Сказ про Игната-Хитрого Солдата

– Кашу, я слыхивал, солдат, ты из топора варишь?
– спросил князь.

– Уже сварил!
– вытянулся Игнат.
– Изволите пробу снять?

– Неужто из топора?
– покрутил носом поп Парамон.

– Нынче я занедужил, - сказал князь плаксиво.
– Б рот ничего не идёт.

"Сотню раков съесть - и не так заболеешь!" - подумал Игнат и громко произнёс:

– Больному и мёд невкусен, а здоровый и камень ест. Каша наша, солдатская, не побрезгуйте!

– Так то ж обычная просяная!
– сунув нос в дымящийся котёл, захрипел Спирька.
– А где топор?

– Топор на дне!
– Игнат подмигнул поварам.
– А навар сверху. Вот, Данила Михайлович, ложка - сами зачерпните.

– Невелик котёл, - сказал князь.
– А дух от него великий!

Князь отведал каши - понравилась. Тогда и Спирька начал криво улыбаться.

Затем кашу попробовали все. Допробовались до того, что топор на дне показался.

Топор достали, отмыли, положили сушиться.

– Другой раз ты, Спирька, сам князю из топора щи сваришь, - сказал Игнат.

– Разве и щи можно?
– удивился Стоеросов.

– Что хочешь, князь. Топор варят, парят, жарят. Даже блины из него выходят, - отрапортовал Игнат.
– Не каша кормит - ложка, не припас стряпает, а рука. Со смекалкой солдатской не только из топора, из пушечных ядер гороховый кисель изготовить можно.

В дверях показался Дурында, поманил Спирьку.

Игнат приметил это. Спирька перехватил взгляд солдата, недобро ухмыльнулся.

– Перстень спрятал, - прошептал Дурында Спирьке в ухо, - как велели.

– Старой ведьмы Ульяны в избе не было?
– спросил беспокойно Спирька.

– Не-е. С девчонкой, Стёпкой, к мельнице ушла, - улыбнулся Дурында. На воду смотрят, как она по полю течёт.

– Ну, иди отдыхай, - сказал Спирька.
– Понадобишься - кликну.

– Молодец, потешил меня топоровой кашей, - сказал Стоеросов и вместе с попом Парамоном двинулся к выходу. Спирька склонился перед проходящим князем в низком поклоне.

"Ох, вырыли, видно, мне ещё одну ямку вороги мои, - подумал Игнат. Ну, да ладно - не такое видели..."

Но не успел ещё Игнат и с поварами проститься, как слуги принесли из княжеских палат дурную весть: пропал из шкатулки у князя перстень бесценный, алмазный.

– Вот и горе к нам пожаловало!
– всплеснул руками старый повар.
– Как чуяло сердце - быть беде!

"Заварил кашу Черт!
– подумал Игнат.
– Князь меня сейчас к себе призовёт, заставит отгадывать, где перстень. Прятал же перстенёк стоероовский, видно, Дурында... Об этом он Спирьке и шептал... А у князя разговор один: либо перстень найдёшь, либо голову потеряешь..."

Только подумал Игнат - и как в воду поглядел: кличут к князю.

Стоеросов возлежал, как обычно, на низком турецком диване, покрытом ковром, среди разноцветах подушек. Играли, искрились, мерцали камни разноцветные на пальцах княжеских рук.

Поп Парамон с горшком пиявок сидел у изголовья.

Спирька стоял возле двери, ведущей в княжескую опочивальню. Глаза Чёрта радостно сверкали.

– Ты, Игнатик, про беду нашу слыхал ли?
– спросил поп Парамон.

– Перстень, сказывают, бесценный у князя пропал, - ответил Игнат.

– Ты сам, солдатик, похвалялся, что всё найти можешь, - проговорил хрипло Спирька.

– Коня нашёл боярского... тогда, в лесу, у семи берёз.

– Вот и ныне покажи себя, - улыбнулся поп Парамон и взболтнул воду в горшке.
– Найди, Игнатик, перстень княжеский. А батюшка Данила Михайлович наградит тебя по-царски.

От царя я награду богатую получил уже один раз, - усмехнулся Игнат, пять ран да пулю в ноге.

– Найдёшь - шубу с моего плеча получишь, - тихо молвил князь, и нога его в сафьяновом расшитом сапоге дёрнулась, словно за голенище заползла пиявка.
– Не найдёшь - голову с плеч.

– Сроку тебе - два дня, - подал голос Спирька.

– Даже в сказках и то три дня на дело даётся, - сказал Игнат.

– С кем торгуешься-то, рядишься, солдатик?
– грозно захрипел Спирька.
– Как у тебя язык ворочается...

– Добрый разум наживают не сразу.
– Игнат взглянул в немигающие Спирькины глаза.
– Не князь мне два дня дал, а ты. С тобой и торгуюсь.

– Три дня и три ночи даю тебе, - почти простонал князь.
– Ищи, солдат, ищи... Либо перстень сыщи, либо вора... Ох, плохой сон мне недаром привиделся. Корова безрогая - всегда к пропаже.

– Ладно, - согласился Игнат, - авось найдём. Нужно перво-наперво чёрту хвост завязать.

Солдат вырвал из ковровой бахромы толстую нитку, завязал ею свой железный посох, приговаривая:

– Чёрт, чёрт, поиграй да отдай! Чёрт, чёрт...

Игнат глядел на Спирьку, а тот отвечал ему кривой тонкогубой улыбкой.

– Отыщу, князь, вора, - уверенно сказал Игнат.

... Всю ночь в избе Игната теплилась лучина. Спала только Стёпка. Её тонкая загорелая ручонка свесилась с печи и в полумраке казалась тёмной струйкой, сбегающей по белому печному боку.

– Братья, поп да Чёрт, сызнова сговорились-сторговались тебя погубить, - молвил дед Данилка, когда Игнат рассказал о беде.

– К соседям за умом не пойдёшь, его взаймы не возьмёшь. Самим надо выход искать, - сурово молвила бабка Ульяна.

– Что-то Спирька-Чёрт нынче храбрый, - задумчиво проговорил Игнат и полез в потаённое место, где хранил заветную расписку.
– Ну да ладно, я ему, змею подколодному, дам выволочку, век помнить будет... Сам, скажу. Чёрт, заварил кашу, сам и расхлёбывай... Куда ж бумага-то делась, а?..

11. Не в деньгах счастье

Погнался за крохою, да без ломтя остался.

Старинная пословица

Обыскали всю избу - ничего не нашли.

Всё сходилось на Дурынде: и кража расписки, и кража перстня.

– Они ещё перстень этот треклятый тебе же и подсунут.
– Бабка Ульяна стукнула клюкой в пол.
– Тебя же и вором нарекут! Помяни моё слово!

– Ветра не удержишь, правды не скроешь, - отвечал Игнат.
– Печаль беде не помощник. Как бы Якова, Дурынду этого, заставить нам всю правду сказать, нашим лазутчиком у Спирьки сделать! Вот ведь у парня - не голова, бор тёмный. И в том тёмном бору сам чёрт ногу сломит! Наш мужик, а словно околдовал его Спирька!