Сказка в дом стучится

Я не отвела взгляда. Оправдываться? Снова? Нет, довольно. Я уже повякала сегодня в Мерсе.

— Думала, образумилась с Костей. Так нет, куда там! Бедность у нас порок! Я же нормальной тебя воспитывала. Как же так получается, что ты за ум никак не возьмешься? Да ты хвататься должна за этого своего вдовца. Больше такого дурака на твоём пути не будет. Не жди, когда он рассмотрит твою гниль поближе и убежит без оглядки.

Вот надо же, приласкала так приласкала. Даже сказать в ответ нечего. И не стоит — меня в этом доме не слышат.

— Не смей с ним в субботу спать! Чтобы домой пришла, поняла? Нужно и гордость иметь. Хоть немного.

Чуть было не ответила — поменьше б гордости тебе, давно бы мужа себе нашла и не воспитывала меня.

— Хорошо, в субботу не буду. До воскресенья подожду.

— Я тебе серьезно говорю.

— Мам, я тоже серьезно. Я с ним спать не собираюсь. Я б и ужинать не пошла, так розы жалко… Это же три ужина оплатить можно было б… Мам, иди уже спать. Тебе скоро на работу вставать, а мне сейчас работать нужно.

Мама поджала губы — обиделась. В этом доме только мне нельзя ни на что обижаться.

— Аля, подумай, что я тебе про него сказала.

— Мама, ты его в глаза не видела.

— Если женщина рожает мужчине второго ребёнка, это многое говорит об этом мужчине. Но тебе не понять. Не понять.

— Мама, иди спать! Пожалуйста! Мне нужно работать. В тишине.

Но мать не поднялась из-за стола. Ещё заскребла по нему пальцами: ногти спилены, маникюра нет.

— Почему мое мнение тебя совершенно не трогает? — она повысила голос, наплёвав на спящую Веронику. — Никогда! В кого ты у нас самая умная уродилась?!

— В папу, наверное. Ну серьезно, тебе легче станет, если соседи увидят меня в белом платье? Может дешевле обмен совершить, в другой район? Там никто не узнает ни о моей аварии, ни о машине, ни о чем-то ещё, что тебя так выбешивает в моей жизни.

— Меня ты выбешиваешь! Ты, понимаешь? Своим непониманием, что ты останешься одна, никому не нужная. Через пару лет. Ты не представляешь, что такое жить одной!

— Представляю. У меня наглядный пример перед глазами.

Она резко поднялась и ушла. Дверью не хлопнула — Вероника не проснётся. Что ж, хотела, как лучше… А получилось, как в лучшие мои годы, когда я с пеной у рта доказывала, что не сплю с отцом Марианны. Даже просила к врачу меня отвести — странно, что мать не согласилась. И хорошо, что я отогнала прочь мысль пригласить домой Костю и показать ей простыню. С Костей у нас ещё год ничего не было.

Я не понимала, ухаживает он за мной или прикалывается. Прямо как с Валеркой сейчас. Только тут существует возможность третьего варианта — ему действительно нужна помощь, и только меня он может о ней попросить. Только передо мной не стыдно быть слабым. Для остальных он либо дерьмо под ногами, либо бог на Олимпе. И только со мной настоящий? Или мне хочется обманываться? И он просто использует меня, как использовала раньше сестра. И из-за него я ругаюсь с матерью, у которой уже, кажется, все нервы на ровном месте сгорели.

Но что я сама так разнервничалась — монахиня Людмила не сказала мне ничего нового! И в жизни моей ничего нового не произошло и не может произойти. Все как по накатанной — детский день рождения уж точно.

Я достала из кладовки стаканчик-подсвечник и краски для росписи по стеклу. Райская птичка засветилась на экране телефона, и я села за работу, а пока ждала, чтобы все высохло, вышла Вконтакте на профиль Тихомирова. Закрытый, но мне только аватарка и нужна. На ней он уже лысый, зато с французским бульдогом, соответствует моде. Не то, что Терёхины со своими боксёрами.

Вот и идея подарка родилась сама собой. Породистые собаки все одинаковые, так что я спокойно сварганю ему из шерсти брелок, будто списанный с его любимицы. Не идти же к нему с пустыми руками. За два дня я справлюсь с иголками. Даже если все пальцы исколю, руки заживут быстрее, чем на сердце ранки от шипов роз, которые так бездумно нанёс мне его тупой приятель.

— Алька, я тебя люблю!

Вероника влетела в кухню в трусах и майке, прямо из постели, и наполнила шесть квадратных метров детскими визгами, забыв, что ещё даже семи нет.

— За две тысячи? Дёшево как-то… — не огрызнулась, а скорее вздохнула я.

— Дура ты, Алька! — Вероника повисла у меня на шее, грозясь стащить с диванчика на холодный пол. — Я тебя люблю, потому что ты самая лучшая сестра. Но если бы ты не ругалась, я любила бы тебя ещё больше…

— Отвали!

Я с трудом скинула с себя руки сестры, и та оседлала табуретку.

— Что продалось?

— Петрушка.

— Прикалываешься?

— Я тебе просто так деньги кинула. Но ты пообещай — только в приличное место пойдете. Не до ночи. Короче, я тебя оттуда заберу.

— Одну?

— Четырёх могу. Вас сколько будет? И не смотри на меня так. Я тебе доверяю. Я другим не доверяю.

— Ты их всех знаешь…

— Я не про твоих девчонок. Я про тех, которые за дурами по кабакам ходят. Договорились?

— А если ты будешь занята?

— Для тебя я всегда свободна. Дети — на первом месте.

Сказала и чуть не получила в нос салфеткой.

— Мамочка нашлась! Вон у своего одолжи дитё на воспитание, раз хочется взрослую из себя покорчить!

Вероника вскочила.

— Что тебе на завтрак приготовить?

— Боже, какая забота! Любой каприз за две тысячи! Что сама будешь есть, то и мне делай.

Вероника поджала ногу — встала в позу цапли.

— Может, завтрак с тобой для меня праздник! Обычно в семь утра ты уже дрыхнешь. Что это у тебя будет?

— Уже есть, — я покрутила будьдожкой. — Подарок на юбилей старому знакомому. Ну, хватит задницей вертеть. В таком виде на кухню не приходят. Нормальные девушки.

— Нормальные девушки не превращают кухонный стол в мастерскую. Мы теперь все с шерстью жрать будем? Точно у нас кот завелся!

Я бросила неоконченный брелок в плоский контейнер с мотками шерсти. Она была дорогая, для мокрого валяния, но сейчас не до беготни по магазинам. И вообще на старых приятелях не экономят. Вон как Валера на меня раскошелился. Надеюсь, сегодня заработает раз в десять больше, чтобы не пожалеть о бесцельно потраченных деньгах.

— Иди уже отсюда вон! — бросила сестра, когда я, закрыв контейнер, направилась к раковине за тряпкой. — Я все сама вытру.

Ага, если высунешь нос из моих роз.