Скорость. Назад в СССР 3

Мой расчет строится на том, что он ошибется. Ожидая моей атаки, он не может смотреть вперед и сконцентрироваться на трассе.

Рано или поздно он отвлечется от меня, когда будет входить в поворот.

Вот тут я его и обойду.

Долго ждать не приходится. Я снова лихо вырываюсь на первое место даже не на повороте, а на длинной 'S’ке.

Меня удивила его ошибка, он повел себя совсем как новичок. Он дает обойти себя слева. Может, ему тоже пот заливает глаза, и он ничего не видит?

Теперь я сосредотачиваюсь не на защите, а на треке. Мне приходится сильно рисковать, проходя повороты на предельной скорости.

Двигатель Сокола не ревет, а поет. В эти секунды этот звук — лучшая песня на свете!

Резина, которую я так берег с самого начала для этого этапа гонки, начинает поддымливать.

Я чувствую ее запах. Лишь бы дотянуть. В голове мысленно повторяю стенограмму с углами и скоростями, выученную перед гонкой.

Махарадзе пытается догнать. Но уже поздно. Идем на последний круг.

Из динамиков несутся грязные ругательства и проклятия в его адрес. Для меня они звучат, как бальзам на сердце. Тот, кто направляет гонку по рации, понимает, что у него практически нет шансов на победу.

— Бей его, бей!

Но дистанция между нами не сокращается. Махарадзе идет на два корпуса позади.

Понимаю, что говорящий из динамика человек в полном отчаянии. Я выиграю гонку чисто.

Сзади на Давида напирает белоснежная копейка. Кажется, у него лопается колесо, одновременно с этим преследующий его автомобиль бьет Махарадзе в багажник на предпоследней прямой.

Машину под номером «22» начинает крутить. Она влетает мордой в бетонное ограждение справа, лобовое стекло рассыпается от удара вдребезги.

Потом ее отбрасывает на противоположную сторону, к насыпи со зрителями. К счастью, вроде никто не пострадал. Заходя в поворот, теряю из виду белого гонщика.

Гонка моя. Я первый. У меня получились.

На подъезде к финишу вижу, как мне машут клетчатым флагом. Ловлю себя на мысли, что победа абсолютно заслужена.

Я никого не выкинул с трека, не разбил свою машину и победил.

Просто сосредоточился, подготовил себя и автомобиль с ребятами. Рискнул. Поставить всё, что у меня было и победил.

Трубецкой будет мной гордиться.

Толпа на трибунах встречает меня аплодисментами. Черт, я не думал, что это безумно приятно.

Я поискал и нашел в толпе улыбающегося комбинатора. Он не сдержался и показал большой палец вверх.

С финиша нужно было уезжать на предстартовую площадку. Но перед этим я заметил, как Нина направляется туда уверенной походкой.

Она смотрела в мою сторону, улыбалась и показывала большой палец вверх.

Вот тварь, еще совсем недавно она советовала мне не выезжать на трассу. А теперь попытается примазаться к победителю

Я немного добавил газа, и когда выезжал из тоннеля, то выбросил в окно один из цветков.

Цветок, пролетев над головой Нины, попал в чьи-то руки за ее спиной. Розу перехватила та самая девушка, чью юбку поток ветра поднял до уровня груди ранее.

Нина повела бровью, но не стала оглядываться и продолжила движение в моем направлении.

Я остановился у разметки, Барков помог мне выбраться из машины.

— Ну что Санек! Поздравляю. Ты блестяще справился со своей первой гонкой. Я впечатлен. Честно такого я давненько не видел. Крут, бродяга, крут.

Он обнял меня и похлопал по спине.

— Сергей Юрьевич, только благодаря вам и вашей помощи. Я понял, что только стенограмма поворотов помогла мне.

— Э, нет, дружок, стенограмма-стенограммой, но ты не забывай, что с тобой вместе соревновались чемпионы Союза и республик. Не хочу, чтобы тебе обуяла гордыня, но должен признать, что ты начисто уделал очень серьезный состав.

— Спасибо, огромное, Сергей Юрьевич, за добрые слова.

Он отстранился и попытался понять, куда я смотрю.

Я держал в руках вторую розу, и идущая Нина просто расплылась в улыбке.

Но радость ее оказалось недолгой. Я сделал несколько шагов навстречу, а потом обошел ее. Прямо за спиной Нины ко мне бежала Настя, она бросилась мне на шею и поцеловала меня.

— А-а-а-а-а! Сашка! Ты победил в гонке! У нас получилось! — радостно визжала девушка, обнимающая меня и прижимавшаяся к моему телу со всей силы.

— Это тебе! — я поцеловал ее в ответ и протянул ей второй цветок.

Мельком взглянув на взбешенную Нину, я обратился к ней.

— Как видишь, Давидик сошел с дистанции, не стоило ему обгонять катафалк по дороге. Плохая примета.

Ее глаза расширились от ужаса, ее взгляд метнулся в сторону моего автомобиля. Она, видимо, искала следы столкновения, подумав, что я его убил, выбросив с трассы.

— Нет-нет, не переживай. Мы не такие кровожадные, как они. Я его не убивал. Пальцем не тронул. Он пережог в самом начале покрышки, у него лопнула шина и его выбросило с трассы.

Нина промолчала. Ей было неуютно от прохладной встречи. Она молча развернулась и пошла прочь.

— Что это с ней? — спросила Настя, глядя ей вслед.

— Сегодня эта стерва познакомилась с новой реальностью, где ее житрожопые маневры больше не приносят результата.

— Саша, так нельзя говорить о девушках, — Настя укоризненно смотрела на меня.

— Согласен, о девушках так говорить нельзя. Но она не девушка, она конченая мразь.

— А что там с грузином? Где он? Ты как-то так неопределенно ответил Нине, что я тоже подумала, что случилось несчастье. Он жив, не разбился?

— Разбился? Не думаю, но его хорошо потрепало.

На финишную площадку стали съезжаться другие участники гонки. Некоторые подходили к мне и пожимали руки. Я с беспокойством ждал белоснежную копейку, но ее все не было.

— Где, Саша, ты ее видела после старта?

— Нет, она же ушла к судьям в секретариат. А что?

— Нужно ее найти, мне показалось, что она тоже участвовала в гонке.

— Не может быть, — Настя широко раскрыла глаза, как она могла? Ведь за рулем единственной нашей машины сидел ты.