Скрепы нового мира

Нет, тут совсем не Питер. В воздухе висит густой запах крови и сгоревшего пороха. Ни малейших сомнений: я только что убил врага. Настоящего, неподдельного, того самого, кто только что старательно стрелял в меня, а несколькими часами ранее мог, а возможно и выпустил поразившую Сашу пулю.

– Хотел через прямо сквозь двери палить, да не успел увернуться?
– не удержался я от комментария в адрес мертвого парня.
– Или... твоя неловкость есть знак провидения?! Неужели именно ты ранил Сашу? А может, ты просто помог мне найти годное оружие?!

Я по-новому взглянул на попавшую мне в руки винтовку. Провернул вверх рукоятку затвора, оттянул назад, убедился, что кроме патрона в стволе есть как минимум два в магазине.

– А знаешь, комрад, одного тебя мало. Моя Саша стоит как минимум троих!

Перехватил смертоубийственный аппарат поудобнее и похромал вверх по лестнице.

\\\*В отличие от германской полиции шупо, обмундированной в синюю форму, полиция безопасности, она же зипо, носила зеленую форму армейского образца (и потому именовалась в народе "зеленой полицией"). По функциям она была ближе к современной российской Росгвардии.\\\

\\\**В Баварии насаждение нацизма (а особенно силами СА) очень многими воспринимался именно как пруссинизация - покушение на независимость и самоуправление.\\\

\\\***Ругательство - "Обезьянья плешь!"\\\

\\\****Защитные свойства ваты сильно преувеличены в армейском фольклоре, хотя, на самом деле, вата вполне способна "развернуть" старую тупоконечную или экспансивную пулю. Поэтому обвешенные матрасами грузовики широко использовались во время гражданской войны в Испании.\\\

\\\*****Реально потребуется почти полминуты, но ГГ надеется, что лейтенант полиции не так быстро считает в уме.\\\

За экономным фасадом скрывалось внушительное сооружение; то есть, ратуша изнутри оказалась намного больше, чем снаружи. Более всего она напоминала средневековый, много раз перестроенный лабиринт. На каждом шагу мне попадались странные галереи, неожиданные переходы, узкие лестницы. При этом крики и спорадическая пальба слышались то справа, то слева, то сверху, я сполошно метался туда и сюда и никак не мог приблизиться к месту действий. Казалось, шесть полицейских и неизвестное количество нацистов бесследно растворились в бермудском треугольнике комнат и коридоров.

Потеря осторожности не осталась безнаказанной - в один далеко не прекрасный момент я буквально уперся в выскочившего из-за поворота толстощекого, хорошо упитанного парня-штурмовика. Воспринимай я винтовку предназначенным для стрельбы механизмом, тут бы и погиб в попытке нашарить спуск. Однако рефлексы распорядились оружием как дубиной - я просто пырнул вражину стволом куда-то в район живота. Сильно, со всего размаха, так что не только снес заверещавшего от боли парня с ног, но и выпустил из рук саму винтовку.

Хотел добить, подскочил к скорчившемуся на паркете нацику, примериваясь половчее к его толстой шее... ба-бах!
– ударил в уши оглушительный звук близкого выстрела.

Инстинкт сработал быстрее головы - я отшатнулся обратно за угол, оставив позади чьи-то бухающие по полу сапоги. Бежать прочь? До следующего поворота метров двадцать, никак не успеть. Сигануть в окно? Полное безумие - высокий четвертый этаж, открытая, мощеная булыжником торговая площадь... даже если каким-то чудом не сверну шею, скрыться негде. Драться?

Ладонь сама собой легла на забытый, но все еще лежащий в кармане талисман - браунинг. Только успел передернуть раму, закидывая в ствол патрон, преследователь выскочил из-за поворота, грамотно, не прямо с угла, как я рассчитывал, а вдоль дальней стены, вдобавок, с уже прижатой к плечу винтовкой. Низенький и худой, в потешных кожаных шортах, с глазами, вытаращенными на половину рябой, перекошенной от страха морды... хорошим бы покойником я стал со своими кулаками. Бах, бах, бах, бах! Короткий пистолетик доказал преимущество перед длинным стволом винтовки - с пяти метров я без труда засадил большую половину магазина в тушку штурмовика, ответный же кусочек свинца всего лишь разбил стекло в соседнем окне.

– Третий фраг, - выдал вердикт и устало сполз по стенке на пол. Прислушался к ругани и жалобным стонам, доносящимся из-за угла.
– Или все еще второй.

Обещание довести счет до трех подталкивало дострелить толстощекого... я не смог: его правая рука оказалась перебитой, поспешная повязка на бицепсе насквозь пропиталась кровью, и это несмотря на наложенный выше тугой жгут. Я собрал с пола и вышвырнул в открытое окно все винтовки, добавил скулящему нацику пару пинков в живот, выругался - мягкие туфли не слишком удобная обувь для подобного удальства.

Желание убивать выгорело дотла, осталась одна лишь дикая, нечеловеческая усталость. Самое время воспользоваться добрым советом полицейского лейтенанта: отправиться в отель, накатить грамм двести шнапса, да забыться до утра следующего дня. Разыскать бы еще выход из лабиринта...

Благие намерения оборвало тарахтение лихо зарулившего на площадь грузовичка. Под команды офицера из крытого выцветшим брезентом кузова на брусчатку посыпались бойцы в стальных шлемах и сине-зеленых мундирах. Здорово смахивают на рейхсвер, по крайней мере на первый взгляд, однако грузовичок явно гражданский, с черной кабиной, флага нет, знаки различия из окна четвертого этажа не рассмотреть. Радует, что не коричневые штурмовики СА, да только велика ли для меня разница?

Кто бы там ни приехал - если меня поймают, в самом лучшем случае, закроют в кутузке "до выяснения". Подержат недельку за решеткой, на казенных харчах, дальше разбирательство, а то и суд, ведь знаменитый немецкий ордунг никто не отменял. А ну как лейтенант не заступится? Повесят на меня превышение самообороны? Или предумышленное убийство? Хотя без суда может выйти еще хуже - времена лихие, мертвой тушкой больше, меньше... мне еще Сашу выхаживать!

– Последний бой, он трудный самый, - сфальшивил я по-русски.

Хочешь, не хочешь, а придется двигаться наверх, на крышу. Соседние дома пристроены вплотную, обязаны найтись проходы. Тем более, собирались же нацисты как-то улизнуть? Чем я хуже?

Поиск выхода на чердак не занял много времени, судя по всему, именно от него двигались встретившиеся мне штурмовики. Не слишком обрадовавшее меня открытие; удесятерив осторожность, я вскарабкался по узкой спирали лестницы к гостеприимно распахнутой двери. Взгляду открылся засиженный голубями частокол стропил, перекрещивающиеся шпаги тонких световых лучей в пыльной полутьме, хрустящий шлак под ногами... все как тогда, в далеком и холодном Питере, и одновременно - совсем как в холле ратуши - висящий в воздухе смрад, дикий и страшный коктейль из пороха, дерьма и крови!