Слабость плоти

— Я всегда знал, что ты один из разумнейших моих братьев, Феррус, — с усмешкой ответил он. — И, уверен, несколько СШК, найденные моими сынами на одном из недавно захваченных миров, станут отличным подарком тебе за твои тёплые слова и поддержку в столь нужный момент. Уверен, ты как никто другой сможешь раскрыть их потенциал.

Передав когитатор, где находилась краткая сводка данных насчёт любопытных чертежей, мы оба кивнули друг другу, после чего продолжили наш разговор, где каждый прекрасно понимал свою роль.

— Как я и говорил, ты не просто так являешься единственным истинно достойным кандидатом, — ответил я, слегка покачав головой. — Хороший лидер всегда должен обладать столь же крепким и гибким интеллектом, как и уважением к его союзникам. Однако раз ты уже здесь, не поделишься информацией насчёт того, что считают другие наши братья? Отец поступил неожиданно, решив первым делом услышать наши голоса, а потому меня интересует — нет ли в этом простой идеи легитимизировать его выбор в наших глазах, и глазах остальной галактики? Потому что я даже представить не могу, за кого ещё могут проголосовать, кроме как за тебя.

— Лев до сих пор желает подвинуть свою кандидатуру, отчего уже начал какие-то свои переговоры с Пертурабо, и, учитывая, что у того не самые мягкие и конкурирующие отношения с Дорном, уже поддержавшим меня, то он действительно может встать на его сторону, стоит Джонсону «поделиться» несколькими своими артефактами. Его также уже поддерживает Корвус, с которым у меня не всё задалось из-за одной старой ошибки на поле боя, а также пока сомневается Леман. Наш Волк пусть и любит посоперничать с Львом, но глубоко уважает его, видя кого-то близкого себе по духу. К счастью, надеюсь, что после моей беседы с Малкадором, к словам которого он постоянно прислушивается, Русс сделает правильный выбор, — слегка приподняв голову, будто бы вспоминая что-то, произнёс Хорус. — Ожидаемо, Мортарион проголосовал сам за себя, пока за Сангвиния отдали свои голоса Кёрз с Лоргаром, но почему-то я не уверен, что наш Ангел рад такому вниманию к своей персоне — в последнее время он отдалился с Магнусом, и начал с ним работу по какому-то проекту, связанному с варпом. Так что, подозреваю, он сам, как и большинство остальных наших братьев, отдадут свои голоса за меня. Робаута поддерживает Альфарий и Хан, но, как ни забавно, сам Гиллиман проголосовал не за себя или меня, а за тебя, Феррус.*

Я вопросительно поднял бровь, что стало причиной хмыка со стороны Хоруса:

— Ты довольно влиятелен среди нас, не стоит удивляться. И я даже не говорю про аномальную численность твоего легиона, или тот факт, что ты помог многим из братьев в их трудные моменты. По сути, если учесть твою практически неограниченную власть над Механикумом, ты едва ли уступишь мне даже после назначения. Под моим контролем армия, но у тебя во власти практически второе государство галактики.

— Ты переоцениваешь мои возможности, — отмахнулся я. — Да, мои люди занимают уже практически все значимые позиции в верхнем эшелоне культа, но вся его основная масса до сих пор делает именно то, что считает важным. Стоит мне пойти действительно против самых основ веры, как и меня сбросят с вершины…

— Ну-ну. Раз ты так говоришь, брат, то пусть. Однако что-то мне подсказывает, что люди, которые уже больше сотни лет слышат про Вестника Машинного бога, что имеет власть над практически всеми влиятельными техножрецами, не пойдут против тебя даже за откровенно религиозную ересь. Целые поколения уже выросли, которые знают тебя как третий столп своей религии — столь же незыблемый, как Омниссия с Машинным богом. Так что не преуменьшай своего влияния, которое ты достиг столь кропотливым трудом. Это один из твоих ресурсов, что позволяет менять галактику, и двигать всё человечество к лучшему будущему — если правильно его использовать, конечно. Ведь не ради ли этого мы и продолжаем дышать?

Я так и чувствовал второй контекст в словах Хоруса, однако всей душой не желал его распознавать. Он явно намекал на то, чтобы я и дальше помогал ему, поддерживая его власть среди братьев, взамен на что явно не останусь без ответного содействия с его стороны. И манящую логику в его словах также нельзя было не увидеть — если мы объединим наши возможности, в галактике действительно не останется столь много разумных, которые смогут оспаривать нашу власть. Сам отец, разумеется, но даже ни один из братьев не пойдёт против фактического главы армии всего Империума, а также человека, заведующего большей частью промышленности.

Вся ситуация с Воителем была любопытной, пусть и несколько ожидаемой. Конечно, это был лишь вопрос времени, что после окончания войны начнутся серьёзные политические интриги уже среди нас самих, однако не ожидал, что мы окажемся столь сильно разделёнными так скоро. Очевидный исход, пусть и несколько печальный, так как он ознаменовал начало эпохи, где главным врагом для нас останемся мы сами.

Интриги среди высших эшелонов власти всегда приводят к чему-то неприятному для самого государства, а также может стать именно той слабой точкой, что развалит целую империю. В этой теме я разбираюсь лучше прочих — на моих руках кровь сотен империй, что я разрушил таким образом.

Можно будет параллельно своим исследованиям заняться попытками сплотить нас, включая встречи с Корвусом и Сангвинием, которые стали в последнее время вести себя как-то странно, да пытаться наконец-то достучаться до Ангрона с Мортарионом — их реакция на конец похода, уверен, будет не самой лучшей. А ведь есть ещё Лоргар с Кёрзом, которые уже десятками лет занимались своей неостановимой чисткой неправедных ради "высших идеалов". Даже не знаю, к чему приведёт мирное время, где уже не будет бесконечных врагов, которых можно сжигать во имя безопасности рода людского…

— Именно поэтому я и пришёл к тебе, Феррус, — с явно искренней широкой улыбкой произнёс Луперкаль, следивший за мной во время обдумывания ситуации. — Вижу, ты тоже понял, сколько работы в мирное время свалится на нас, необходимой для сохранения этого самого «мира». И в таком случае я уже рад, что буду вынужден тянуть это всё не один. Но мы справимся. Ибо нет, ничего во всей вселенной, с чем мы не сможем справиться.

Именно этим и был Хорус — человек-вдохновение, способный зажечь любого, подобрав правильные слова. Всем своим видом, каждым движением мускула и словом он умел зажигать искру искреннего желания работать во имя чего-то лучшего. И это было лишь очередным доказательством того, что я не ошибся с выбором.

— Как скажешь, «Воитель», — уже не скрывая улыбку, ответил я.

. . .

— …Исследование иного измерения, эксперимент номер гамма-семнадцать-тэ. Первая попытка перехода через врата живыми и разумными существами. Генераторы работают стабильно, поле прикрывает наш корабль и поражающее воздействие пустоты ещё не разъело нас и даже не повредило корпус. Начинаю отправку…

Викарий застыл на месте, всеми своими сенсорами следя за показаниями экранов, в то же время анализируя практически бесконечный поток данных со всех ауспексов снаружи корабля, внутри которого находился. Несмотря на то, что он отправлялся в реальность, что на первый взгляд казалась одним бесконечным ничем, внутри неё было очень много опаснейших секретов.

Пусть в иной реальности и не было материи в привычном понимании людей, но сама пустота при этом удивительным образом реагировала на любой объект, привнесённый туда. Она будто бы пыталась расщепить и поглотить любой предмет, разодрав его на самые базовые составляющие, которые бы в скором времени растворились бы в бесконечных просторах Призрачного ветра.

Но Викарий не зря потратил практически всю свою жизнь на исследования — он смог создать меры противодействия подобному расщеплению. Техножрец знал про иную вселенную больше кого-либо другого, изучая её уже многими десятилетиями, а потому знал про большинство ловушек и угроз, которые мог предоставить новый фронтир человечества. Всегда оставался фактор чего-то, абсолютно невиданного ранее, но таков был риск любого первооткрывателя. Его задача и была в том, чтобы исследовать это нечто, а затем передать знания уже остальным. Так он оставит свой след в истории, и станет тем, кого запомнят потомки.