Скрепы нового мира

Разбудили нас выстрелы. Редкие, размеренные, в гостинице, сложенной из камня веке этак в шестнадцатом, они казались совсем неопасными. Я позвонил на ресепшен, заказал в номер завтрак и свежие газеты, заодно поинтересовался, кто, собственно, додумался стрелять таким чудесным утром?

– Революционеры заняли ратушу, - ответил портье.
– Теперь никого внутрь не пускают... даже полицейских прогнали!

– Куда катится этот мир, - вежливо посочувствовал я.

Разборки местечковых боевиков меня интересовали чуть менее, чем погода в Чили. Другое дело завтрак. Его мы с Сашей ждали с нетерпением, и он того определенно стоил: настоящий английский, в полном соответствии с названием отеля.

Саша первым же делом выхватила с фарфорового блюда веганский сэндвич, впилась в него зубами, смакуя вкус и структуру охлажденного огурца, окруженного мягким хлебом без корочки. Я предпочел вариант с рыбным паштетом, откусил, прожевал с глубокомысленным видом, и только после, выдержав нешуточную борьбу с самим собой, потянулся к чудом залетевшей в местное захолустье "The Times". Супруга вытянула из пачки консервативную "Deutsche Allgemeine Zeitung".

К тому времени, когда мы пробралась через салат с зелёной фасолью, яйца Бенедикт, кофе и круассаны, ситуация более-менее прояснилась.

– Предусмотрел все, предусмотрел все, - поддразнила меня Саша.
– А рабочие кулачища Тельмана предусмотрел?! Вот, читай, - она отчеркнула ногтем строчку в газете, - некий господин из гостевой ложи заметил, только главный коммунист в сердцах врезал кулаком по своему столу, так сразу последовал взрыв.

– Саш, ну кто мог подумать, что проволочка лопнет от сотрясения раньше времени?

– А говорил, что инженер!

– Электрик, и то недоучившийся...

– Вот был бы жив товарищ Блюмкин, он бы все сделал правильно.

– Скажешь тоже, - притворно обиделся я.

В глазах Саши проблескивают веселые искорки; я точно знаю, она рада гибели Тельмана, да и четыре последовавших за вождем соседа-коммуниста ее ни капельки не беспокоят. Смерть родителей и брата в коммунистических концлагерях никому не добавит гуманизма и толерантности.

Однако играть это не мешает.

– А что я?
– мило округлила глазки Саша. Хлопнула несколько раз ресницами: - Мое дело женское, борщ варить, да мужа кормить.

– Кто обещал, что кроме коммунистов никто в зале не пострадает?

– Да я же все с твоих слов!

Она права, безусловно, но я не хочу быть единственным крайним. Даже в шутливой пикировке.

– А как насчет дать мудрый совет?

– Зачем? Никого же не убило, кроме Тельмана и его дружков!

– Чудом! Чудом никого не убило! Порезало-то каждого второго!

Это второй мой промах - забыл про остекление потолка.* Осколками засыпало весь пленарный зал, с порезами больше сотни депутатов, а Гинденбурга, как стоящего у трибуны, распластало аж двумя кусками - лоб до кости и плечо. Как только глаза уцелели. Плюс ко всему, сердце старика дало сбой - от неожиданности или страха. Вроде бы ничего опасного для жизни, врачи клянутся поставить президента на ноги, да только сроки называют не маленькие - от трех месяцев до полугода. Не уверен, что Веймарская республика просуществует так долго.

Пока я прикидывал, успеет ли Гинденбург выкарабкаться с больничной койки, Саша успела покончить с десертом из нарезанных фруктов - сперва своим, затем - моим. В ответ же на мой укоризненный взгляд - снова перевела фокус на политику:

– Что ты переживаешь за порезы? На них синяков больше, чем порезов!

– Ну подрались депутаты, с кем не бывает...

– Подрались?
– возмутилась Саша.
– Да они там насмерть по всей площади Революции хлестались, прямо под носом своего любимого бронзового Бисмарка! Ты на фотографии-то взгляни еще раз! Коммунисты и эсдеки против нацистов, в кои-то веки, единым фронтом.

– Фотограф озолотился, факт.

– На него уж в суд подали. Мало того, что тайком, из кустов, заснял полную пленку, так еще и продал в семь изданий как эксклюзив, по два-три кадра в одни руки.

– Зато прикинь, как легко школьники смогут оправдывать свои шалости!

– Герр наставник!
– фальшиво хлюпнула носом Саша.
– Почему геррам депутатам Рейхстага драться мо-о-о-жно, а нам на переменке не-е-е-льзя?!

– А знаешь, пусть и правда, берут с депутатов пример.

– В смысле?

– Они настоящие боги от политики! Сумели как-то обойтись одними кулаками, без оружия...

Вырвавшаяся невзначай аллегория стерла Сашину веселость как мокрая тряпка мел со школьной доски. Она помрачнела, отложила в сторону салфетку, поднялась и подошла к выходящему во двор окну. Не поворачиваясь ко мне лицом, медленно, через силу произнесла:

– В Мюнхене вчера погибло восемнадцать человек.** Ради чего?!

– Надеюсь, все они были ярые нацисты.

– Нельзя так шутить!

– Прости. Просто я ожидал худшего. Судя по тому, что творилось вчера на улицах... кстати, если верить газетам, в прямом отношении НСДАП к взрыву Тельмана никто не сомневается. Спорят лишь в том, была ли санкция руководства, или теракт исполнил фанатик-одиночка. Так что поздравляю, твой план встречного пала сработал на все сто.

– Ты предупреждал, что ответственность тяжелая ноша, - обернулась Саша. Глаза все еще на мокром месте, однако сомнения в голосе изрядно поубавилось.
– Я не думала, что настолько.

– Тяжело первые пять лет, потом привыкаешь.

– Все тебе шуточки, а Гитлер, между тем, объявил поход коричневых рубашек на Берлин именно из Мюнхена.

– Идея сильная, хоть и с душком,*** - недовольно скривился я.

Третья ошибка, уже точно, совместная наша с Сашей. Фюрер сделал совершенно очевидный, воспетый живым классиком фашизма ход, а мы его в своих расчетах никак не предусмотрели. Зашорили себя неизбежным легальным назначением Гитлера на президентский пост, торопливо загнали в цугцванг что правительство, что нацистов - получили в ответ путч. Тот самый, из-за которого Гитлера и его карманных боевиков никто так и не посмел тронуть в истории старого мира.

– От Мюнхена до Берлина те же шестьсот километров, что от Милана до Рима, - посыпала солью раны Саша.
– Десять лет назад у Муссолини получилось.

– Неистовый оратор из Браунау**** объявил вне закона не только СА, но и НСДАП целиком, - возразил я.
– Партийные газеты закрыты, счета арестованы.

– Лейтенант***** против ефрейтора, - задумалась Саша.

– У рейхканцлера Брюнинга прекрасные шансы на победу. Революционеров он разгонять умеет еще с восемнадцатого года, с военными в ладах. И наоборот, Гитлера кадровые офицеры терпеть не могут.****** И кстати, в Берлине полиция и рейхсвер уверенно удерживают ситуацию под контролем.

– Только в Берлине, заметь, и то, если верить газетам.

– Столица за правительством, остальных как-нибудь угомонят.

– Если бы! Бавария и Пруссия вечно себе на уме.

– По мне пусть хоть обратно на королевства распадаются!*******

– Отдельные королевства, это хорошо, - вдруг резко сменила тему Саша.
– Мы останемся тут на недельку, или выберемся в Австрию?

И правда, какой смысл загонять себя в тупик бессмысленной руганью? На политическую ситуацию мы не можем повлиять никак. Так или иначе, придется надеяться и ждать, причем ждать долго, недели, а то и месяцы. Сперва - кто победит в Мюнхене, затем, если Гитлеру и СА все же удастся взять под свой контроль Баварию, - чем закончится поход на Берлин. Количество неизвестных в этой истории столь велико, что лучше не пытаться строить долгосрочные планы.