Сказки о сотворении мира

— Куда ехать? — спросил графиню водитель.

— В университет, — приказала Мира и все-таки позвонила Карасю. — Завтра я вылетаю в Екатеринбург. Мне нужна вакцина Гурамова, — сказала графиня. — Только ты ее можешь достать по своим каналам. Боюсь, что во всем мире остался один образец и тот лежит в долгом ящике какой-то конторы, которая занимается лицензированием лекарственных препаратов. Если ты изымешь его оттуда без шума и пыли…

— Мирослава! — рассердился Карась. — Ты обнаглела.

— Валера, я же не бесплатно.

— Кто тебе рассказал про вакцину Гурамова? Не произноси даже слова такого. Никогда и нигде.

— Валера, мне нужна вакцина. Будет вакцина — я от тебя отстану.

— Когда ты уезжаешь? Когда я смогу уйти в отпуск, или как минимум перестану пить валидол?

— Как только достанешь препарат. За это я ловлю стрелка, обезвреживаю и доставляю в твой кабинет. Сможешь записать на свой отдел раскрытие серии загадочных убийств, если грамотно поработаешь со злодеем.

— Оставь эти шуточки!

— Заметь, это будет второй стрелок, которого я для тебя ловлю! И что я имею взамен? Сплошную неблагодарность. Короче, я еду к Натану. Вечером встретимся, — заявила графиня и прервала разговор.

— Я могу быть полезным, — предложил Алексей. — Если стрелок вооружен, лучше мне участвовать в задержании.

— Спасибо родной, стрелок уже пойман. Ты мне очень поможешь, если дождешься меня в машине. Надеюсь, я не надолго.

В этот раз Мирослава не ошиблась адресом. Она остановилась у двери с табличкой: «зав. кафедрой профессор Боровский Н.В.», и порадовалась долгожданной удаче. Графиня уверенно открыла дверь и переступила порог, но в профессорском кабинете стояла розовая коляска, а за столом сидела Алиса Натановна и играла на компьютере.

— Вот это номер, — удивилась Мира. — Шестая дочка? Стоило мне отлучиться от вас ненадолго…

— Не шестая, а первая, — поправила Алиса. — Не дочка, а внучка.

— Тебя можно поздравить?

— Не меня, а сестру.

— Поздравляю с племянницей. Хотя, конечно, с вашей стороны это полное свинство. Хотя бы одного наследника мужского пола Натан Валерьянович заслужил… Хотя бы в виде внука.

— Будем стараться, — заверила графиню Алиса.

— Только не переусердствуйте.

— Папа вас искал, между прочим.

— Где он?

— Писал вам в Монте-Карло, потому что ваш электронный ящик закрылся. Наверно, Георгий Валентинович не передал.

— Мы с Георгием Валентиновичем расстались.

— Соболезную Георгию Валентиновичу.

— Разве Оскар не говорил?

— Кто?

— Так, где же ваш батюшка?

— Принимает экзамен. Лучше подождите здесь, а то папу удар хватит.

Графиня не располагала лишним временем. Она спустилась на этаж, где шли экзамены, и прошла в коридор, минуя предупредительный взгляд секретарши. Юноши с зачетными листами толпились у двери. Сначала графиня заняла очередь, но когда из аудитории вышел взмокший абитуриент, решила не ждать, и втиснулась первой. Неприветливая комиссия указала ей на билеты. Натан Валерьянович не поднял головы, он заполнял документ и был ужасно сосредоточен. Графине ничего не оставалось, как вытянуть билет, но первый же вопрос привел ее в ужас. Ни про какие законы Кулона графиня в жизни не слышала и ни слова сказать не могла. Графиня взяла другой билет, и первый вопрос ей показался немного знакомым. Она догадывалась, что такое полупроводники, но не имела достаточно информации, чтобы излагать тему в присутствии физиков. Мира взяла следующую карточку. Дама из комиссии возмущенно блеснула очками, но не произнесла ни слова, пока наглая абитуриентка не перебрала все билеты и не нашла единственный приемлемый для себя:

— «Главные задачи и основные тенденции современной физики», — прочла Мирослава и поглядела на комиссию сверху вниз.

— Где ваши документы? — спросил молодой аспирант.

Натан Валерьянович по-прежнему заполнял бумаги.

— Мои документы вам вряд ли понадобятся. Прошу вас, господа, присоединиться к аудитории, потому что сейчас я прочту вам лекцию об основных тенденциях и задачах. Сейчас я объясню вам очень подробно, чем вы должны заниматься в науке и какие задачи перед собою ставить… — Натан Валерьянович перестал писать и поднял глаза. — Вас, профессор, я особенно приглашаю послушать. Абитуриенты заулыбались. Девушка, строчившая формулы на доске, обернулась в испуге.

— Мира… — произнес Боровский и бросил ручку на незаполненный документ. — Мира! Боже мой… Наконец-то… Что произошло? Почему ты пропала?

— Натан Валерьянович! — улыбнулась графиня. — По случаю моего возвращения — всем амнистия! Отпускайте ваших бледных студентиков с пятерками по домам и пытайте меня. Я отвечу на все вопросы.

Боровский засуетился. Сначала схватил портфель, потом уронил его на пол. Из портфеля полетели бумаги. Графиня вышла в коридор.

— Мира! — выскочил вслед за графиней профессор. — Ну, как же так? Почему ты уехала? Что произошло, что ты даже не захотела проститься? Я с ума схожу от догадок. Нам надо поговорить сейчас же! Немедленно! Я не понимаю…

— Я подожду вас в кабинете, Натан Валерьянович, заканчивайте экзамен.

— Ни в коем случае! Мы сейчас же едем ко мне и говорим обо всем.

— Разве вас не интересует, кто придет на курс в следующем учебном году? Заканчивайте, профессор, обещаю, что дождусь вас.

— Меня не интересует курс, — ответил Натан. — Меня интересует, что произошло на башне. Почему ты отказалась разговаривать с нами? Почему пропала?

— Ладно, поедем, поговорим, — согласилась Мира, и улыбка исчезла с ее лица.

С дачи Боровских сбежала даже ворона. Натан Валерьянович провернул ключ во внутренностях замка, отпер дверь и пригласил графиню в дом, где мебель была укрыта простынями, а окна занавешены плотной тканью. Графиня сняла покрывало с кресла. Дом показался ей чужим. Расположение предметов неправильным. Комната, в которой когда-то жил любимый ученик Натана, превратилась в склад ненужных игрушек. У графини сложилось впечатление, что игрушки прожили свою жизнь, умерли и упокоились на игрушечном кладбище.

— Надо их куда-нибудь деть, да руки не доходят, — признался Натан. — Отмыть бы да раздать хоть кому-нибудь… Сейчас, Мирочка, я подключу газ и мы сварим кофе.

Боровский ушел. Мирослава осталась на пороге комнаты в воспоминаниях о прошлом: о столе, заваленном дисками, о полках, где хранилось старое компьютерное железо, к которому Оскар не подпускал никого, и прикасаться не разрешал. Там, где раньше висели колонки, отсутствовал даже гвоздь. Обои были прежними, и рама была покрашена той же краской цвета миндальной кожуры, и плафон на лампе болтался тот же, но от человека не осталось даже дырки в обоях. От человека, который не имел на Земле ничего: ни дома, ни семьи, ни счастья… Графиня поняла, что заплачет, если пробудет здесь еще немного, и вернулась на кухню, где Боровский сражался с редуктором, который никак не лез на газовый баллон.

— Посидите со мной, Натан Валерьянович. Черт с ним, с кофе.

Боровский опустился в кресло напротив. Мира сделала над собой усилие, чтобы сдержать слезу и все-таки не сдержала.

— Я знаю… — сказал Натан. — Я чувствую, что произошло что-то страшное. Мы допустили ошибку, Мира? Расскажи мне все, не то я сойду с ума.

— Да, допустили ошибку. Я допустила ошибку. Не корите себя, Натан Валерьянович, вы сделали все, что смогли.

— Я должен знать. Что бы там ни было, мне лучше знать, потому что хуже всего — неизвестность.