Сладкий
Шрифт:
– ...и не болтай лишнего, Люба! Знаю, как у тебя это бывает. Вот хошь, язык себе заколи, а только если журналистка прознает, налетят коршуны с области, а то и откуда повыше. Нам и без того проблем хватает.
– Поняла, Григорий Тимофеевич.
Тяжелые шаги раздались совсем рядом, и Варя отпрянула, прижавшись плечом к стене. По распаренным коленкам потянуло холодком.
– Люба, ну, ей-богу, сами справимся. К тому же, думается мне, что все это... Ладно, пойду я. Давай бутылку, на столе стоит.
– Что думается-то, Гриш? А как же кости-то? Это ж кто такое сотворил?
–
– Я по трупам не могу, ты же знаешь... Уж снесли бы этот монастырь, прости господи! Стены одни остались. Стоит неприкаянный, не к добру...
– А что у нас здесь к добру, Люб? Ты еще про монаха вспомни! Чертовы бредни!
– А вдруг не бредни, а? Гриш? Вот и Родя мне говорил, что... – Люба забубнила что-то, понизив голос, и слов ее стало не разобрать.
Варвара подтянула тулуп повыше, несколько раз потопала, а затем открыла дверь. Она стояла бы и дальше, но побоялась простудиться. Работать больной, да еще в таком захолустье совсем не хотелось.
– А вот и Варенька! Ну как, прогрелась? – баба Люба заметалась от стола к плите, загремела посудой.
– Доброго вечерочка, Варвара Александровна, – козырнул Ермоленко. – А я вам тут старые дела принес посмотреть. За смертью осужденных, так что грифа нет. Для репортажа вашего.
– Вот спасибо! – воскликнула Варя и едва ли не захлопала в ладоши. – А я все думаю, ну о чем же мне написать? И все-то у вас здесь тихо и спокойно. Вот и баба Люба говорит, что скучно до тошноты.
Ермоленко и хозяйка быстро переглянулись.
– Почитаю на ночь! – мило улыбнулась Варя, делая вид, что не заметила их гляделок.
– Да там несколько дел...
– И завтра буду читать, – уверила его Варя. – Пока все до последней строчечки не усвою, из дому не выйду!
Если Ермоленко и баба Люба и заметили неестественность ее поведения, то виду не подали.
– Вы как устроились? Все хорошо? – Ермоленко покрутился у порога, запихивая бутылку в карман.
– Да, огромное спасибо! – поблагодарила Варя. – А вы тут же живете, на Сладком?
– Нет, я на машине, на материк сейчас.
– Тогда до свидания!
Когда за Ермоленко захлопнулась дверь, Варвара стащила тулуп и валенки и прошлепала к столу.
Баба Люба потерла ладонями:
– Садись, девка, сейчас тебя подчтевать буду!
– А я с удовольствием! – прищурилась Варя. – Заодно и поболтаем!
– Ну да, – женщина скользнула по ней внимательным взглядом. – Какие же посиделки без разговоров?
Перед Варей появилась миска с картошкой, щедро политой постным маслом, блюдце с розоватым салом и тарелка с хрустящими, холодными еще, терпко пахнущими укропом и чесноком, пупырчатыми огурчиками.
– Расскажите мне что-нибудь, баба Люба! – облизывая пальцы, как ни в чем не бывало попросила Варя. – Помнится, что-то у вас там было для моего репортажа.
– Да что там... – отмахнулась баба Люба. – Ерунда всякая... Про то, что отопление у нас отключили, народ вот разъехался. Единственный детский садик закрыли.
– Угу, – кивнула Варя и отправила в рот огурец. – Я об этом обязательно упомяну,
даже не сомневайтесь! А вот давайте лучше о том монахе, а? И о монастыре.– Да что про него рассказывать? Стены одни! Глупости все это, сказки!
– Так ведь ваш муж...
– Сказки! – хлопнула по столу Люба. – А Родька мой еще с юности пил будь здоров как, так что, привиделось ему! Никто в это не верит!
– М-м-м! – Варя размяла картофелину и склонилась над миской, вдыхая сытный запах. – Господи, я даже не знала, что картошка так пахнуть может!
– Ой, это сорт такой! Симфония!
– Да что вы говорите! Название какое чудесное! И сами все копаете, сажаете?
– А-то кто же? А у меня ведь еще и грибы есть! Варь, вот я голова садовая! Про грибы-то совсем забыла! – Люба подскочила и понеслась к холодильнику. – Вот, давай-ка, налегай!
– А за грибами куда ходите? – удивилась Варя. – Остров ведь маленький, лесов нет.
– Так через озеро! За моим домом аккурат досточки, к ним и лодку креплю. У кажного дома своя пристань, во! А рыбалка у нас какая! Берши по осени с полкило! А так, грибы да ягоды соберешь, домой приволочешь и ну их молотить по банкам! – рассмеялась раскрасневшаяся Люба.
– А там тоже деревни? – кивнула на окно Варя.
– Не, раньше вот Прохоровка была, а теперь, почитай, ничего от нее не осталось. Еще Комышля была, – женщина стала загибать пальцы. – Чуево, Быхино... Это по левому краю. А по правому болота начинаются, так там и не строились никогда. Ну, окромя монастыря... Гиблое место.
– Понятно, – задумчиво произнесла Варя. – И монах тот именно там появляется?
Люба замерла, захлопала глазами, а затем потянулась к бутылке.
– Я ж тебя настойкой свойской хотела угостить!
– Не-не, куда же на ночь!
– Так это ж лекарство!
– У вас тут все лекарство, – усмехнулась Варя. – Значит, получается, что монах тот там и обретает?
– Вот ведь настырная! – восхитилась Люба. – Как клещ вцепилась! Говорю тебе – нет там ничего! Никаких монахов и никаких факелов!
Она налила темную жидкость в граненые стопки и одну из них пододвинула к Варе. Вторую подняла повыше и сказала:
– За тебя, Варвара! Пусть все твои желания сбудутся!
Варвара покачала головой, но стопку взяла. Принюхалась – пахло не спиртом, а травами. А может, это запах полыни все еще жил в памяти, и теперь его невозможно было ничем перебить. Она чуть пригубила. Настойка оказалась сладковато-кислой, густой и действительно вкусной. Варя допила и облизала губы.
– И по второй, за здоровье! – подмигнула Люба.
– И все-таки... – Варвара осеклась и поморщилась. – Забыла, что хотела спросить...
– А все потому, что устала! Организм требует отдыха. Чай, баня не ванная, живое место. Вот и банник у меня в ней живет. Ма-а-ахонький...
Осоловевшими глазами Варвара смотрела на бабу Любу. Голос хозяйки то удалялся, то приближался, то взлетал к потолку. Тело Вари действительно разомлело от сытости, а голова стала легкая, звенящая и пустая.
– Я, наверное, домой пойду, – улыбнулась она. – Загостилась!