Слабость плоти

Викарий продолжал так и стоять на месте, с раскрытыми глазами задумавшись насчёт всего увиденного, однако техножрец был прав, и лишь одни слова так и желали вырваться из его глотки.

Разделяющие его жизнь на до и после, однако и то просящиеся. А потому спустя несколько секунд парень всё-таки сдался и произнёс, опустив плечи, словно бы сбросив огромный груз.

— …Слава Омниссии.

Глава 31. Побеждённые, но не забытые

Главным фактором грамотно выстроенной репутации всегда было безупречное выступление, за которым скрывались месяцы подготовки. Люди из каких-нибудь примитивных миров, могли всей душой поддерживать корону, что не думает о народе, и лишь создающую великие праздники с пирами, где умелые ораторы рисуют светлое завтра, прекрасное настоящие и достойное прошлое. И хоть этот метод был далёк от честности, однако он был эффективен, а потому это единственное, что имело значение.

Требовалось выступление, чтобы поднять мой авторитет среди войск и техножрецов, показать мои способности и доказать, что я сижу на месте генерала исключительно потому, что считаю это более полезным делом, чем ликвидация врагов собственными руками.

И пусть, чисто теоретически, можно было расправиться с целой армией и классическими методами меча и винтовки, однако это заняло бы слишком много времени и не представило бы меня как просто большого воина. Требовалось ощущение чего-то внеземного и действительно божественного, чтобы захватить их внимание и сделать мои слова настоящим посланием свыше.

Рабы машин, подчиняющиеся Изуверскому Интеллекту и исполняющие любые его прихоти, были безнадежно потерянными существами с промытыми мозгами. Но жрецов Марса еще можно было спасти от губительной религиозной стагнации и утраты идеалов.

Парадоксально, но именно их религия виделась мне инструментом перемен — не кровь и жесткие приказы, а слова. Потому как кардинальное изменение мировоззрения могло привести лишь к скорой гражданской войне из-за «ереси», где погибло бы слишком много выдающихся умов, лишь делавших то, что считали правильным.

Тысячи техножрецов каждый день прикладывают все свои силы, чтобы вернуть золотую эпоху человечества и все потерянные технологии, однако слишком уж часто имена Машинного бога звучали в их речах. И это необходимо исправить, чтобы однажды они не перестали окончательно задумываться об последнем, забросив все благие намерения.

Решение было элементарным и взаимовыгодным — стать одним из религиозных символов и держателей власти, после чего начать плавную трансформацию старых догм во что-то более гибкое и современное. Тонкие манипуляции и работа изнутри организации, где мой авторитет и влияние будут практически безграничны, станут именно теми инструментами, которые позволят изменить Механикум без активного сопротивления.

История галактики показывала: многие религии проходят через подобные метаморфозы, после чего-либо окончательно закостеневают и исчезают, либо превращаются скорее в философию, нежели в конкретное учение. Именно второй путь меня и интересовал.

Простое стремление двигать науку вперед в сочетании с умеренным почитанием реально существующих машинных духов. Наши с отцом слова должны были стать не религиозными догмами, а обычными наставлениями. Многие идеи учеников Марса несли в себе здравое зерно, однако нельзя было допустить, чтобы сорняки заглушили всходы.

Первые шаги уже сделаны — тысячи техножрецов знают меня как Железного владыку, сына Омниссии и Вестника Машинного бога, способного напрямую общаться с духами машин и щедро делиться найденными СШК и собственными разработками.

Помогал и тот факт, что среди всех моих братьев лишь я уделял Механикуму значительную часть времени. Когда алым жрецам требовалось решение, они шли именно ко мне. Конфликты между мирами-кузницами, споры о правах на добычу ископаемых, обвинения в плагиате разработок, коррупция и банальное несоблюдение догм — техножрецы сталкивались со множеством проблем. Немногие желали выносить распри на уровень Марса, потому им требовалась третья сторона, способная вынести вердикт.

Им нужен был влиятельный арбитр, способный удовлетворить потребности обеих сторон и заставить сотрудничать даже заклятых врагов. Как правило, это достигалось умеренной поддержкой каждой стороны, подкрепленной чертежами и знаниями, а также «передачей» слов Омниссии, не желавшего видеть раздор среди своих служителей.

И в ходе подобных встреч я всё чаще начал выдавать изрекания насчёт важности работы сообща и общего движения в будущее, с меньшей оглядкой в прошлое. Перемены должны приходить постепенно, чтобы реакция не уничтожила всё построенное нами, отчего именно тонкий подход мог предотвратить наше падению в бездну.

Предположительно, у меня будет довольно долгая жизнь, а потому найдётся время, чтобы небольшими словами и неочевидными действиями превратить культ в организацию, основанную на идеях и людях, а не поклонению законам физики.

Даже если придется выкладываться полностью, использовать контроль над машинными духами до той степени, когда кровь начнет сочиться из глаз и носа — так тому и быть. Если первая победа над технорабами станет историей, способной подтолкнуть человечество хотя бы на шаг вперед, значит, победить необходимо. И если ради преданности нескольких личностей потребуется подавить волю тысяч машинных духов — я сделаю это не колеблясь.

Желание спасти человечество заложено в меня генетически, однако картины умирающей цивилизации способны дать ещё большую мотивацию. Было очевидно, что если бы не мой отец, то род людской доживал бы свои последние деньки. Хотя мы и спорили по очень многим вещам, но общая идея сближала нас по крайней мере пока что.

— Что дальше, Владыка? Враги разбиты, пленники взяты, образцы изуверских технологий в наших руках. Все ИИ деактивированы и находятся под стражей, — произнес молодой человек, еще даже не облаченный в алую мантию, но уже нашедший в себе силы заговорить со мной. С первого взгляда было ясно: юноша, хоть и неопытен, но далеко пойдет, раз уже сейчас способен на такую смелость.

— Двигаемся вперёд. Машины поведали мне о происходящем здесь, теперь ничто нас не удивит. Зная о противнике, опередившем нас, мы получили шанс разделаться с ним одним внезапным ударом. Мы обрушимся подобно грому, — отвечая юноше, я параллельно отдавал приказы своим сынам по нашей особой частоте.

Спустя секунду, без единого слова, они синхронно двинулись к гигантской шахте лифта, который должен был доставить нас к следующей ключевой точке. Для защиты захваченного придется оставить треть моих людей, но это в пределах допустимого.

Местная инфраструктура отличалась гибкостью и энергоэффективностью — добраться до центра станции можно за несколько часов, что по местным меркам было лишь мгновением.

И пока мы двигались, духи рассказали про ужасы, что принёс враг, внезапно явившийся из самой темноты глубин космоса, прямо когда машина нелюдей добывала полезные ископаемые из этого мира.

Именно они стали причиной того, что гигантская станция оказалась частично разрушена к моменту нашего прибытия — явное несоответствие словам плененного адмирала. Теперь становилось понятно, почему большинство орудий бездействовало, а нелюди были вынуждены обороняться лишь собственными силами — противник уже поразил «головной мозг» станции и теперь, вероятно, добивал её сердце.