Скитники

За домом, под навесом, на жердях все лето вялились на ветру разрезанные на пласты вдоль хребта хариусы и пеструшки. Как-то неугомонная сорока, усевшись на конек крыши, воровато за озиралась по сторонам. И когда убедилась, что во дворе все спокойно, слетела на конец жерди, потом, кося глазами, вприпрыжку, подергивая в такт длинным хвостом, бочком приблизилась к аппетитно пахнущим связкам. Вытянула шею - далеко! Скакнула еще раз, и в этот миг затаившийся Лютый совершил стремительный прыжок - воришка даже не успела взмахнуть крыльями. Кот слегка сжал челюсти и, удовлетворенный наказанием, выплюнул пакостницу.

В конце февраля, в один из тех первых дней, когда явно чувствуется, что весна уже не за горами, Корней не обнаружил Лютого на подворье. Поначалу никто не придал этому особого значения, полагая, что тот, как всегда, где-то затаился. Но кот не объявился ни на второй, ни на третий день. Мать успокаивала детей:

– Лютый не забыл и не предал вас. Просто люди живут среди людей, а звери - среди зверей. Лютый тоже хочет жить среди своих. Его место в лесу.

Молодая рысь, цепляясь острыми когтями, взобралась на склонившуюся над заячьей тропой лесину и распласталась на ней неприметным, благодаря пепельному с бурыми и рыжими отметинами окрасу, суковатым наростом. Напрягшись, точно натянутый лук, Лютый поджидал добычу. Глаза прикрыл - их блеск мог выдать его. Однако бывалый заяц в последний миг все же распознал затаившегося хищника и пулей метнулся в сторону. Силясь в отчаянном прыжке достать косого, кот угодил округлой головой в развилку березы. Попытка развести упругую рогатину лапами лишь усугубила положение: съехав под тяжестью тела еще глубже, шея уперлась в узкое основание развилки. Зверь захрипел от удушья.

По воле Божьей, Корней в это время собирал неподалеку березовый гриб чагу. Привлеченный странными звуками, он бесшумно подкрался и… увидел безжизненно висящее на березе тело Лютого. Выхватив из-за пояса топор, парнишка осторожно надсек одну из ветвей и вынул зверя из коварной ловушки.

Кот, тяжело дыша, распластался на земле, не сводя желтых, с черными прорезями, глаз с освободителя. Корней присел на корточки рядом и погладил друга по пепельной спине, ласково попрекая:

– Вот видишь, ушел от нас и чуть не погиб. А так бы жил, не зная забот.

Переведя дух, Лютый поднялся и, пытаясь выразить чувство признательности, принялся, громко мурлыча, тереться о ноги спасителя.

– Ну вот, слава Богу, очухался. Пошли, если можешь. Мне еще надобно собрать чаги для настоев.

Кот завилял хвостом-обрубком и пошел рядом. Когда котомка до верху наполнилась черными, бугристыми кусками лекарственного гриба, Корней повернул к дому. Лютый проводил его до самого крыльца, но в скиту не остался, сразу ушел в лес.

Через несколько дней они вновь свиделись. Кот приветливо мякнул, и Корнею показалось, что Лютый в этот раз намеренно поджидал его у тропы.

С тех пор они стали видеться довольно часто. Скитник даже приучил рысь являться на свист. При встрече он старался побаловать приятеля свежениной, кормя прямо с ладони. Лютый, даже если был сыт, никогда не отказывался. Перед тем, как взять угощение, кот, басовито мурлыча, всегда терся щекой о руку, и только после этого начинал есть.

Кот оказался, к тому же и внимательным слушателем. Корней подолгу рассказывал ему о себе, о сестре Любаше, о своих друзьях, новостях в скиту. Лютый, подняв голову с ушами-кисточками, сосредоточенно внимал, а когда слушать надоедало, вставал рядом и толкал лобастой головой приятеля: мол, хватит, пойдем погуляем.

Снежок

Вечно угрюмый волк Бирюк процеживал воздух носом. Густо пахло прелью, разомлевшей хвоей, дурманяще кадил багульник. И вдруг сквозь этот густой дух очень знакомое, желанное ударило в ноздри. А может, это только почудилось с голода? Но запах становился все явственней. Волк присел. Сосредоточившись, он так глубоко вобрал в себя воздух, что шкура плотно обтянула ребра. Вожделенный запах, перебивая все остальные, надолго застрял в ноздрях. Теперь волк мог точно определить, откуда он исходит. Припадая к земле, осторожно обходя завалы, лужи талой воды и сучья, зверь пошел на запах.

Лосиха, покормив теленка, два дня назад явившегося на свет, дремала, а сытый несмышленыш затаился неподалеку в сухой траве между кустов.

Бирюк подкрался совсем близко. Он уже отчетливо, до волоска, видел гладкий лосиный бок. Волк, поджав под себя задние лапы и напружинив передние, приготовился к прыжку. Он даже не волновался - добыча была верной, но мамаша почувствовала неладное и, тревожась за теленка, подняла голову. В этот миг на нее обрушился тяжелый серый ком: лосиха увидела клыкастую пасть и ощутила мертвую хватку на горле.

Истекая кровью, несчастная, стремясь отвести угрозу от детеныша, поднялась и, волоча вцепившегося волка, побрела в чащу, стеная, как человек. Сумев сделать несколько десятков шагов, она упала на колени, повалилась на землю. Волк, рыча от возбуждения, зарылся мордой в пульсирующей горячей кровью шее.

Насытившись, хищник поднялся на скалистый утес, где улегся в затишке, освещенном лучами солнца поблаженствовать.

– Жизнь прекрасна, - сказал бы серый, будь он человеком.

На остатки лосихи, местонахождение которых разглашалось безостановочным треском сороки “Сколько мяса! Сколько мяса!”, тем временем набрел Лютый. Он, конечно, не преминул полакомиться на дармовщину свежениной и, желая поделиться с другом найденным богатством, привел к мясу Корнея.

Обследовав место трагедии, парнишка сразу понял, что здесь поработал серый разбойник. Саженях в десяти в кустах кто-то шевельнулся. Раздвинув ветки, скитник обомлел - в траве лежал лосенок. Все телята, виденные им прежде, были буровато-коричневые. Этот же имел совершенно иной окрас - его покрывала шерстка, белая, как снег.

– Какой ты у меня умница, - обратился паренек к Лютому,- Смякитил, что дите без матери пропадет, меня позвал. Неужто помнишь, что и тебя так же спасли?

Кот тем временем тщательно обнюхал малыша, лизнул в морду. Теленок, покачиваясь, с трудом встал на широко расставленные вихляющие ножки-ходули и, вытаращив громадные глаза, потянулся к “родителю”. Лютый, как бы предлагая свое покровительство, принялся вылизывать его белую шерсть шершавой теркой языка.

В скиту отнеслись к появлению необычного лосенка по-разному. Кто-то настороженно, кто-то спокойно. А вот Любаша с радостью. Она увидела в нем беспомощное дите, нуждающееся в ее заботе.

Следует заметить, что люди, живущие в тайге, волей-неволей относятся к ее обитателям почти как к домашним животным. И не удивительно, что время от времени то в одном, то в другом дворе нет-нет да появлялись осиротевшие барсучата, лисята, медвежата, зайчата или же покалеченные взрослые звери. И это было нормально. Сама жизнь побуждала людей бережно относиться к окружавшим их обитателям тайги. Скитники и охотились-то только тогда, когда возникала необходимость в мясе, и то с дозволения Маркела. А в посты, а это не малый срок, зверей и дичь вообще не промышляли, поскольку ничего скоромного, то есть животного происхождения, употреблять в пищу в эту пору нельзя.

Подрастая или залечив раны, питомцы уходили. На смену им, время от времени, появлялись новые. Но белых лосят досель не видывал никто даже из стариков.

– Выродок! Как бы беды не навлек, - ворчали некоторые из них.

Корней с Любашей этим высказываниям не придавали значения, полагая, что никакого греха в цвете шерсти нет. Наоборот, грешно оставлять беспомощного в тайге.

Дети с удовольствием нянчились с малышом, однако, когда на дворе появлялся Лютый, лосенок неизменно отдавал предпочтение коту. Снежок так и считал его своим родителем, и пока “папаша” был рядом, ни на кого не обращал внимания. Кот тоже любил лосенка и опекал его как мог.