Слоновья тропа
Шрифт:
Может быть, его сослали к магглам после войны. Министерство еще практикует такое? А может, Малфой залег на дно после того, как в тюрьму отправили его отца. Ей бы, наверное, тоже хотелось сбежать подальше от ненавидящего ее мира. Гермиона не была так жестока, чтобы опускаться до уровня своего бывшего школьного недруга и указывать людям на их место, но после всего случившегося особого смысла в его нахождении здесь не было. В маггловском мире. В этой кофейне. Читающим газету в окружении магглов так, будто та действительно была ему интересна.
Гермиона схватила свой кофе,
– Малфой, что ты здесь делаешь?
Он приподнял брови, что-то дочитал, посмотрел на незваную гостью и перевернул страницу.
– Пью кофе.
Гермиона вспыхнула.
– Ну конечно. Я имею в виду, что ты делаешь здесь, в моей кофейне?
– Не знал, что ты владеешь кофейней, Грейнджер.
– Я прихожу сюда уже три месяца, а тебя здесь увидела всего пару дней назад. Учитывая то, что я оказалась тут раньше, она скорее моя, чем твоя, – Гермиона наклонилась вперед. – Или, с технической точки зрения, я здесь уже около двадцати лет, так что она очень даже моя. Думала, ты всё это ненавидишь.
Похоже, его не слишком задели ни ее прищур, ни обвинительное выражение лица.
– Я ненавижу много чего. Маггловский мир в этот список не входит.
– После жизни, полной необоснованной и убийственной ненависти, тебя склонили на свою сторону при помощи кофе?
– Опять ошибка, – пробормотал он, взглянув на Гермиону. – Она никогда не была убийственной, разве нет? Кажется, для того, кто так часто предпочитает быть правым, тебе было бы лучше держать рот на замке.
Она сердито уставилась на него и заметила, как дрогнули его плечи в немом вздохе.
– Почему ты здесь?
– Я уже говорил…
– Существует миллион кофеен там, где тебе было бы комфортнее, так что не может быть просто…
– Тут фантастический кофе.
Она открыла рот – с языка чуть было не сорвались слова совсем не подходящие для публичных мест, – но затем сжала губы. Издала звук больше похожий на рычание, когда Малфой вернулся к своему чтению, развернулась на каблуках и промаршировала к выходу.
29 сентября, 1998
– Я не знаю, можно ли избежать своей судьбы.
– Если только ты в нее веришь.
– А ты нет?
Гермиона пожала плечами и сделала глоток кофе.
– А что есть судьба? Дорога, которая была предначертана нам с рождения?
– Нет. Это дорога, обусловленная нашим выбором.
– Тогда ее нельзя избежать? Или, точнее сказать, изменить? Мы выбираем разные вещи. Совершаем выбор, которого не делали раньше. И всё может поменяться. Ты больше не предопределен на должность главы министерского отдела, а путешествуешь по миру.
– Но что случится после твоей поездки? Вернешься назад и сделаешь выбор, который снова приведет тебя в Министерство?
– Возможно. Суть в том, что мы сами создаем свою судьбу. Наше будущее. Мы сами себя определяем.
Малфой покрутил бортики своего
стакана, устраивая в нем водоворот.– Нас определяет множество вещей. Нам нравится думать, что нас формирует наш выбор, а значит, и мы сами, но не только. Это и семья, и решения окружающих нас людей. Мы мало можем повлиять на то, кем становимся.
– Но достаточно, чтобы отличать себя от тех, кем нас хотят видеть другие. Или кем вынуждает быть их выбор, – она многозначительно на него посмотрела. – У нас есть силы, чтобы стать лучшими людьми. Согласно нашему представлению.
– И все равно то хорошее «я», к которому мы стремимся, столкнется с препятствиями или плохим влиянием извне. Никто не может вознестись из тьмы лучом света.
– Неужели? Возможно, не таким ярким, как другие люди, которым были предоставлены иные возможности, и которых окружали более достойные люди. Но если человек горит в темноте, он все равно является светом, – Гермиона отвлеклась на прозвеневший над входной дверью кофейни колокольчик и снова перевела взгляд на Малфоя. – Может, и не в наших силах полностью сформировать себя, но мы можем стать лучше.
– Тогда и судьба, на которую может быть оказано стороннее влияние, не строится нами полностью. Все сделанное нами приводит в движение нечто, что нам не подвластно.
– Мы как гигантские снежные шары, – проговорила Гермиона. – Начинаем, как хлопья снега на ветру, и растем, растем. А потом катимся вниз с холма, и к нам прилипает разная всячина – ведь дует ветер. И мы не можем повлиять, что же к нам пристанет, а что останется лежать на дороге. Но в конце концов мы достигнем дна, и вот – мы сделаны из того, с чем соприкоснулись на нашем пути. А затем ветер начнет раздувать снег в стороны, и разлетится то, что нам без надобности.
– Кое-что. Ты не можешь залезть в середину снежка, вытащить что-то наружу и рассчитывать, что шарик останется целым.
Она подняла вверх палец.
– Но если нужно, это возможно. Ты cломан и больше не являешься цельным, но это жизнь. И есть миллионы других холмов. Ты можешь выбрать склон. Только не получится выбрать, что случится по пути вниз. Так что судьба… изменяема.
– Но ты не не в силах прервать свой спуск. Так что судьба неизбежна. Неважно, что ты приобрел по пути, какую дорогу выбрал, или как именно дул ветер, в конечном счете ты доберешься до точки назначения – в данном случае, дна. Так что не играет роли, что ты делаешь или меняешь, ты всегда достигаешь одного и того же места.
– Но дно – это смерть. А она неизбежна для всех людей. Все остальное в нашей судьбе можно изменить, кроме этого. Только если это не несчастный случай или что-то подобное, в таком случае… – она подняла глаза к потолку. – Я не знаю, машина времени.
На его лице появилась ухмылка, которая еще совсем недавно так беспокоила Гермиону. И, возможно, все еще должна была.
– Даже тогда – из всех возможных дорог и склонов для снежного шара, как ты узнаешь, какой именно отрезок ускорит твой путь ко дну? – лицо Малфоя на секунду скривилось, и Гермиона подумала, что он сейчас сам себе показался нелепым.