Скопа Московская

— Где же мы соединимся с Яном Петром Сапегой? — заинтересовался король.

— В Калуге, ваше величество, — ответил Жолкевский. — Скажите, великий канцлер, вы сумеете убедить вашего кузена отказаться от поддержки калужского царька ради королевича Владислава?

— Я буду писать кузену, — кивнул Сапега, — однако он весьма независим и ему, быть может, не хватит лишь моих слов. Если бы ваше величество присоединили свой приказ, но в мягкой форме, к моим увещеваниям, это возымело бы больший эффект.

Королю снова пришлось смирять гнев. Проклятая страна с её строптивыми аристократами! Они во всём подражают французам, особенно в своеволии. Король, видите ли, должен увещевать своего подданного, чтобы тот пришёл ему на помощь, отказавшись от собственных амбициозных планов. Однако этого, конечно же, никто не заметил, даже заминка с ответом оказалась настолько короткой, что все, верно, подумали, будто король подбирает слова. Отчасти так оно и было.

— Составьте часть письма от моего лица, пан великий канцлер, — милостиво разрешил Сапеге Сигизмунд, — я приложу к нему свою подпись.

— Благодарю, ваше величество, — поклонился ему Сапега. — По окончании рады я тут же займусь подготовкой письма к моему кузену и переговорами с засевшими в Смоленске московитами.

— В Калуге кроме наших войск, которыми командует Ян Пётр Сапега, — напомнил Жолкевскому Кшиштоф Дорогостайский, который с малой частью своих людей сумел покинуть осадный стан под стенами Смоленска и переправиться на другой берег, к королю, — весьма сильны местные казаки, которыми командует атаман Заруцкий. И казаки те вовсе Яну Сапеге не подчиняются. Если мы подойдём к Калуге, не будет ли там конфликта между казаками и войсками Яна Петра?

— Если и будет, — отмахнулся Жолкевский, — то тех казаков мы побьём легко. Да и вряд ли они станут всерьёз с нами драться. Они же что камыш на ветру. Подтверди все их вольности, какие обещал царёк, и они станут служить тебе. Такова натура казацкая.

— Мне не слишком нужны вольности на моих землях, пан гетман, — напомнил о себе король.

— Так ведь слово, данное хаму и вчерашнему хлопу только дикари, вроде московитов держат, — усмехнулся Жолкевский. — Просвещённому monarcha occidentalis это не пристало.

— Если наше войско усилится казаками, служащими сейчас калужскому царьку, — заметил Сапега, — это компенсирует потерю сечевиков и усилит наше войско. У Заруцкого в Калуге людей достаточно, чтобы отчасти хотя бы компенсировать также потерю наших панцирных казаков.

— Они не ровня панцирникам, — покачал головой король. — Однако нашей силой всегда была гусария. Положимся на неё. Пан гетман, — обратился он к Жолкевскому, — в третий раз я даю вам под командование нашу армию. Этот сложный манёвр под силу провести лишь полководцу вашего масштаба. Не подведите меня в третий раз, пан гетман.

— Не подведу, ваше величество, — ударил себя кулаком в грудь Жолкевский.

Он слишком хорошо понимал, но больше ему никто шанса не даст. Что бы ни говорил в королевское ухо Балабан, в случае неудачи Жолкевский лишится гетманской булавы.

[1] Кварцяное войско (пол. Wojsko kwarciane) — регулярная армия Речи Посполитой, создавалась взамен нерегулярного посполитого рушения и обороны поточной с 1562—1563 по 1567 годы и просуществовала до 1652 года. В ноябре 1562 года в Петрикове сейм утвердил предложение Сигизмунда II Августа относительно военной реформы. Из-за нерегулярных выплат жалования дисциплина в наёмных войсках оставляла желать лучшего, поэтому на содержание постоянной наёмной армии было принято решение выделять четвёртую часть доходов (кварту) с королевских имений (отсюда и название войска: кварцяное — то есть четвертное). В 1569 году после Люблинской унии кварцяное войско появилось и на территории Великого княжества Литовского.

[2] Польского орла (лат.)

* * *

Шеин был мрачен, и на переговоры с ляхами идти не желал. Он сидел в избе, уткнувшись взглядом в кружку с квасом, и молчал. Весьма красноречиво молчал, надо сказать.

— Обманут тебя ляхи, Михайло, — уверенно проговорил он наконец. — Проведут как православного.

Не думал, что у этой поговорки настолько древние корни, хотя почему бы и нет.

— Сам король их езуитский выкормыш, — продолжал Шеин, — да и остальные не хужей его будут в этом деле.

— Считаешь, армию он не уведёт? — спросил я у воеводы.

— Разве для вида только, — уверенно заявил тот, — а после двинет её дальше. В обход Смоленска.

— Потому-то много сил тебе оставить не смогу, — сказал я. — Обозы с продовольствием будут поступать регулярно. Царь меня в этом заверил. Кормить он Смоленск готов.

— А людей слать не готов, выходит, — снова уткнулся взглядом в кружку Шеин.

— Ты знаешь что делать, Михаил Борисович, — ответил я. — По окрестностям много народу разбежалось от ляхов. Поместья дворянам те пожгли, землю пограбили. Пропитаться сейчас только у тебя в Смоленске и можно будет. Скликай народ на службу — пойдут.

— Пойдут, — кивнул Шеин, — сперва за хлеб, а после им платить надо будет, как отъедятся.

А вот с этим у царственного дядюшки моего было туго. Очень туго. Наёмники со шведами, получив большую долю добычи, захваченной в осадных станах, согласились воевать дальше без жалования. Однако Делагарди уже напоминал мне о том, что этого надолго не хватит, и царю Василию пора бы начать выполнять обещания. Особенно по части передачи земель.

— Выкинем ляхов да калужцев, — отделался я полуправдой, — тогда и сможет царь собрать денег.

Хотел бы сказать на всё, да только так уж откровенно лгать Шеину не стал. Он всё равно не поверит.

— Ляхи-то могут и на Калугу отсюда двинуть, — переменил тему воевода. — Уйдут сперва на Ельню, там уже Литва теперь, а оттуда через разрушенный Юхнов к самой Калуге. У тамошнего вора сам знаешь ляхи тоже в большой чести.

— Считаешь, Михаил Борисович, они соединиться с калужским вором захотят? — удивился я. — На престол московский его посадить?

— Может и так, — пожал широкими плечами Шеин, — а может удавят того вора, а сами на Москву пойдут. Жигимонту теперь Смоленска не видать, так он на всю Русь святую решил пасть разинуть.

— Здесь, значит, зубы обломал, — усмехнулся я, — а пасть всё равно разевает.

— Кабы я на Москве воеводой стоят, так не опасался бы, — перегнулся ко мне через стол Шеин. Мы были одни в воеводской избе, и вряд ли кто мог нас подслушать, но всё равно он понизил голос. — К Жигимонту сюда, под Смоленск, ездили из Москвы посланники, говорят, предлагали вместо царя Василия на престол посадить королевича Владислава, Жигимонтова сына. Так что ежели король на Москву пойдёт, она не простоит так же долго, как Смоленск, крамолы и измены внутри стен её слишком много.