Слоновья тропа

Но это невозможно.

Каким-то образом Малфой знал, что ей не нравится стручковая фасоль, – не спросив, он забрал с ее тарелки мисочку с этим гарниром, и Гермиона не думала, что он был настолько плохо воспитан, чтобы поступить так без веской причины.

Она откашлялась, и Малфой поднял взгляд от своей тарелки.

– Как ты получил этот шрам на челюсти?

На пару мгновений уголки его губ приподнялись, словно он чему-то улыбался… или же просто дожевывал еду.

– Экспериментальное зелье сильно повысило давление в котле, и тот взорвался вместе со всеми пузырьками и баночками на столе. Какой-то осколок порезал мне челюсть. Девушка, которая устроила взрыв, чувствовала себя такой виноватой и так сильно нервничала, что не залечила рану должным образом, – остался шрам. Хотя я до сих пор полагаю, она сделала это специально, чтобы пометить меня.

Гермиона приподняла брови и улыбнулась.

– Ты ей нравился, или тебе просто так кажется?

Малфой на улыбку не ответил, его вилка застыла над куском свинины в тарелке.

– Она любила меня.

– О, – Гермиона сделала глоток из своего бокала, собираясь с мыслями. – А вы все еще вместе?

Он замер, и она почти что извинилась за неуместный вопрос.

– Нет.

Гермиона кивнула, принимаясь за курицу.

– Ты подстригся?

– Да.

– Мне нравится.

Со странным выражением лица он уставился в свою тарелку.

– Больше никакой челки в глаза?

– Именно! Я не говорю, что раньше было плохо, но иногда…

– Мне было трудновато читать, и еще каким-то образом я всегда выглядел так, будто что-то замышляю?

Гермиона, наклонив голову, медленно жевала.

– Я уже говорила тебе об этом?

– Нет, я просто ткнул пальцем в небо и угадал.

– Ого, и частенько с тобой такое происходит?

– Нет. Обычно мне не надо строить догадки, ведь я всегда прав.

Она фыркнула и закатила глаза.

– Если ты всегда прав, то я кентавр, который убил Гермиону Грейнджер и, съежившись, влез в ее кожу, как в комбинезон, – заметив его взгляд, она подняла палец. – Именно. Смешно и бредово.

– Я лишь пытаюсь рассмотреть, в каком месте находится застежка. Я знал, ты…

– Я так смотрю, когда размышляю о том, как ты будешь выглядеть с пюре на лице.

– А я так смотрю, когда мне угрожает некто, похожий на славного пушистого кролика, пытающегося выглядеть устрашающе.

– Ты можешь недооценить силу картофеля. Тем слаще мне будет видеть твой шок, – она приподняла бровь, повторяя его жест. – А кстати, что это за цепочка? Ты всегда носишь ее под рубашкой.

Он дожевал, улыбнулся и нагнулся вперед.

– Почему ты сегодня так пристально меня разглядываешь?

Она вспыхнула и резко отвела глаза, оставив попытки запомнить выражение его лица.

– Просто любопытно, – пробормотала Гермиона.

10 декабря, 1998

– Знаешь, может, они и не заметят, если мы спрячемся вон в том магазине.

– Но именно ты прямо перед ними объявила песню, которую бы хотела услышать.

– Я же не знала, что они начнут петь ее и играть, – Гермиона пихнула Драко в плечо. – Или что ты воспримешь это как сигнал к танцам.

– Все танцевали и пялились на нас. Я бы выглядел гадом, не пригласи тебя.

Он недовольно посмотрел на Гермиону, прежде чем та, подняв лицо навстречу падающим снежинкам, смогла вымолвить хоть слово.

– А как бы это отличалось от того, как ты выглядишь всегда?

– Грейнджер, ты очень смешная, – откликнулся он и притянул ее к себе ближе, когда Гермиона оступилась на скользком тротуаре.

– Пользуйся моими шутками. Это может помочь тебе выработать чувство юмора, – его плечо под ее пальцами было приятным на ощупь. Сильным, надежным. Через рукавицу она чувствовала, как его ладонь обхватывает ее руку, и это было приятно.

– Не исключено. Если в меня попадет молния и выжжет все клетки мозга, и я буду безрассудно, но отчаянно искать хоть что-то, что может показаться смешным, – он вел их в танце по небольшому кругу, они посказывались на снегу, а красные и зеленые лампочки освещали лица.

– По крайней мере, тебя будут считать забавным, – хотя я думаю, ты уже безрассудный и отчаянный, – проговорила она и высунула язык, пытаясь поймать большую снежинку.

Но та приземлилась ей на щеку, и Гермиона нахмурилась, наблюдая за снежным мельтешением перед глазами, а потом перевела взгляд на Малфоя. Воздух застрял в горле от того, как он на нее смотрел, его рука скользнула к ее талии и прижала так, что Гермиона грудью коснулась его груди.

– Не из-за этого.

Ее дыхание ускорилось, и Гермионе подумалось, что он, наверное, заметил это, когда притянул сильнее, разворачивая их пару вправо.

– А чего же тогда ты безрассудно и отчаянно хочешь?

Он не ответил, его пальцы пробежались по ее спине, и Гермиону затянуло в вихрь танца.

2 января, 1999

Гермиона уперлась каблуками в металлическую перекладину под своим сиденьем и подняла к груди чашку с кофе. Ноги Драко располагались по обеим сторонам от того места, где были бы ее, опусти она ступни на пол. Одной рукой он обхватил свой кофе, а другой придерживал на краю стола кроссворд. День выдался холодным, но от снега осталась только грязь да слякоть на обочине дороги.

– Ощущается новый год, правда?

– Неа, – пробормотал он, прижимая к столу страницу, чтобы заполнить клеточки ответа.

Да уж, Малфой явно не отличался оптимизмом. Ее глаза скользнули от даты, которую он обвел в газете, – Драко так делал каждое утро без исключения, – к его ладони.

– Откуда у тебя это кольцо?

На серебряном ободке виднелись странные символы, а янтарь в центре переливался красными, золотыми и коричневыми прожилками. Обычно Гермиона не могла определиться, некрасиво ли это украшение или странным образом притягательно, но вот интересовало оно всегда.

– Остров.

Она приподняла брови, но уточнения не дождалась.

– Остров?..

– Это магический камень. Помогает помнить.

– Помнить что?

– Всё.

Гермиона внимательно изучила сначала кольцо, затем выражение лица Малфоя, которое, впрочем, ни о чем ей не сказало.

– Если бы я попросила тебя вспомнить наш разговор… три месяца назад… О, когда мы с тобой наблюдали за людьми в той комнате ужасов. Ты бы смог воспроизвести его дословно?

– Скорее всего, нет.

Она нахмурила лоб, прищурила сначала левый глаз, потом правый.

– Тогда какая от него польза?

Малфой облизнул губы, и ручка, которую Гермиона сама дала ему чуть раньше, завертелась у него в пальцах.

– Ты знаешь, что слоны помнят всё? Они могут забыть мелочи, вроде столкновения с другим слоном, но хранят в памяти самое важное.

– Так это помогает тебе помнить значимые вещи? А без магии ты не можешь?

– Нет, – он перевел взгляд на газету. – С момента рождения слоны проходят огромные расстояния. Вся их жизнь – это путешествие, они всегда чего-то ищут. Безопасной, лучшей жизни, хорошего корма – того, что им нужно.