Следуй по пути из лепестков персика 2

— Здравствуй, — поздоровалась она, увидев незнакомого молодого мужчину-лекаря в бело-зелёном ханьфу, его волосы были частично собраны в пучок на темени длинной зелёной лентой и заколоты нефритовой светло-зелёной шпилькой. — Здравствуйте, — сразу поправилась девушка, вспомнив уважительную приставку.

Мужчина молча пристально осмотрел давно знакомую девушку с ног до головы, только в его глазах читалось, что он её сейчас совершенно не узнаёт:

«Совершенно другой взгляд, другая мимика, другие жесты… Может ли так кардинально измениться человек?… Но это точно она, я как лекарь всей семьи, очень давно знаю Гу Мин Мэй, я точно её узнаю. Нет сомнений — это она».

— Господин Сюань Чжень, барышню можно вылечить? — поинтересовалась личная служанка Хуа.

— Говорят, глаза — зеркало души. Если душа на месте, почему бы и нет, всё возможно, — ответил тот.

— Я чувствую себя великолепно, по сравнению вон с тем товарищем, — Наташа-Мэй кивнула в сторону лежащего на кровати нищего, что она сегодня подобрала на улице. — Поэтому, пожалуйста, не надо уже меня лечить, всё и так хорошо: «Ещё залечит меня и действительно поплохеет», — усмехнулась мысленно девушка.

Сюань Чжень недоумённо и задумчиво посмотрел на странную и теперь совсем не похожую на себя Мин Мэй.

— Сюань Чжень, скажите, как этот молодой человек себя чувствует? Я сегодня отбила его от стаи озверевших наглецов. Отец сказал, что он отравлен. А что это за яд, где он используется? — задала Ната волновавший её вопрос.

Молодой мужчина продолжал задумчиво оценивающее смотреть на девушку, пытаясь понять состояние последней и вызнать какие-нибудь факты о её болезни:

— Зови меня старший брат Сюань, — попросил лекарь. — Гу Мэй-эр, этот яд я встречал, когда путешествовал на северо-запад по направлению к торговому пути, ведущему через пустыню. Его довольно давно отравили, и его возможность вылечиться была на исходе. Ещё бы немного, и никто уже не помог бы ему избавиться от этого яда.

— Ничего себе, жуть какая, — юная барышня подошла к кровати, на которой лежал раненый, чтобы лучше его рассмотреть. Сейчас его умыли и волосы немного прибрали, поэтому стало видно, что это молодой человек, постарше её, но скорее всего, не намного, на левой щеке был небольшой и тонкий заживший шрам.

— Он спит? — спросила Ци Шуй.

— Пока без сознания. Только когда он очнётся, мы сможем узнать, кто он такой и откуда. Также, почему его ранили, — произнёс Сюань Чжень.

Гу Мэй села за стол и положила на деревянную столешницу свою правую руку:

— Проверяйте уже и посмотрите, что со мной всё в порядке.

Лекарь Сюань сел напротив, приложил подушечки пальцев к запястью девушки и замер, прикрыв глаза, вслушиваясь в пульс.

После того, как молодой лекарь открыл глаза, Чун Хуа аккуратно ткнула пальцем в шею своей молодой госпожи:

— Вот сюда ей воткнули иглу.

Раненый незнакомец, прислушиваясь, легонько приоткрыл глаза и посмотрел в их сторону, а после снова закрыл веки.

— Ну и что ты скажешь, что со мной такое? — постаралась не ухмыльнуться Наташа.

— Я подумаю и осмотрю тебя позже, — лекарь окинул помещение взглядом, показав, что это не место для лечения молодой госпожи семьи Гу. — Но пока ничего, кроме нервных переживаний и усталости, я не заметил… Мне необходимо изучить кое какие книги.

Когда Гу Мин Мэй удалилась, Сюань Чжень подошёл к молодому человеку, которого лечил, и проговорил:

— Я понимаю, что сейчас тебе возможно трудно и больно разговаривать, но не нужно притворяться человеком без сознания… Иначе ты затрудняешь мне задачу по твоему лечению. Я никому не скажу, что ты в состоянии говорить, пока ты сам не будешь к этому готов.

Глава 13

Двое новых, ещё доселе не знавших об изменениях в Мин Мэй людей, что сегодня прибыли в поместье, шокировано весь день наблюдали странное поведение барышни. На их лицах появлялось смятение, когда они видели, что Гу Мин Мэй готовит словно кунгфу-повар, а после угощает близких и знакомых своими необычными, но вкусными блюдами. Раньше колдовство с продуктами было не доступно Гу Мэй. Также, вместе со своими сёстрами и вторым братом, она тренируется: бегает по территории усадьбы, как дикая лошадь; скачет через препятствия, как сайга в степи; и дерётся, как боевой кролик.

— Гу Мин Мэй с рождения была аристократичной молодой барышней, избалованной и знающей себе цену; после, живя и взрослея в провинции, была такая же дикая, как сейчас… затем, когда вернулась в столицу, снова стала принципиальной, высокомерной и озлобленной на весь мир аристократкой; сейчас она заново потеряла свою напыщенность, опять стала необузданной, но при этом в ней вспыхнул новый жизненный огонь, — проговорил лекарь Сунь, обращаясь к своей матери и меланхолично наблюдая, как благородная барышня сигает через заборчики.

— Да, жизнь этой девушки полосатая, словно спина тигра, — ответила его мать.

«Но сейчас у неё и глаза изменились… взгляд стал более осмысленным и зрелым», — подумал Сюань Чжень, — «Заменяют ли небеса души в телах, если те не выполняют свои кармические задачи?… Как земной император меняет на занимаемых постах своих министров, меняет ли так же своих подданных нефритовый император?»

* * *

Девушка лежала в кресле-качалке в своём дворе и размышляла, смотря на звёзды. Небо было очень красивым, тёмное, усыпанное звёздами и космической пылью, будто драгоценными камнями, иногда среди этих камней быстро пролетали метеориты, тянув за собой короткий след. Наташа искала южные созвездия и таки находила их:

— Ну вот они, звёзды и созвездия… Вот объясните мне, как можно по ним понять, где чья звезда, да ещё и рассказать о судьбе этого человека, в зависимости от положения звёзд? Сколько не вглядываюсь в это небо, никаких пророчеств не вижу. У них что, галлюцинации с транспарантами по небу летают?

Девушка сегодня была довольна, всё оказалось не так страшно, как она предполагала сначала. Ей даже удалось уговорить нянюшку Гу Мин Мэй — та будет тайно обучать её грамоте и ведению учётных книг.

Когда она встала с места, чтобы пойти в комнату, в деревянную колонну внешнего открытого коридора со свистом врезалась стрела, глубоко войдя в дерево своим железным острым наконечником, после чего вновь воцарилась тишина.

Натали картинно схватилась за сердце, от неожиданности и испуга воскликнула:

— Мать моя мартышка! Забодай вас козерог, чуть не преставилась, честное слово!

Она, Ци Шуй и Чун Хуа опасливо осмотрелись вокруг и глянули на забор — никого не было.

— Молодая госпожа, бегите, спрячетесь в комнате! — воскликнула личная служанка Чун Хуа, загораживая с собой барышню.