Слабость плоти

Коракс не мог с былой уверенностью сказать, что он и сам не принадлежал к этой фракции — страх гибели его сынов вместе с полным забвением пугал саму его сущность. Уже два легиона будто бы стёрли с лица истории, а следовательно, и его самого могут превратить в ничто. И тогда все его жертвы, и каждый убитый им человек станут лишь насмешкой над тем, ради чего Ворон сражался всю свою жизнь — он останется в памяти вселенной не Освободителем, а жестоким убийцей и подавителем свободомыслия. Все смерти окажутся зря.

…Клинок ворона с лёгкостью вскрыл очередную машину, внутри которой сидела слишком молодая для войны синекожая девушка-мутант. Подросток, явно призванная исключительно из-за отчаяния лидеров догорающей планеты. Империум старался не вредить мирному населению, которое вскоре могло стать их же гражданами, но армию чаще всего вырезали до основания, чтобы предотвратить будущие восстания. И перед ним пример того, кого берут при тотальной нехватке воинов.

Коракс остановился в самый последний момент, однако страх девочки никуда не ушёл. Она закрыла глаза и стала прикрываться руками, явно ожидая своей погибели, но Повелителя Воронов уже здесь не было. Невидимый Корвус уже направлялся в сторону главной подземной крепости, где находились сильные мира сего.

Это место было усыпано самыми разными сенсорами и машинами, вероятно способными заметить даже его, но сейчас он был готов на любые риски, лишь бы быстрее окончить войну. Наименьшей кровью, но хотя бы этот день он проведёт не в самокопаниях и уничижениях, а пытаясь быть героем, которым когда-то был.

. . .

Гигантская машина упала на землю без движения, стоило мне взмахнуть рукой и почувствовать резкую вспышку боли в голове. Кины внутри находились в относительном порядке, так как мои способности были бесполезны против обычной плоти, но вот их железным собратьям было уже куда хуже — пусть даже у меня не хватало сил, чтобы выжечь всех железнокинов и их машинных духов, но вот загрузить их мыслительные потоки мусорным кодом было элементарной задачей.

Ликвидация подобных Вотанн продвинутых цивилизаций — это моя основная специализация, ради исполнения которой я даже иногда решался выйти в поле. Слишком очевидна моя сверхэффективность против существ, полагавшихся на технику и достойный металл. И пусть обычно мы просто стирали противника с помощью орбитальных бомбардировок и нанитового оружия массового поражения, в редких случаях вроде этого, приходилось работать грязно.

Возможность заполучить целое Ядро Предков, которое, согласно донесению разведчиков, укрывали на этом защищённом мире, стоила подобных рисков. Как-никак, наше победоносное шествие уже прорвалось через границу кинов, и теперь всё глубже проникало в их государство. И теперь настал момент постепенной захвата и ликвидации «лидеров» и «богов» этих нелюдей — устранив самих Вотанн, их Лиги падут с невероятной лёгкостью…

…Лишь самый последний момент успев сделать резкий рывок в сторону, я увернулся от многометрового снаряда, разорвавшего землю недалеко от меня. Гигантский кусок стали явно предназначался для ликвидации Титанов или Имперских Рыцарей, но видно, что командование этой Лиги быстро догадалось о том, что я несу куда большую угрозу.

Несмотря на все мои дары, я всё ещё был смертен. И даже ограниченных возможностей кинов было достаточно, чтобы ликвидировать сына Императора — как бы не была низка вероятность подобного, она всё ещё существовала. Один случайный снаряд пусть и вряд ли бы убил меня, максимум повредил бы броню, но даже одного мига слабости достаточно, чтобы пленить меня или просто попытаться стереть с лица земли.

Вот только это всё — риски, которые должен учитывать каждый командир, отправлявший своих сынов на поле боя. Каждый раз отдавая приказ своему легиону спускаться на поверхность миров и начинать кровопролитие, я просчитывал собственную вероятности погибнуть, а также то, сколько жизней спасёт моё прямое вмешательство по сравнению с работой стратега. И пусть я редко спускался на землю, но иногда математика оказывалась сильнее страха смерти.

…Дуло танка было направлено прямо в мою сторону, вот только стоило мне одним взмахом клинка рассечь бронетранспорт на две ровные части, как угроза исчезла. Несколько кинов попались в процессе, отчего их кровь окрасила серую сталь разрушенной машины и моего доспеха. Но прежде чем наниты успели её очистить, все системы брони были переключены на режим максимального повышения реакции — доспех словно бы стал куда легче, когда заработали первые прототипы подавителей гравитации чертежей Некронтир. И благодаря ним я успел в самый последний момент встать в защитную позу и одним шагом отойти в сторону от летящего снаряда.

Снаряд пролетел в сторону и разорвал на части случайно подставившегося кина, бежавшего на моих сынов с самым обычным молотом, украшенным какими-то рунами. Вот только прежде чем танк успел бы выпустить второй, мой клинок без заметных усилий прошёлся через его башню, а затем и корпус. Крики умирающих нелюдей на секунду заглушили скрип металла, но через секунду всё кончилось.

Глупый приём, но реакция от него была нужная — несколько уважительных взглядов от своих сыновей я заслужил. Их боевой дух и мораль также являлись переменной, за которой необходимо было следить, и время от времени поддерживать на должном высоком уровне. Психоиндоктринация хоть и эффективна, но именно кровь падших врагов связывала нас на более глубоком уровне.

. . .

Альфарий с мягкой улыбкой смотрел за советом ксеносов, что предстал перед ним. Десятки представителей насмешек над вселенной, каждая из которых при этом служила неким символом гордости для Империума человечества, так как являлся напоминанием их непоколебимой мощи. Каждый из них был последним представителем своего вида, а потому стоило лишь поаплодировать эффективности имперской машины в хирургической точности ликвидации их видов.

Он сам пусть и очень редко нажимал кнопки Экстерминатуса, так как его методы всегда были более изощрёнными, чем у его примитивных братьев, но в процессах ликвидации вражеских народов мало кто достигал его результативности. Даже Феррус с Львом всегда занимались чем-то примитивно очевидным, захватывая умы королей и поднимая революции. Его методы же были скорее делом искусства, которому его обучали лучшие из лучших — тонкие манипуляции и игры на грани тотального поражения…

— …Вы должны понять, что Империум — это угроза всей галактике! Их вид подобен колонии паразитов, которая способна только пожирать! Они бесконечно растут, загрязняя собой каждую планету, способную дать жизнь, и нет предела их жажде! Это одновременно кровавые бездумные чудища вроде орков, а в то же время неисчислимые сумасшедшие твари наподобие Ю’ват… Хорошо, что те людишки хотя бы их империю практически уничтожили. Жаль многие из их покорённых видов, что погибли в сражении с расой пожирателей, но хотя бы несколько сыновей этого Жёлтого мясника ушли на тот свет. Небольшое, но столь необходимое нам напоминание, что наши враги смертны и вполне легко могут стать удобрением для земли…

Жабоподобный зелёный ксенос с жёлтыми глазами находился на небольшом каменном постаменте, стоящем в одном из углов древнего храма, где собрались пережившие имперский геноцид, и сейчас искавших лучший способ уничтожить ненавидимое им человечество. Жабу поддерживали крики и рыки пришельцев, расположенных на других каменных постаментах, но каждый из них был полон именно жалости и скрытого гнева. Их расы сгорели во время войн с человечеством, а потому сейчас им оставалось лишь бросаться пустыми оскорблениями в сторону победоносного рода людского.

Альфарий наслаждался каждым их словом, смакуя его, и в то же время всем видом подыгрывая их ярости. Сейчас он выглядел как длинный серокожий эльдар, а потому его экспрессивного молчания хватало на то, чтобы расположившиеся в этом совете ещё ярче выражали свой гнев. Ему пока что даже говорить ничего не требовалось — ксеносы и так всей душой желали вывалить свою печаль.

Эта игра была одной из многих, которые он вёл, и как и все, несла долгоиграющие перспективы. Конечно, никто не помешал бы ему сейчас их всех вырезать, но в чём был бы интерес? В чём оказался бы вызов его превосходному разуму?