Смерть домохозяйки

– Вы и вдвоем успеете, спешки никакой нет, – Алискер развернулся и вышел из дежурки.

ГЛАВА ПЯТАЯ

* * *

После обычных разговоров о дверях, сигнализациях, вершининской личной жизни, Мещеряков поинтересовался, как продвигается дело его приятеля.

– Пока рано говорить о чем-то конкретном, – Вершинина закурила новую сигарету, – даже сутки еще не прошли с начала расследования.

– Ну хоть наметки какие есть?

– Понимаешь, Миша, мне это убийство сразу показалось каким-то странным, – Валандра выпустила дым в потолок.

– Любое убийство, если оно не бытовое, всегда неординарно, – изрек Мещеряков.

– Да я не об этом, Миша. Как ты думаешь, могут человека убить по ошибке?

– Ну, – замялся он, – при определенных обстоятельствах…

– При каких, например?

– Да что ты ко мне привязалась? – отмахнулся он, – у тебя что, есть основания так думать?

– Смотря что ты называешь основаниями.

– Что ты все загадками говоришь? – в его голосе появилось раздражение.

– Дело в том, что ни у кого как бы нет никаких видимых мотивов для убийства Козловой. Я уж не говорю о том, что ни у кого из окружения Козловых нет оружия. Мы, конечно, еще поработаем в этом направлении, но параллельно будем развивать другую линию.

– Ты вот говоришь, что ни у кого нет оружия, – Мещеряков прищурился, – а если это заказное убийство? Очень уж профессионально сработано.

– Может быть и так, но опять же, где мотивы?

– Ищи. Это твоя работа.

– Трудно с тобой не согласиться, – усмехнулась Вершинина.

* * *

Взяв у Козлова фотографию Юлии, Мамедов направился к гостинице «Русское поле». Останавливаясь у светофоров, он разглядывал запечатленное на фотобумаге изображение молодой привлекательной женщины с длинными золотистыми волосами.

Хотя его вполне понятный интерес был смешан с жалостью и досадой.

У Юлии были большие чуть-чуть навыкате голубые глаза, миниатюрный, немного вздернутый носик и пухлые капризные губки. У глаз притаились тонкие морщинки, но выглядела Козлова моложе своего возраста. Был ли тому причиной ее распахнутый, как бы удивленный взгляд или капризно надутые губы, точно у маленькой девочки, но лицо Юлии, несмотря на косметику, поражало своей свежестью и какой-то наивной инфантильностью.

«Мила, ничего не скажешь», – заметил чуткий к женскому шарму Мамедов.

Загнав «Ниву» в тесный коридор между белым «БМВ» и красной «восьмеркой», он не спеша вошел в просторный прохладный, отделанный светло-серым мрамором холл, где с правой стороны высилась длинная стойка, за которой полная дама средних лет что-то сосредоточенно записывала в регистрационный журнал.

«Не очень я люблю общаться с таким возрастом», – подумал Мамедов, приближаясь к стойке.

И точно благожелательный отклик на его пусть и не мольбу, но невеселое замечание двери лифта открылись, и из кабины плавной походкой вышла молодая женщина в костюме администратора. Она проплыла мимо охранника в светло-голубой рубашке и синем галстуке, который скучал на стуле, не удостоив его взгляда. Мамедов не мог не заметить, как она стройна, и как ее узкая прямая юбка выгодно подчеркивает это.

На вид ей можно было дать лет тридцать. Осанистая и спокойная, она вышагивала на своих высоких шпильках с таким достоинством, точно шла по подиуму. Ее густые темно-русые волосы были аккуратно забраны в пучок, и только когда она приблизилась, притормозивший было Мамедов заметил, что одна прядь все же выбилась из ее красивой прически. Волнистая и более светлая, чем вся приглаженная и стянутая в пучок копна, она игриво колыхалась, едва касаясь лацкана пиджака.

– Доброе утро, – Мамедов широко улыбнулся, стараясь заглянуть этой паве в глаза.

– Здравствуйте, – с удивлением ответила она, облокачиваясь на стойку, – вы хотите у нас остановиться?

– Нет, хотя, не имей я жилья или будь я из другого города, с превеликим удовольствием сделал бы это, – завел Алискер свою песню, призванную вселять надежду и улавливать сердца.

– Тогда что же вы хотите? – она с недоумение посмотрела на него. Ее продолговатые, умело подкрашенные глаза, казалось, не могли решить: быть им карими или уж окончательно выбрать зеленый цвет. Это обстоятельство еще больше заинтриговало Алискера.

– Поговорить с вами, – вкрадчиво произнес он, не смущаясь ее довольно жесткого оценивающего взгляда, который тетерь прогуливался по всей его фигуре.

Скорее всего, она осталась довольной этим беглым осмотром, потому что как-то неловко улыбнулась, в то время, как голос ее потеплел:

– Со мной? – кокетливо переспросила она. – Но по какому поводу?

– Может, мы все же присядем? – Мамедов показал глазами на один из угловых диванов, стоящих в холле.

– У меня мало времени… Так что если вы… – опять насторожилась женщина.

– Я буду краток, и, уверяю вас, это очень важно, – многозначительно понизил голос Мамедов.

– Власта, да не слушай ты этого молодчика, ходят тут всякие, – вмешалась женщина за стойкой, – что вам надо, гражданин?

Охранник приподнял от стула свой зад и настороженно застыл, вперившись в Мамедова холодным строгим взглядом.

– Не очень любезно, однако, – невозмутимо заметил Алискер, беря Власту за локоть. – Ну так вы уделите мне пару минуток? – Он почти нежно заглянул ей в глаза.

– Ну что я могу поделать? – неопределенно пожала плечами Власта, с извиняющейся улыбкой глядя на женщину. – Марья Гавриловна, я скоро.

Марья Гавриловна только покачала головой и проводила парочку недоверчивым взглядом.

– Так о чем же вы хотите со мной поговорить? – спросила Власта, когда они буквально утонули в мягком сиденье под пристальным взглядом заинтригованного охранника.

– О том, что случилось вчера в триста пятнадцатом номере.

Власта как-то испуганно посмотрела на Мамедова.

– Вы из милиции?

– Нет, к милиции я, можно сказать, не имею никакого отношения, – поспешил успокоить ее Алискер, подумав: «Почему наши люди холодеют и бледнеют на глазах, стоит им заподозрить, что ты – сотрудник органов. Прямо тридцать седьмой год какой-то!»

– Так кто же вы? – испуг сменился любопытством.

Алискер достал свою визитку и протянул Власте.

– Я сыщик, – коротко ответил он.

– Первый раз в жизни встречаюсь с настоящим сыщиком, – Власта улыбнулась.