маленького рака, разломил его, понюхал, пососал: